Александр Филатов - Тайна академика Фёдорова

• Название: Тайна академика Фёдорова
• Автор: Александр Филатов
• Издательство: МО "СЕНТЕ"
• Жанр: Альтернативная история
• Год: 2006

---

Разделов было много. Наиболее сложным оказался тот из них, что касался идеологии. Как следовало объяснять, в какой форме излагать, что классический марксизм в качестве составной части официальной идеологии не имеет отношения к реальной практике построения, развития, нынешнего состояния СССР и к сложившемуся в нём общественному строю?! Как показать, что официальная политэкономия на самом деле неприемлема, неприложима к экономике социализма, так как разработана не для общества, построенного, организованного по принципу семьи (традиционного общества, каких большинство на Земле, где производство служит средством обеспечения жизни), а для общества, хозяйственная жизнь в котором подчинена цели извлечения прибыли, то есть организована на принципах хрематистики ("рыночные" общества, сложившиеся лишь в странах Западной Европы и США и существующие только благодаря ограблению ими всего остального, "третьего", мира, присвоения его ресурсов и результатов труда миллиардов людей)?!

Ссылаться на древних греков, понимавших это, на Аристотеля введшего в обиход сами эти понятия – экономия (ведение дома, материальное обеспечение дома или города) и хрематистика (рыночная экономика, где целью является не жизнеобеспечение, а лишь прибыль)? Ссылаться на Ста­лина, прекрасно сознававшего всё это? Использовать автори­тет Фернана Броделя, доказавшего, что "Капитализм есть результат неравенства в мире. Для своего развития он нужда­ется в международном разделении труда. Он вообще не мог бы существовать без услужливой помощи чужого труда"?

Показать неразрывную связь вульгаризованного марксизма с расистской идеологией евроцентризма и социал– дарвинизма, одним из следствий которого является мальтузианство?! Попытаться показать, что пролетариат – в действительности самый нереволюционный класс и что все социалистические революции были на самом деле крестьянскими? Упомянуть А. В. Чаянова с его работами о крестьянском хозяйстве?

В таком случае участью Фёдорова почти с неизбежностью стали бы обвинения в ревизионизме, а то и антисоветской деятельности! Слишком далеко зашло дело! С одной стороны, вся идеологическая работа в стране была захвачена и велась фактическими врагами и народа, и советской власти, и социализма.

С другой стороны, поколение тех, кто был носителем коренных русских качеств солидарности и нестяжательства, кто безо всяких преувеличений грудью и кровью защищал страну и народ, уходило из жизни. А на смену ему пришло поколение тех, кто никогда не знал, не пережил, не прочувст­вовал на собственной шкуре ни голода, ни безработицы, ни войны. Тех, кто воспринимал как естественные, природные социальные блага, созданные тяжким трудом, самоограни­чением и лишениями прежних поколений. К тому же, чрезвычайно быстрая урбанизация в течение немногих лет коренным образом изменила исконно общинный, крестьянский, сельский образ жизни народов страны, на индивидуализированное, разобщающее устройство жизни горожан. А ко всему этому – хорошо спланированная и тщательно продуманная идеологическая работа внешних врагов – всех этих последователей братьев Даллесов и Черчиллей, использовавших наоборот замалчиваемые идеи итальянского коммуниста Антонио Грамши!

Происходившая смена ценностных ориентиров людей и вызванный этим быстрый рост потребительских тенденций был связан и со сменой поколений, и с изменением образа жизни, и с успешностью работы внешних врагов, но глав­ное – с отсутствием должного и совершенно необходимого духовного, идеологического противостояния. Такое противо­стояние, помимо всего прочего, обязано было включать в себя также иные, не потребительские, а истинно человеческие, духовные и творческие ориентиры развития. Напротив, разработке подобных ориентиров сколько-нибудь должного внимания не уделялось. Хуже того, продолжал поддерживаться изначально порочный, запущенный в оборот Хрущём лозунг „догнать и перегнать". В чем догонять? Да в потреблении же, – пусть это явно, в прямой форме и не произносилось. Кроме того, искусственно создавалась противоречащая действительности массовая иллюзия об отсутствии каких-либо опасностей. А весьма поверхностные и формальные официальные сообщения о ведущейся против нас холодной войне воспринимались людьми как заклинания идеологов, чья неискренность и фальшивость давно уже были интуитивно распознаны и поняты практически всеми нашими людьми. Где новые духовные ориентиры, где большие проекты, которые могли бы способствовать сохранению страны и народа? Их уже более не было!

Хуже того, работа "Пятки" (идеологического Пятого управления КГБ), говоря объективно, способствовала распространению среди интеллигенции убеждения в мнимой правоте диссидентов, давала им рекламу, создавая ореол преследуемых мучеников. А почему было бы не издать – с соответствующими и обязательно толковыми и интересными комментариями – бредовые и антигосударственные идеи А. Д. Сахарова?!

Почему не противопоставить злонамеренной клевете Солженицына, бывшего в лагере стукачом и поведавшего всему миру о шестидесяти миллионах людей, якобы загубленных советской властью, действительные числа, почти в сто раз меньшие. Да ещё и сопоставить их с ростом численности населения СССР. Почему было не издать роман Лиона Фейхтвангера "1937"?! С какой целью замалчивалась государственная измена Тухачевского (тайная служба Германии и подготовка к перевороту с убийством высших руководителей страны)?! Эх! Да что там говорить!

Даже такая вещь, как закупка иностранных кино­фильмов объективно работала и против людей, и против общественного строя, и против целостности страны! Ведь покупались всегда лучшие фильмы. Более того, ещё и облагораживались! Не только тем, что вырезались похаб­ные или глупые сцены, а временами фильмы даже и перемонтировались. Речь шла о том, что русский текст, как правило, был лучше и глубже. И даже голос дублирующих артистов был классом выше!

Взять хотя бы ставший культовым фильм „Фантомас": разве может сравниться высоковатый голос прекрасного актёра Жана Марэ с глубоким, сочным басом Владимира Дружникова, тщательно отработавшего каждую фразу! А в результате, в массовом сознании бытовало не соответствующее действительности мнение, будто всё западное кино лучше отечественного. Почему было бы не показывать (скажем, хотя бы, в пропорции 1/4) ту чушь, которая и составляет основную продукцию западной кинопродукции? Почему в титрах всегда опускали текст, касающийся западной цензуры и номеров соответствующих разрешений, полученных, например, известными комедиями Пьера Ришара?!

Ответы на все эти вопросы, конечно же, были Фёдорову известны. Но как упомянуть обо всём этом, не повредив делу и не поставив себя под удар Пятого управления.

Как бы то ни было, а ко вторнику 9 ноября Алексей Витальевич закончил основную часть работы по всем намеченным разделам и отпечатал на машинке более девя­носта листов через полуторный интервал. Идеологическую часть он спрятал в специально изготовленный тайник под половицей, куда убрал и вторые экземпляры текстов по остальным разделам своего информационного сообщения. Работа над меморандумом помогла Фёдорову восстановить пошатнувшуюся было уверенность в правильности затеян­ного им вмешательства в прошлое, в надёжности своей памяти и в том, что сам он, что ни говори,– гость из будущего.

Утром во вторник 9 ноября Фёдоров пришёл на работу раньше всех. Ему было необходимо преодолеть снова появившееся чувство раздвоенности и попривыкнуть к своей прежней рабочей обстановке. Взяв на вахте в главном корпусе института ключ и расписавшись за него в журнале, Алексей Витальевич прошёл сотню метров, отделявшую этот корпус от несколько обветшалого, со старинными полукруглыми окнами двухэтажного здания ЦНИЛ – Цен­тральной научно-исследовательской лаборатории. Открыв входную дверь, он повесил ключ в специальный шкафчик, расположенный на стене и повернул направо, в "Отдел патологической физиологии с экспериментальной хирургией".

Включив люминесцентные лампы, ярко осветившие длинный коридор отдела, он прошёл по нему в самый конец и открыл дверь своего кабинета. Чувство раздвоенности сознания стало почти непереносимым. Фёдоров попытался проанализировать, с чем это может быть связано, но ни одной правдоподобной идеи в голову не приходило, пока он не взялся за штору, почти наполовину закрывающую окно. И тут ему вспомнилось загадочное событие, случившееся с ним в той реальности именно в этот день – за сутки до смерти Брежнева. Событие было странным, необъяснимым и не имело тогда никаких последствий. В прежней жизни в тот день, после обеда в институтской столовой, он уселся за свой рабочий стол, чтобы сделать в журнале запись об операциях на мышах, выполненных им с Михайловой для одного из докторантов института. Шариковая ручка отказала. Видимо закончилась паста в стержне. И тогда он развинтил ручку, чтобы заменить пишущий стержень, а пружинка внезапно выстрелила и упала на пол. Фёдоров инстинктивно нагнулся, почти поймав пружинку на лету. Как раз в этот момент послышался какой-то странный звук со стороны окна, будто кто-то кинул в стекло камешком.