Жан Марабини - Повседневная жизнь Берлина при Гитлере

• Название: Повседневная жизнь Берлина при Гитлере
• Автор: Жан Марабини
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: История
• Год: 2003
• ISBN: 5-235-02469-9

Книга Ж. Марабини разрушает стереотипы нашего восприятия фашистской Германии и открывает неизвестные широкому читателю страницы жизни немецкой столицы, находившейся в период власти Гитлера под таким `железным занавесом`, приподнять который не смогла даже Олимпиада 1936 года, проходившая в Берлине. Предлагаем познакомиться с повседневной жизнью этого города в самые тяжелые годы его истории. Из отдельных глав, словно из отдельных стеклышек, как в калейдоскопе, перед нами неожиданно складывается общая картина жизни Берлина.

---

Вся эта сцена проходит незаметно, вдали от немецких и иностранных журналистов. Даже Канариса Гейдрих не считает нужным ввести в курс дела, хотя в это утро, как обычно, совершает вместе с ним конную прогулку. Небо над Берлином ясное, аэропорт «Темпельхоф» охраняется эсэсовцами, когда туда прибывают наконец черные «Мерседесы» с Вильгельмштрассе «со всем снаряжением», необходимым для великой воздушно-дипломатической акции. Пилот Баур (а одна из маленьких тайн нацистского режима состоит в том, что человек этот является доверенным лицом главы немецкого государства и в кабине пилота рядом с ним всегда сидит сам фюрер) даже позволяет себе некоторую фамильярность в отношении Риббентропа, красного от возбуждения и старающегося сохранить должную дистанцию между собой и всеми остальными. «Вот этот наверняка не избежит приступа воздушной болезни», — говорит Баур своему механику и другим членам экипажа, указывая кивком головы на главу миссии. Летчики охотно смеются, думая о том, что хорошеньким секретаршам из министерства иностранных дел тоже, вне всякого сомнения, понадобится мужская поддержка. Наконец все погружено: пишущие машинки, телетайпы, шнапс, сосиски… — и лопасти винта начинают вращаться; все идет хорошо. Два самолета поднимаются в воздух и берут курс на Кенигсберг, где их уже ждут. Перевернут ли несколько ближайших дней судьбы мира?.. Возможно — если «партия в покер» будет сыграна удачно.

Гитлер боится

Гитлер смотрит на портрет Бисмарка, словно желая попросить совета у своего великого предшественника. Вайцзеккер,[119] один из его доверенных сотрудников, в это время отмечает в своем дневнике (для будущих поколений), что рейхсканцлер растерян. «Не нужно ли вам чего-нибудь, мой фюрер?» — «Я боюсь услышать в самое ближайшее время оглушительный татарский смех». — «Это они должны бояться вашего смеха, мой фюрер». Той же ночью советский посол жалуется своим гостям на то, что «часто не получает приглашения на приемы» и что «его мнением пренебрегают более откровенно, чем мнением любого другого иностранного дипломата в Берлине». Пока он ведет эти безответственные разговоры в своем элегантном Курляндском дворце (дом № 7 по Унтер ден Линден), который еще до революции принадлежал Российскому посольству, а потом перешел к Советскому правительству, поверенный в делах Сергей Астахов выходит прогуляться в сторону Кудамма, улицы, никогда прежде не казавшейся ему такой привлекательной, как в эту ночь. Именно Астахов, выступая от имени «Востока» (тогда еще никто не умел оценить истинную значимость этого человека для Запада), стал провозвестником нового поворота в политике, намекнув немецким дипломатам, что товарищ Молотов прекрасно умеет «сочетать политические дискуссии с плодотворным коммерческим обменом». Он же обронил чрезвычайной важности фразу: «Если Германия решится вступить в переговоры с СССР, Москва откажется подписать договор о военном союзе с Великобританией и Францией».

«Пляска смерти» в кабаре

Лоренс Даррелл,[120] автор знаменитого «Александрийского квартета», рассказывает, как английские журналисты в один из тех августовских дней собрались в «Танцфесте», кабаре, которое любили посещать сотрудники посольства Великобритании. Это заведение представляло собой анфиладу полуподвальных помещений, освещаемых свечами, со стенами, обитыми голубым узорчатым шелком; его фирменными «блюдами» были выступления саксофонистов, особенно так называемый «похоронный фокстрот», или Todentanz, «пляска смерти». Все это, как и гомосексуалисты с Александерплац, свидетельствовало о том, что старый Берлин продолжал существовать наряду с рождавшейся нацистской столицей.

«Если Третий рейх и СССР передерутся между собой, мы сможем жить в мире», — заметил один из английских журналистов.

«Только на это нам и остается надеяться», — вмешался в разговор молодой атташе английского посольства. Но тут все были вынуждены замолчать, потому что на эстраде появилась группа изображавших скелеты танцоров (в черных трико, с намалеванными поверх них «костями»), которые стали истерично выкрикивать: «Berlin, dein Tanz ist der Tod!» («Берлин, твоя пляска — пляска смерти!»).

Трагические фарсы и ловушки?

Гейдриху было двадцать восемь в тот момент, когда Гитлер, в возрасте сорока трех лет, вполне легально стал рейхсканцлером Германии, с помощью своих старых соратников, таких, как Рем и Геринг, и тридцатитрехлетнего агронома Генриха Гиммлера.[121] Именно злому гению Гейдриха Гитлер обязан всеми своими успехами: удачным осуществлением «Ночи длинных ножей», неизменными выигрышами в «игре в покер» с генеральным штабом вермахта, операцией — фюрер пока не знает, удалась она или нет, — по передаче Сталину и НКВД компромата на маршала Тухачевского (что приведет к уничтожению командного состава Красной армии и обеспечит победы Германии на первом этапе войны против России, до боев под Москвой). Историк Виктор Александров посвятил много времени исследованию обстоятельств расстрела Тухачевского в подвалах Лубянки и выяснил, что причиной гибели маршала стали фальшивые документы, подброшенные людьми Гейдриха! Тот же историк еще большее внимание уделяет сверхсекретной подготовке советско-германского пакта, которой опять-таки руководил Гейдрих, человек, несущий ответственность одновременно и за немецкие, и за советские «чистки».

Рейнгард Гейдрих, согласно этому историку, действовал как истинный diabolicus ex machina[122] двадцатого века. Но мы должны согласиться с Генрихом Хёне: Гейдрих был всего лишь «вторым» человеком (после Гиммлера) в СС и гестапо, которыми руководил, почти не покидая пределов своего дома на Альбрехтштрассе, где иногда играл — а он был столь же превосходным скрипачом, сколь хорошим семьянином, — музыку Мендельсона, запретную для всех остальных.

Гейдрих (мы уже об этом говорили) был нужен Гитлеру также в качестве «противовеса» Канарису, шефу абвера (армейских секретных служб), и самому Гиммлеру, который доверял своему подчиненному и, по мнению некоторых, испытывал «почти детское» восхищение перед этим экспертом в сфере шпионажа. Гейдрих сохранял способность действовать и тогда, когда все вокруг теряли голову, не зная, как бороться с тем или иным заговором, и это качество иногда изумляло даже самых близких его сотрудников. Уважал ли он Гитлера? Видимо, да, потому что сохранял верность ему до самой смерти, но точно мы никогда этого не узнаем. Боялся ли Гитлер Гейдриха? Никто этого никогда не узнает; во всяком случае, фюрер не отпускал в адрес Гейдриха те насмешливые или злые фразы, которые были так характерны для его общения с близкими людьми. Даже жена Гейдриха не представляла себе реальные границы власти своего мужа. Риббентроп, «разряженный, как павлин», улетел в Москву, ничего не зная о фальсифицированных досье, которые Гейдрих «переправил» в этот город несколько лет назад, благодаря своим личным отношениям с НКВД, через посредство двойных агентов, известных только Гитлеру и его «Мефистофелю». Геринг тоже был не в курсе этой операции (как и Геббельс, как и Рудольф Гесс), хотя его, несмотря на его англоманию, прочили в наследники Гитлера. Даже Гиммлер и Канарис не знали всего. В определенном смысле можно сказать: левая рука СС не ведала того, что творит правая, — например, когда осуществлялась ликвидация фон Шлейхера и Грегора Штрассера, одного из двух «литературных негров» Гитлера,[123] или когда готовился (по особой методе и втайне от Советского посольства в Берлине) германо-советский пакт.

Пока город спит…

По некоторым сведениям (которые мы не можем подтвердить формальными доказательствами), Гейдрих уже сфабриковал поддельную «звукозапись голоса Чемберлена» и собирается послать ее в Кремль, вслед за фальшивыми документами, компрометирующими Тухачевского. Об этой операции знают (с немецкой стороны) только семь человек, включая инженеров звукозаписи и двух двойных агентов, грузин, ответственных за контакт с Берией. Несчастный артист из варьете, который умел превосходно имитировать голос британского премьер-министра, поймет слишком поздно, перед самой смертью, какую роль его заставили сыграть. Голос этого артиста, записанный на граммофонный диск и каким-то образом скомбинированный с подлинным голосом Гитлера, предлагает фюреру напасть на СССР и обещает благожелательный нейтралитет западных держав. Берия будто бы всему поверил — как и Сталин, которому он без всяких комментариев передал звукозапись. Однако в таком допущении есть одно слабое звено: Сталин до самой смерти не удалил от себя ни Берию, ни Молотова, которого тоже наверняка ввели в курс дела. Не слишком ли молод был Гейдрих, чтобы «переиграть» таких экспертов? Ясно лишь, что эта операция, операция Мейстерзингер, как цинично назвал ее Гейдрих, действительно имела место и что во всех деталях она была известна только Гейдриху и Гитлеру. Когда Гейдрих и Гитлер внедрили свою фальшивку в Москву, действительно ли Берия, Молотов, Сталин попались на эту удочку? Скорее, Сталин, в свою очередь, обманул нацистов и демократов. Ему нужно было выиграть время, а потом поодиночке разбить своих противников — Третий рейх и Британскую империю. Он мог, воспользовавшись удобным случаем, столкнуть своих противников друг с другом.