Николай Ярославцев - Преднозначение

• Название: Преднозначение
• Автор: Николай Ярославцев
• Жанр: Фэнтези

Не всегда смерть, это дорога в ничто. Бывает и немного иначе. Так, как произошло с командиром армейской разведгруппы Олегом Ольховским, машина которого угодила на мину, так и не успев выехать из города. Повисла его растерянная душа между небом и землей, разглядывая свои собственные изуродованные останки и тщетно пытаясь увидеть свет в конце тоннеля. И одному богу известно сколько бы ей пришлось висеть, если бы не увидела ее богиня Судьбы Макошь. А дальше все, как у них, то есть богов, водится. Оказалось что именно он, капитан Ольховский, как ни кто другой, подходит на роль спасителя Мира, поскольку просыпается где – то в неведомых безднах древнее Зло. А с тем Злом кроме него и справиться больше не кому. А дальше уже все предельно просто. Дорогой Мертвых провела его Повелительница смерти в другую эпоху  и вселила в душу только, что появившегося на свет младенца Ольха и передала на попечение старого волхва Врана, который каким – то чудом, или чьей – то волей оказался в то же время и в том же месте. И жил Ольх - Радогор, как назвал его старый Вран, учился волхвованию и воинскому делу, пока беда не грянула… Полег под мечами степняков род Бэра, убит и волхв. И закрутило, завертело его. Под дедовой домовиной отыскался древний меч. И, как оказалось, не простой. Принадлежал он некогда одному из поверженных богов, яростному противнику установившегося миропорядка и самого Рода. Вернись этот меч к нему, расколет он мир, распашет одним ударом землю, зальет ее огнем и утопит в первозданном Хаосе, если не удержит Ольх – Радогор тот меч. Или меч не завладеет им. Но это все потом. Беда не к ночи нагрянет. Месяц – другой и обождать может. А пока Ольху – Радогору надо посчитаться за смерть Врана и гибель рода Бэра с дикими степняками. Спасти девушку – полонянку из неволи. И спросить с темного колдуна Упыря из Черной дрягвы – болота за все пакости роду человеческому. Ну и все остальное, по мелочи, что дороги перед ним к его ногам выложат… кикиморы, лешие, мавки…       

---

-Не надо нам идти в город, Радо.  – Снова жарко, так, что сердце заколотилось в груди неистово и часто. – Убьют нас там!

-Спи, Ладушка. Не убьют. Я видел.

-А вдруг ты чего то не разглядел и убьют? – Всхлипнула с надрывом и принялась сдирать с себя одежду. И я тебя больше не увижу. Не обниму, не поцелую. И не увижу никогда, и рук этих сильных никогда не почувствую своим телом. Матушка родная, прости ради всех богов свою бесстыдную дочь! Он, Радогор, последнее, что осталось у нее в этой жизни.

-Ладушка!

-Молчи, молчи, Радо! – Ладошкой закрыла ему рот. – Я сама за все отвечу. И не говори, чтобы не слышал ни кто. Пусть на мне одной будет этот грех. А тебя даже не коснется. Радо мой, Радо!

Так и уснула, повторяя припухшими губами его имя.

А он еще долго не мог уснуть. Лежал, подперев голову ладонью. И не сводил глаз с ее испуганного лица, поглаживая ее своей ладонь, как малое дитя и словно стараясь укрыть от всех, свалившихся на нее, бед. А она всхлипывала, терла кулачками глаза. Вытирая даже во сне бегущие слезы и жалась к нему в испуге, а он еще крепче сжимал ее в своих руках.

 Проснулась сама, на рассвете. С подпухшими от слез глазами, но спокойная и уверенная в себе.

-Ты, как всегда прав, Радо. Горе уходит, остается печаль. – Проговорила она, глядя в сторону, натягивая на себя свою нелепую одежду.  – Но с этим можно жить. А, кроме того, у меня есть ты. А это много больше того, что бы меня ждало в княжеском тереме. Нам не следует бежать. Я хочу посмотреть в лицо убийцам моих родителей. 

Глава 14

Едва отворились городские ворота и место у них заняла дневная стража, как к надворотной башне подлетел огромный, в руку высотой аспидно - черный,  ворон. Покружил недолго и гордо заявил о своем появлении.

-Крак – к!

  И почти одновременно с этим из леса на дорогу к городу вышел молодой и, не по возрасту крепкий, парень, одетый в кожаный, порезанный на ленты, подкольчужник. Подкольчужник туго перепоясывал широкий, двойной кожи, поясной ремень с боевым ножом. И с луком в левой руке. За плечом у парня не по здешнему торчала рукоять меча с рукоятью в виде головы диковинного зверя, в глазах которого сверкали два огромных самоцвета. Еще один нож дразнил рукоятью из – за голенища сапога. И целая связка ножей, широких и коротких на ремешке свисала с его шеи на грудь этого парня.

Рядом с парнем, косолапя и загребая дорожную пыль передними лапами, важно, храня величавое достоинство вышагивал молодой, полный сил, бэр. Бурая шерсть его лоснилась и сверкала в лучах утреннего солнца от сытости и избытка сил.

На спине бэра, перекинув ноги на одну сторону, лицом к парню сидела девушка с горделиво вздернутым подбородком. Правда, если бы не длинные, распущенные по плечам, волосы, определить, что это девушка было бы невозможно, поскольку весь ее наряд состоял из мужской изорванной рубахи и таких же изорванных портов. К тому же девушка была босой.

Не спеша приблизились к воротам и девушка подняла на стражников синие, небесной чистоты, глаза.

-Или не признали, вои? – Тихо, но властно спросила она. А бэр, на спине которого она сидела рассерженно заворчал. Вытянул морду вперед и царапнул землю когтистой лапой.

Народ, что был в это время перед воротами и за ними, замер. А потом над головой прошелестел чей – то испуганный женский возглас.

-Княжна! Владислава!

-Живая!

Один из стражников незаметно попятился, смешался с толпой и исчез в улице.

Влада скатилась со спины бэра, встала, опираясь на его спину и с достоинством поклонилась.

-Мир вам, люди добрые! Живая я, живая. Запродал меня воевода Свищ в неволю северным ярлам, когда батюшку моего вашего князя убили. Да нашли люди, вызволили меня. Вот я и иду много дней в отчину босая и в тряпье с чужого плеча.

Скосила глаза на Радогора, де, так ли я говорю. И закончила.

-А это спаситель мой, последний из воинов рода Бэра. Радогор имя этого витязя. И бэр, который нес меня на своей спине всю дорогу чуть живую.

Не говорить же людям, что не на бэрьей спине, на руках этого самого витязя ехала.

Ворон с кровли вновь подал голос. Радогор поднял на него взгляд и кивнул головой. Толпа ахнула, сжалась и медленно, с неохотой расступилась. Сквозь толпу широким шагом к ним шел богато одетый воин, с мечом на поясе, щедро украшенным золотом и самоцветными каменьями. Был он не старше, а может и моложе Смура, дороден и осанист. Лицо украшала густая, ухоженная борода. И можно было бы его назвать привлекательным, но все портил острый и длинный, напоминающий крысиный, нос и крохотные бегающие глазки.

-Свищ. – Тихо шепнула Радогору княжна.

-Вижу. Догадался. Свищ, он и есть свищ, как бы не обрядился. – Спокойно, не сдерживая голоса, ответил Радогор, глядя на приближающего воеводу льдистыми серыми глазами.

-Не слушайте ее люди! Самозванка она. Княжна Владислава в воде утонула, когда с лодии прыгнула, чтобы от того ярла убежать. – Шепелявя закричал он в толпу. – Княжна пригожа и осаниста. А эта? Девка непотребная и власы, как у ведьмы…

-Здравствуй, братец Свищ. – лучезарно, с трудом сдерживая ярость, улыбнулась она. – Али не рад ты мне?

-Вязать их и в поруб! – Голос воеводы сорвался в визг.  – А зверя на цепь. По праздникам гостей будет веселить.

Влада засмеялась. Развеселился и народ, пряча улыбки.

Бэр грозно заворчал и выступил вперед, закрывая княжну. Ворон же слетел с кровли и сел на плечо Радогора, горбом выломив крылья и вытянув шею, старался заглянуть в глаза, задыхающегося в ненависти, воеводы. А из – за городской стены  в уши собравшихся вокруг них людей ударили сердитые голоса его, бэра, родичей.

 Радогор поднял правую руку и медленно ее повел перед лицом Свища, холодно, не спросил, произнес.

-Посмотри в лицо смерти, Свищ.

Свищ против воли поднял голову и его взгляд словно утонул в ладони парня. Голос его завораживал, а тело отказывалось повиноваться. Это почувствовали даже те, до кого слова еле долетали.

-Видишь ли ты ее, Свищ,  убийца князя и княгини? Не ты ли подослал своих убийц, чтобы перехватить княжну и не допустить ее в город? Ты видишь их, твоих подсылов, смерть, Свищ? – И с удовлетворением качнул головой. – Видишь.

Свищ стоял, боясь пошевелиться. Да и не смог бы. Ноги в землю вросли. Как зачарованный, смотрел он в раскрытую ладонь. Видел, все видел воевода Свищ, уже и князем себя объявивший.

-Княжна Владислава спрашивала, как не отсох язык у того, кто на отчину северных ярлов приманил, чтобы убить того, кого батюшкой называл. Так пусть же отсохнет лживый язык!

Ладонь сжалась в кулак, пальцы брезгливо дернулись и людям впрямь показалось, что окровавленный красный язык шлепнулся в пыль, к его ногам, задергался и утонул в ней. А Свищ стоял с широко раскрытым ртом и пытался закричать. Но из рта доносились только невнятные булькающие звуки.

Кто – то из воинов Свища, очевидно и не без оснований, подумав, что и их ждет та же страшная участь, прячась за спинами, растянул лук. Радогор слышал, как негромко щелкнула тетива, но не повернул на звук и головы, не сводя холодного немигающего взгляда с воеводы. Поднял левую руку и в ладони от своего лица прямо из воздуха выдернул стрелу и стрела с хрустом переломилась между пальцев. И в то же мгновение воин зашатался и, хрипя, схватился руками за горло. Между ладонями под подбородком торчала рукоять ножа.

А Радогор все так же размеренно, как будто и не было стрелы, продолжал.

-Как не отсохла рука, убивавшая княгиню, удивлялась княжна. Он же ее матушкой величал!

Когда появился в его руке меч и был ли этот меч, никто не видел. Но вот десницу Свища, срубленную по плечо и упавшую с чавкающим звуком на землю, видели все. А может прав парень и рука сама отпала, не выдержав святотатства, а не меч ее отсек?

-Видишь ли ты свою смерть, Свищ?

Радогор понизил голос до шепота, но людям показалось, что громом этот голос прокатился над городом, по всем улицам, переулкам, проулкам и заулкам.

Свищ смертельно бледный и сжавшийся от страха. Часто закивал головой.

-Так умри же той смертью, которую сам для себя выбрал! Духи тьмы, он ваш!

Ладонь его снова сжалась в кулак и тут же резко распрямилась, а  пальцы коснулись лба. И люди увидели то, на что не могла смотреть княжна и что не смогли  слышать ее уши. Тело Свища билось и каталось по земле. Трещали, выворачиваясь суставы. С хрустом ломались кости, рвалась и лопалась кожа. А Свищ даже кричать был не в состоянии.

-Довольна ли ты теперь, моя княжна?

Радогор повернулся к ней. Лицо его было бледным, осунувшимся, под глазами залегли черные полукружья. Поднял свой льдистый взгляд на толпу.

-На всякого, кто осмелиться помочь ему или оборвать его мучения мечом, копьем или стрелой да падет мое проклятие! И пусть ляжет он рядом с ним, чтобы закончить свои дни в тех же мучениях. Я все сказал.