Владимир Контровский - Трудно быть богом обитаемого острова

• Название: Трудно быть богом обитаемого острова
• Автор: Владимир Контровский
• Жанр: Научная Фантастика

---

— Тогда я пошла, — спокойно добавила Рада.

— Куда? — Максим поднял голову.

— А вот туда. Посмотри на экраны, Мак.

И он посмотрел.

…На Город Просвещения хлынула серая волна. Она была серой не по цвету одежды — монотонность эпохи Неизвестных Отцов давно уступила место многоцветью курток, брюк и плащей (новеньких, пошитых в частных мастерских, и поношенных, завезённых из Пандеи шустрыми мелкими торговцами, бойко сновавшими через границу туда-сюда) — она источала серость, она истекала серостью, взращённой в душах людей, ещё не знающих ярких цветов радуги. И эта серость ненавидела цвет — уютно устроившись в захваченных душах, она дремала, причмокивая и посапывая, очень довольная собой, а красный, зелёный, синий, жёлтый цвета тревожили её, раздражали, и при всей своей ленивой ограниченности серость не могла не видеть, что по сравнению с буйством красок она уныла и безысходна. Серость могла бы трансформироваться в разноцветность, она могла бы рассыпаться сверкающим калейдоскопом всех цветов радуги, но это требовало от неё усилий, это требовало работы над собой, а как раз этого серость и не хотела ни в коем случае. Серость была по-своему совершенна (во всяком случае, так считала она сама) и не желала меняться. И из этого её нежелания — и неумения — измениться, приняв цвет, прорастала злоба, злоба лютая, неистовая и беспощадная: к тем, само существование которых заставляло серость взглянуть на себя в зеркало и увидеть, насколько она убога.

Вы, узнавшие, что небо может быть не только серым, но и голубым, что на серых ветвях серых деревьев проклёвываются из серых почек зелёные листья, а грязная серая земля рождает алые и жёлтые цветы, считаете себя лучше тех, кто этого не знает? Вы, несущие цвет, презираете меня, Её Величество Серость, да? Так я вам скажу, что голубое небо всё равно затянут серые тучи, листья пожухнут и превратятся в серые уродливые клочья, а цветы сгорят и распадутся серым пеплом. А вы — вас я затоплю, смешаю с грязью, разотру в серую пыль. Вы, многоцветные, станете такими, как все, а если нет, тогда вы умрёте. Вы думаете, что к вашим чистым одеждам не липнет грязь? Как бы не так! Вы упадёте в эту грязь, а я долго буду топтать вас ногами, пока вы не станете однотонно-серыми — такими же, как я. И вы будете кричать от боли, а я буду радоваться, потому что вы не будете больше меня тревожить своими нелепыми попытками осушить болото и превратить его в цветущий луг. Я, серость, не могу подняться до вашего уровня, зато я могу сбросить вас вниз и возвыситься над вами, как и положено Её Величеству. Вперёд, мои верные серые рабы, погасите радугу!

Многоглавый зверь по имени серая толпа кинулся на Святой Город. Люди лезли через ограду, давя и топча друг друга, подгоняемым диким желанием поскорее дорваться до крови и плоти тех, кто осмелился встать на пути серости. Серая волна захлестнула, она затопляла, глотая всё, что ей попадалось. Звенели выбитые стёкла, рушились аккуратные постройки, сминались кусты, кое-где уже вспыхнул огонь, и в животном рёве серого зверя бессильно гасли крики убиваемых толпой. В Городе было оружие, но толпа была слишком велика, а Мак Сим не готовил из учеников воинов-бойцов — он взращивал первых настоящих людей этого мира, которые должны были не воевать и убивать, а просто жить — так, как должен жить любой наделённый Разумом. Горстка учеников не могла остановить волну ненависти…

Рада тем временем подошла к стенному шкафу, открыла его, вынула оттуда автомат и уверенным движением присоединила магазин. Максим, обернувшийся на щелчок, смотрел на неё с изумлением. Когда она этому научилась, подумал он, вот уж действительно, из всех женщин мужчина меньше всего знает свою собственную жену.

— Я пойду, — повторила она, распихивая по карманам пояса запасные обоймы.

— Я тебя не пущу!

— Пустишь. Там, — Рада кивнула на экраны, — убивают моих братьев и сестёр, людей моего народа, будущее моего народа. Моего, а не твоего, Святой Мак, — тебе, пришельцу с небес, этого не понять. У тебя нет права меня задерживать, хоть я и твоя женщина.

— Я пойду с тобой!

— Нет, — она покачала головой. — Зови своих богов — может быть, они откликнутся и помогут нам, а я пока спасу хотя бы несколько жизней. У каждого своё дело, Святой Мак.

Максиму захотелось прыгнуть на неё, отобрать оружие, скрутить, связать и спрятать в шкаф, чтобы она перестала изображать из себя героиню и не лезла туда, где свистят пули, и где убивают, но он тут же понял, что тогда он наверняка потеряет её, причём навсегда.

Рада шагнула к лифту — тоненькая фигурка, обтянутая светлым комбинезоном, — и он не посмел её остановить: пожалуй, впервые за всё время, проведённое им на Саракше, он увидел, какими смогут стать в будущем саракшиане — если, конечно, смогут, и если этот мир не умрёт. Дверные створки шахты разошлись и снова сомкнулись. Кабина ушла вверх.

Если с ней что-нибудь случиться, подумал Максим, ощущая нараставшую глухую ярость, я их голыми руками, зубами, я их всех, всех… Спокойно, сказал он себе, спокойно. Эмоции должны контролироваться разумом. Рада права — моё дело здесь, я должен оживить пульт и спасти тысячи жизней.

Индикатор базисного потока по-прежнему показывал ноль. Контакт с орбитальными комплексами у Сикорски, он руководитель прогрессорской миссии. Максим трижды пытался выйти на связь, но телефон Рудольфа в Департаменте безмолвствовал, не отвечал и его личный коммуникатор. Неужели там что-то случилось? Только этого и не доставало… Так, проверим ещё раз: здесь у меня всё готово — схема собрана, не хватает лишь самой малости: базисного потока. Куда он мог деться, массаракш? Чёрт, ну почему я не перегнал в Город хотя бы несколько мобильных излучателей! Шеф считал, что все машины целесообразнее держать в гаражах Департамента специальных исследований, под его зелёным недремлющим оком, и я с ним согласился, а не надо было соглашаться, нет, не надо было. Мальчишка ты, а не прогрессор, Максим Каммерер, а ещё Святой Мак называешься. Там, наверху, убивают будущее Саракша, а ты сидишь здесь и тупо-беспомощно пялишься в мёртвый пульт, вместо того, чтобы… А чтобы что? К чёрту рефлексии! Ещё раз: ретрансляция готова, и как только возобновится подача энергии с орбиты… Но её всё нет и нет, тридцать три раза массаракш!

С экранов хлестала ненависть — Максим почти физически ощущал её концентрацию и напор. Эта толпа не успокоится, пока не уничтожит здесь всё живое — серость окончательно обезумела. Мне здесь больше нечего делать, сказал он себе. Автоматика всё сделает сама, а я, пожалуй, пойду наверх. Мой, а не твой народ, сказал Рада. Да, она права, но не совсем, нет, не совсем, и я докажу это и ей, и себе, причём себе — в первую очередь.

Максим подошёл к оружейному шкафу и взял автомат. Да, подумал он, я здесь только и делаю, что стреляю — думал ли я когда-нибудь, что стрельба по людям станет моим чуть ли не основным занятием?

Проверив оружие, Максим, уже шагнув к шахте лифта, бросил последний взгляд на пульт управления и замер.

Индикатор базисного потока светился ярко-зелёным.

Поле восстановилось.

На Святой Город и на весь Район реморализации щедро изливался поток пси-энергии, трансформируемый в модулированное дискретное излучение заранее заданных параметров.

* * *

Летающая платформа шла на бреющем полёте над самыми крышами домов. На такой высоте её можно было достать из обычной винтовки, но брюхо винтолёта прикрыто какой-никакой, но всё-таки бронёй, да и кому взбредёт в голову просто так, сдуру, палить в стремительно проносящуюся платформу. Риск, конечно, есть, но риск этот неизбежный и не слишком большой.

Сикорски уповал на быстроту и внезапность своих действий. Детекторы пси-поля — новинка, созданная в его институте по земным технологиям, и вероятность того, что эта новинка уже известна заговорщикам (кем бы они ни были), крайне мала. Скорее всего, они даже не подозревают, что уже обнаружены, и потому вряд ли можно опасаться засады. Вот на подлёте к эпицентру «нелегальной зоны» — да, там возможно противодействие (ручные зенитные ракеты и многоствольные крупнокалиберные пулемёты у противника наверняка имеются), но Экцеленц и не собирался высаживать группу захвата на крышу дома или иного строения, где укрывались заговорщики, — ему нужно было только подойти к цели на радиус поражения бортовым излучателем винтолёта.

Внизу мелькали мокрые крыши, сменявшие одна другую. Недавно прошёл дождь, и дома казались боязливо нахохлившимися. Аналогия была странной, но Сикорски понимал, что дождь здесь не при чём: вся столица пребывала в смятении, и смятение людей сквозило в контурах зданий и в лабиринтах улиц, по которым протискивались нервные человеческие единицы, сливавшиеся в массы-толпы и снова распадавшиеся на отдельные песчинки-капли под прессом безотчётной тревоги — излучение «нелегальной зоны» делало своё дело.