Николай Ярославцев - Меч Шеола

• Название: Меч Шеола
• Автор: Николай Ярославцев
• Жанр: Фэнтези

Введите сюда краткую аннотацию

---

Даже кикимора бежала уже не так резво. Часто останавливалась, оглядывалась по сторонам, пытаясь нащупать знакомую дорогу и растерянно поворачивалась к Радогору. И бежала дальше, встретив его равнодушный взгляд, с которым он отвечал ей.

— Прямо, тетушка, держи. Все время прямо, и ни куда не сворачивай.

Но и ее терпению пришел конец.

— Куда же еще прямее? — Возмутилась она, в очередной раз услышав надоевшие слова. — Прямей уж не куда. Глаза он нам отводит, Упырь мохнатый. Гоняет по болоту туда — сюда, а мы бегаем, бегаем, вылупив глаза, как будто другой работы нет.

Радогор усмехнулся.

— У тебя корова не доена, тетушка? Или куры не кормлены? — Спросил он, тщетно пытаясь пристроиться к враньему глазу.

— Шутки шутишь над старой женщиной? — Озлилась берегиня. — В игрушки играешь? Не наигрался еще? Хворым прикидываешься, надеешься его на голой заднице объехать? А он тебя за нос и вокруг болота водит вместе с твоей хитростью.

Радогор и сам понимал, что права кикимора. Водит их Упырь по кругу. И если не остановятся, чтобы сделать хоть короткую передышку, так и останутся навсегда в этом царстве черной дрягвы.

— И как я тебя, спрашиваю, добрый молодец, — Радогору казалось, что с языка берегини катится яд, — мы дальше пойдем, когда твои припасы даже мои лягушки в рот не возьмут? Я то ладно, привычная. На меня не берут, не меняют. А княжна? Ты подумал, на что она будет годна, когда из болота выберемся?

От возмущения на месте не стоится берегине. Мечется вокруг него, как плавунец, и даже кулачком на него замахнулась. Но Радогор не слушал ее. Стоял, глядя не мигающим твердым взглядом, себе под ноги, отгородившись от всего. Гневный голос кикиморы уплывал вдаль, а вместе с ним и сама берегиня растворялась в просторах болота. И Лада не рядом, а там же где и кикимора. Ни кого рядом. Только он. И болото, испорченное его колдовством. Тело медленно наполнялось возвращающейся силой. Мощь злая, беспредельная переполняла его настолько, что все тело пылало, как в огне. Ладони начали рваться от жара. Вытянул их на гладью темной воды и медленно погрузил в воду. Но не для того, чтобы остудить их. Так же медленно зачерпнул в ладони воды… Не глазами, чем то иным, увидел, как со дна, из черных глубин трясины поднимается не ясное темное пятно. Прошло совсем, как казалось ему, времени и на поверхности болота закачался островок зеленого донного мха, не в одну сажень толщиной.

Сознание возвращалось неохотно, все еще блуждая в черных безднах дрягвы. Сначала к нему вернулся, возмущенный до глубины души, голос кикиморы. Затем и она сама выросла перед глазами, скачущая на, чудом появившемся, зеленом островке.

— А раньше не мог явить нам его? Обязательно надо было меня до ругани довести? — Кипела она. — Я вот Ладку настропалю, узнаешь, почем щепотка соли. Глядишь, и хлебушко бы уцелел. С девки уж штанешки спадывают. Что зад, что перед, везде одинаково.

Окинул Владу обеспокоенным взглядом. И успокоился. И с тем, и другим у княжны было все в полном порядке. Страху нагоняет вздорная старуха. Не одну седьмицу ее надо по болоту гонять, чтобы все сравнялось

Подхватил ее на руки и ловко перебросил на островок.

— Сыро. — Предупредил он, следом забираясь и сам.

— Вода к воде не липнет. — Тут же откликнулась кикимора, буравя его сердитым взглядом. Раньше не размокла, теперь уж вовсе не размокнет. Дать бы тебе по затылку, чтобы знал, как над народом издеваться.

И сухоньким кулачком над нм протрясла.

— Раньше не мог додуматься?

— Сам поднялся. — Радогор покосился на кулачок кикиморы, — кто знает, что на уме у вздорной старухи, — и отодвинулся от нее подальше. — Здесь отдохнем, а потом со свежими силами дальше пойдем.

— Сам иди, если охота. — Огрызнулась берегиня. А мы с княжной лучше поплывем. Показывай, куда держать, истязатель!

— Тебе не все ли равно, тетушка? — Радогор наклонился. Чтобы снять с Лады раскисшие сапоги. — Когда надо будет, сам покажет.

— Ну, смотри, парень. — Мстительно проговорила берегиня, фыркнув. — Сам сказал, за язык тебя не тянула.

И снова фыркнула.

— Вся начисто из — за тебя испростыла. Вот свалюсь в огневице и воды подать будет не кому. Так и помру на зло тебе, чтобы совесть измучила и иссох через нее.

— Тетушка! — Испугалась Влада.

— А ты не заступайся за него, девка. Он и тебя, бедную, не пожалел.

Закрутилась на одной ноге, разгоняясь волчком, а потом и совсем из глаз пропала. И только ветер и выл там, где только что стояла она. Островок дернулся и неохотно сдвинулся с места. И медленно поплыл поболту.

— Не слушай ты ее, Лада. Это она не со зла. По привычке. — Успокоил Радогор княжну, согревая в ладонях ее, почти детские, ступни. Если бы говорила со зла, давно бы уж с рыбьим хвостом ходил. А, может, и того хуже.

Кикимора тотчас вынырнула из сверкающей воронки и сверкнула глазами.

— А раньше сказать не мог? Уж я бы такой хвост своему соседу приладила, обзавидуешься!

— И сейчас не опоздало.

— Сейчас его еще найти надо. А как я его искать буду, когда нас самих сначала надо найти. — Отрубила кикимора, вытягиваясь через его плечо. Чтобы посмотреть на Владу. И запричитала. — Ой, ноженьки, наши белые! Да, что он, варнак, над тобой сотворил?

И убежденно закончила.

— Теперь по ночам ломить будет, как мои! Верно тебе говорю.

Но тут же забыла и о своих ногах, и об их болезненном состоянии. Принялась развязывать мешок, не переставая при этом ворчать на Радогора, не забывая упоминать крепкими словами и Упыря.

— Все, все, как есть перепортил. — Всплеснула руками, и заохала. Не утонули, так уж сейчас смертоньки жди, голодом уморит. А то невдомек, что порченый хлеб, не девка. Это только девка от раза к разу слаще делается, а с хлебушком все, как раз наоборот.

Радогор вспыхнул и побагровел. А Влада, как сидела, так и подпрыгнула.

— Тетушка! — Оскорбленно крикнула она.

— А что тетушка? Я все по жизни, как есть? Не убавить, не прибавить. Ты много по началу расчухала? Так, охотку сдернула. Это уж потом начала разбирать, что да как… Куда да почему. А с хлебом все иначе. Одна ему дорога, в воду.

Добралась до, завернутого в тряпицу, окорока. И обнюхала его со всех сторон.

— Оскоблить со всех сторон, зажать нос пальцами, так, может, и не отравимся. Ну, а если грех какой дорогой случится, на себя пеняй. — Повернулась она к Радогору. — Если мелконько искрошить, то я, как твоя птица тоже поглотаю.

И запоздало спохватилась, сокрушенно разводя руками.

— Эх, надо было мне самой мешок тащить. Не переломилась бы. Доперла. Я и юбки не замочила. А не то, что похуже.

Но ждать не стала, когда Радогор порежет злополучный окорок. Хищно сверкнула глазами и прямо из — под ножа выхватила самый большой ломоть. И сразу же впилась в него зубами.

— Как сроду не едала! — Пояснила она Владе. — Оголодала чисто вся. Аж брюхо ссохлось.

Глава 21

Их зеленый плот, повинуясь воле капризной берегини. Плыл неведомо куда. А сама берегиня сидела на самой кромке их нечаянного суденышка и побалтывала в воде ногами. Хоть и жаловалась не переставая на сточенные, по самые корни, зубы, но успела расправиться не с одним ломтем копченой кабанины, пока не насытилась, добрея прямо на глазах. Затолкала последний кусок в рот, проглотила, сыто рыгнув, и погладила потемневшей корявой ладонью княжну по спине.

— И как он позволил тебе такое добро в воде мочит? Просто ума не приложу. И в толк не возьму.

А Влада после еды почувствовала, как от усталости, даже сидеть не в состоянии, и забралась под руку Радогора.

— Потерпи, ладушка. Сейчас теплее будет.

Отстранивв ее, встал на колени и принялся разгребать мох, выстилая его птичьим гнездом. Руки ощутили знакомое тепло и он поднял их над гнездом, согревая его.

— Эй, эй! — встревожилась кикимора. — Не вздумай спалить. Или того хуже, уронишь его на дно, ковыляй потом чем попало. И так доедем.

Но Радогор, не обращая внимания на ее слова, продолжал сушить гнездо, и скоро оно было готово. Бережно переложил дремлющую княжну в это теплое ложе и укрыл совершенно сухим пластом.

— Ложись рядом, Радо. Ты тоже устал не меньше нас.

Ложись, Радогор. Милостиво разрешила ему и кикимора, на которую после плотного ужина, накатила невероятная доброта. — Разбужу, если что. Только покажи, куда править надо.

— Плыви, тетушка, куда плывем. Пусть думает, что по его воле по болоту крутимся. Почему не потешиться ему на последок? Ночью повернем куда надо. И ты ложись, тетушка. Не сиди.

— Ну, уж. Ко мне и сон не идет. Я от него теперь любой подлости жду. А уж тех пауков я с детства не перевариваю. Аж перевернет и скрючит всю, как на паутину набегу. И холодом сразу наносит, как посмотрю в паучьи глаза. А они у него круглые и не моргнут. Так до самых пят и достают. И зачем они Роду понадобились, хотела бы я знать? Так не скажет, сколько бы не спрашивала. А, может, и сам забыл. Или хотел одно, а вышло другое. Или спросить уж? В лоб не стукнет. И за спрос денег не берут. Ты то сам, как думаешь?