Николай Ярославцев - Преднозначение

• Название: Преднозначение
• Автор: Николай Ярославцев
• Жанр: Фэнтези

Не всегда смерть, это дорога в ничто. Бывает и немного иначе. Так, как произошло с командиром армейской разведгруппы Олегом Ольховским, машина которого угодила на мину, так и не успев выехать из города. Повисла его растерянная душа между небом и землей, разглядывая свои собственные изуродованные останки и тщетно пытаясь увидеть свет в конце тоннеля. И одному богу известно сколько бы ей пришлось висеть, если бы не увидела ее богиня Судьбы Макошь. А дальше все, как у них, то есть богов, водится. Оказалось что именно он, капитан Ольховский, как ни кто другой, подходит на роль спасителя Мира, поскольку просыпается где – то в неведомых безднах древнее Зло. А с тем Злом кроме него и справиться больше не кому. А дальше уже все предельно просто. Дорогой Мертвых провела его Повелительница смерти в другую эпоху  и вселила в душу только, что появившегося на свет младенца Ольха и передала на попечение старого волхва Врана, который каким – то чудом, или чьей – то волей оказался в то же время и в том же месте. И жил Ольх - Радогор, как назвал его старый Вран, учился волхвованию и воинскому делу, пока беда не грянула… Полег под мечами степняков род Бэра, убит и волхв. И закрутило, завертело его. Под дедовой домовиной отыскался древний меч. И, как оказалось, не простой. Принадлежал он некогда одному из поверженных богов, яростному противнику установившегося миропорядка и самого Рода. Вернись этот меч к нему, расколет он мир, распашет одним ударом землю, зальет ее огнем и утопит в первозданном Хаосе, если не удержит Ольх – Радогор тот меч. Или меч не завладеет им. Но это все потом. Беда не к ночи нагрянет. Месяц – другой и обождать может. А пока Ольху – Радогору надо посчитаться за смерть Врана и гибель рода Бэра с дикими степняками. Спасти девушку – полонянку из неволи. И спросить с темного колдуна Упыря из Черной дрягвы – болота за все пакости роду человеческому. Ну и все остальное, по мелочи, что дороги перед ним к его ногам выложат… кикиморы, лешие, мавки…       

---

  -Тетушка! – Возмутилась Влада. – Я вообще спиной уперлась в то страшилище, которое нас съесть собиралось, а оно уже запахло. И Радогора еле дотолкалась.

Не утерпел, улыбнулся и Радогор, чем привел берегиню в совершенное бешенство.

-А тебе бы только на беззащитную женщину покрикивать. Смотри, княжна, подумай головой, хотя чем там думать уже, в какую сторону клонишься. Понаторел на мне, так и на тебя покрикивать будет. А то и поколачивать.

Радогор спорить не стал.

-Пироги стынут. – Напомнил он.

И зашагал, ловко выбираясь из завала, поймав Владу за руку. Кикимора, услышав про пироги, замолчала. Какое то время плелась следом, переживая свой конфуз, но потом не утерпела и забежала вперед.

-Ты как про пироги сказал? Шутейно? Или как то иначе?

-Поедим, увидим…

-Ботало ты коровье. Вот кто! Все бы загадками разговаривать. Даром, что головой верхушки подпираешь, а все ни какой самостоятельности.

Но выговаривала уже без злости. С довольной улыбкой прищурила глаза и бодро побежала, далеко опередив их. Остановилась, бросая на них не терпеливые взгляды.

-Копытиха поди – ка уже заждалась меня, все глаза проглядела, а они еле ноги тащат. – Беззлобно проворчала она. –Вы еще цветочки начните нюхать. Или того хуже, собирать.

И снова убежала вперед.

-А ведь она совсем не злая, Радо,  – Задумчиво проговорила княжна, глядя в спину убегающей кикиморе. – Как в кощунах о ней сказывают. А ворчит потому, что одна  на все болото. И не ест она ни кого. Нас с тобой не один раз обглодать до костей могла, а даже не укусила.  Привалилась к моей спине, свернулась клубочком и ну храпеть. Тоскливо без нее будет, хоть и вредная.

-Что правда, то правда. Храпела так, что на другом краю болота лягушки всполошились.

-Старые они все храпят. – Вступилась за нее Влада. И поскучнела. – Жалко будет, если умрет.

-Она еще нас с тобой переживет. – Радогор снова улыбнулся. – И жить будет до той поры, пока люди имени ее не забудут.

-Все равно тоскливо. – Не согласилась с ним Лада. – Привыкла я к ней. И вообще, не знаю, Радо, как я раньше без тебя жила. А ты пришел и, словно двери в другой мир открыл. Будто и дома, и будто бы нет.

-Она и есть другой мир, моя княжна. - Радогор ласково обнял ее рукой, прижимая к себе. – И леший… Только глаза открой пошире и смотри, оглядывайся без устали и такое увидишь, о чем прежде и не думала.

-И домовых?

-И домовых. У Копытихи такой забавный живет. На нее похож. И на язык скор. Берегине не угнаться. Такое говорит, уши вянут.

Только успел упомянуть, берегиня тут как тут.

-Я уж и так его к себе переманивала, и этак. Жил бы у меня вместо кошки. Спал бы у меня в подмышках. А он, чудище мохнатое, ни в какую. На все мои ласковые слова язык показывает. И на что, спрашивается, он Копытихе? Ростом с рукавицу. А хозяйства у нее коза да курица. А у меня от куричьих яиц в брюху не ладно. Вот после утиных другое дело. Бывало насобираю их полный подол и прямо сырыми высосу.

Обеспокоенно завертелась и схватила Радогора за руку.

-А ты часом не заблудился, молодец? Ведешь нас, ведешь, а привести все ни как не можешь. – И высказала неожиданную догадку. - А, может, это нас леший водит по лесу? Озлился за мой отказ и крутит, крутит, пока мы от голода все до единого не перемрем.

Завертелась на месте, пытаясь отыскать своего незадачливого поклонника и пожаловалась. 

– А доведись мне помереть, так и слезы не уронит. Обязательно отговорку найдет.

 И громко, решительно на весь лес заявила.

-А мне вот для него слезы не жалко. Вся уревусь, обольюсь слезами  с ног до головы. И пусть ему будет стыдно от моего такого непосильного горя, пеньку гнилому.

-С чего бы мне уреветься, когда ты до сих пор живая? – Услышали они, полный удивления, глуховатый голос лешего. – Вот, когда умрешь, тогда и узнаешь кто уревется, а кто нет.

-Ну, вот! Дождалась! – Кикимора, не скрывая своей радости, повернулась к ним. – Смерти моей ждет, аспид. Признался таки. Вымучила. А уж какие кружева плел вокруг меня, устала распутывать. Хорошо еще, что хватило ума, не поддалась на уговоры. А то бы натешился и в омут головой! Или еще построже место выберет. Нет, я уж лучше годок – другой в девках побегаю. Не остарела. На мой век ихнего брата хватит. Мне матушка еще наказывала, рано замуж не убегать. А присмотреться, приглядеться.

-Смотри, не пересиди. Прогадаешь. – Услышали они осуждающий голос.

-Да уж, не прогадаю поди. Такого себе выхвачу, из под ручки поглядеть! – Тут же беззаботно откликнулась кикимора. – Лучше веди нас, старый сучок, прямой дорогой, пока я окончательно не ослабла от голода. А лучше склонись пониже, я к тебе на руки заберусь, а то ноженьки свои белые до коленок сносила.

И лихо подмигнула княжне.

-Хоть узнаю, каково это у мужика на руках сидеть. Аж завидки берут,  как ты у Радогора на руках гнездо свила. А я по своей беспробудной стыдливости не то, что на руках, на коленках не сиживала.

Леший, обреченно, вздохнул и натужно заскрипел, наклоняясь к берегине.

-Эк, ты, однако, постарел, парень. Спина не гнется, а все за девками бегать надо. Смотри, не распрямишься обратно. – Укорила его кикимора, забираясь к нему на руки.

-Когда это я бегал, когда их и близко нет. – Возмутился леший, со стоном выпрямляясь.

Кикимора возилась где – то над головой у них, устраиваясь удобней.

-Значит ко мне близко дойти не с руки, а что далеко делается, увидел.

-Ой, бросит он ее, Радо! – Встревожилась Влада за капризную берегиню. – Что ни слово, то и напоперек, то и в занозу. Бросит, и только черепки от нее полетят в разные стороны.

-Не бегал я… А сказал к тому, что и девок не видел.

-А я, по твоему, кто тебе, не девка? – Вся душа у кикиморы затрепетала от возмущения. – Я всю свою сознательную жизнь девичество свое хранила в чистоте, думала, вот оно… не напрасно страдала столько лет, а ты!

И жалобно всхлипнула.

-Вот уж верно, одно слово. Уросливая! – Укоризненно покачал головой Радогор. – Так под кожу и лезет. И как он такое терпит?

Влада загадочно улыбнулась и забежала вперед, протягивая к нему руки.

-Завидно стало, хоть плач! – Обняв его за шею, прошептала она. И засмеялась. – А ты бы не терпел?

-Так ты же не куражишься…

-В баньку бы сейчас. – Мечтательно проговорила она. – Болотом пропахла, а на руки забралась. А ты словно и в болоте не был. Волосы чистые, мягкие, волос к волосу. Как гребешком приглажены. И цветами пахнешь.

  -Ладно уж, снимай.  – Долетел до них разнеженный, умиротворенный голос кикиморы. – Приехали. Вон и избешка показалась.

И беззлобно проворчала.

-Тут пыхтит, там сопит, а все бы девок на руках таскал. Смотри, как Радогор идет. Не чихнет, не всплеснет. Княжна у него в руках, как в зыбке покачивается, а я всю свою красоту отхлестала и до синюх разбила о твои руки.

Закрутила головой и удивилась.

-Почитай, до самой ночи проползали.

Уснула ты… - Мягко пророкотал леший. – Вот и не заметила, как день кончился.

И со страшным скрипом наклонился, опуская ее не землю. Берегиня, помолодевшая и подобревшая, выпорхнула из его лап.

-Ты вот что… ты далеко не убегай. Может, и прибегу когда вечерком к тебе.

Весело засмеялась, как горсть гороха рассыпала, и не дожидаясь Радогора с княжной, резво припустила к жилищу Копытихи. Но опомнилась и остановилась, бросая на них нетерпеливые взгляды.

-Побойчей ходить нельзя? – Встретила их сердитым вопросом. – Подруга моя все глаза проглядела, а вы в обнимку все не нагулялись.

Лада неохотно высвободилась из рук Радогора и засмеялась.

-А сама, тетушка, на руки только залезла и сразу все слова от счастья перезабыла.

-Больно мне надо! – Отмахнулась кикимора.  – Это я для того, чтобы с дороги не сбиться. А то обомлел от радости, что в руки ему далась, и тащит, и тащит. Не пригляди за ним, так и мимо пробежит.

И всплеснула руками.

-Ну, вот, мы идем, а Копытиха, подруга называется, ни сном, ни духом. А я на пироги надейся после этого!

Но уже летит, косолапя и заваливаясь на бок, бэр, оглашая лес радостным ревом. И Копытиха, увязанная платом до бровей, вышла встречать их, спрятав почерневшие от работы и старости, руки под перредник.

Заприметив Ягодку, берегиня резво отскочила в сторону, а Влада предусмотрительно укрылась за спиной Радогора. Вран же пронзительно закричал, торопливо сорвался с плеча, предвидя печальный исход радостной встречи,  и в два взмаха крыльями перелетел на кровлю избы.

Рыча и страдая от счастья и возмущения, бэр подлетел к Радогору, сшиб его с ног и, ворча и стеная, принялся поочередно облизывать того и другого.

-Отпусти, дурень! – Взмолился Радогор. - Не щенок. Серьезный зверь. А ведешь себя, хуже не куда. Кости так мне переломаешь.

До самой избы бэр бежал, повизгивая и заглядывая в их лица, словно пытаясь узнать, где они были.