Сергей Алексеев - Ох, охота!

• Название: Ох, охота!
• Автор: Сергей Алексеев
• Издательство: Олма Медиа Групп
• Жанр: Природа и животные
• Год: 2008
• ISBN: 978-5-373-01825-8

«Ох, охота!» — книга об охоте лучшего охотника-писателя С. Т. Алексеева.

Есть на свете только три профессии, где одержимость — положительное качество: геолог, милиционер и охотник. Они будто родные братья, и всех, как волков, ноги кормят, все они следопыты, ходоки, стрелки. Охотник с большим стажем, каждый день в лесу, но всякий раз перед новым выходом стучит сердце, прерывается дыхание, и мысль в голове пугливая, манящая: «Ну, как будет сегодня?». Как перед первым свиданием! Эта страсть превыше всего. Недаром говорят: «Охота пуще неволи».

---

Не только сырые ноги, но и вспотевшая, мокрая голова на охоте — прямой путь к болезни, а что значит захворать одному, в тайге, надеюсь, объяснять не нужно. Держать голову в сухости и холоде меня научил кержак Сережа, огненно-рыжий и молодой еще мужик, который в котомке за спиной всегда носил три-четыре запасных шапки и менял их через каждый десяток верст. Это были простые солдатские ушанки, однако с выдранной подкладкой и ватой, то есть голое сукно. Вспотеть в такой трудно, однако, когда идешь с груженой нартой да еще по целинному снегу, пар от головы, как от паровоза. На ходу еще терпимо, но остановился, и мокрая голова в тот час озябла. Народы Севера делают проще: они все время регулируют температуру головы, то надевая, то скидывая капюшон малицы, и вообще редко потеют. Вначале меня удивляло их поведение, когда они на морозе ходят с непокрытой головой, отчего волосы охватываются куржаком, а когда потеплеет и начнется пурга, обязательно натягивают капюшон. Оказывается, мороз не морозит голову, но ее может продуть ветром и обязательно тяжело заболеешь (не исключено, менингитом).

Одежда охотника может быть какой угодно и из чего угодно, но непременно по сезону, легкой, мягкой и не шумной, то есть не должна шуршать и скрипеть при движении. Сейчас производят много всевозможных камуфлированных костюмов, как летних, так и зимних. Однако из-за качества ткани они бывают попросту не пригодны. Охотник, как фронтовой разведчик, должен передвигаться по тайге бесшумно, скрытно, и тогда можно увидеть не только дичь, но и все тайны леса. Следует всегда помнить, что в зимнем голом пространстве скрип лыж, например, слышен за полкилометра, кашель на триста метров и шорох ветвей об одежду — на сто пятьдесят. Если вы понесете впереди себя стену всевозможных звуков, непривычных уху зверя, он вас ждать не станет.

Поняга

Поскольку всю свою историю, начиная с древнейших времен, охотник переносил на своих плечах многие тонны груза, то еще задолго до эры котомок и рюкзаков придумал оригинальное приспособление, сочетающее в себе верхнюю одежду и заплечную суму — понягу. Представляет она собой кожаную либо матерчатую безрукавку с пришитым на спине вместительным мешком с верхним клапаном, защищающим от осадков. Поняга хороша тем, что груз давит не только на позвоночник и плечи, а почти равномерно распространяется по всему телу от пояса до шеи. Кроме того, под кожаной понягой одежда носится дольше, не цепляется за сучья и кусты, а еще не продувает ветер, не мочит дождь, не налипает и не намерзает снег. Незаменима она и при ночевках у костров, предохраняя от сырости и тряпичную одежду — от искр. В этих уникальных приспособлениях промысловик переносил соль, провиант, продукты, не опасаясь намочить их по дороге.

Бывают поняги легкие, распашные, с тремя-четырьмя ремешками вместо пуговиц, сшитые из крепкого холста — это каждодневные, особенно удобны на промысловой охоте по мелкому пушному зверю и птице. Точно такие же шьют в виде рубашки, надеваемой через голову, да еще и с башлыком — капюшоном, который натягивают поверх шапки, чтобы за шиворот не сыпался снег, дождь, хвоя. Летом же он защищает шею и голову от гнуса, для чего башлык пропитывали дегтем, разведенным напополам с рыбьим жиром. У томских старообрядцев я видел понягу, сплетенную из веревок в виде сетки. Такая штука, оказывается, кроме главного своего назначения выполняет роль вериг, которые смиряют тело от ненужных на охоте похотей. Кожаные поняги шили из сыромятных лосиных (сеголетков) или телячьих шкур и носили их в основном зимой, для тепла, хотя, когда идешь с грузом, и так жарко. Почти всегда в понягу вставляют плетеный из бересты или лыка легкий короб-пестерь и получается лучше, чем абалаковский рюкзак. Битая птица в нем не мнется, можно спокойно переносить грибы и ягоды или навалить полсотни капканов, которые обычно в простой котомке давят и трут спину.

Собаки

Собаки-охотники

Это первые живые существа, прирученные человеком с единственной целью — совместной охоты. Все остальные функции, как то: охрана жилья, пастьба домашнего скота, криминальный розыск и прочее, появились позже. Поэтому, какой бы породы и каких размеров не была собака (хоть искусственно выведенная), какую бы задачу не выполняла, все равно в каждой, как и в человеке, довлеет прежде всего охотничий инстинкт, и каждая обладает (в той или иной мере) охотничьими качествами, независимо от воспитания и условий содержания. Должно быть, вы заметили, что даже самый избалованный домашний пес, едва его выведут на улицу, тотчас наставляет нос в землю и идет по одному ему ведомому следу. Казалось бы, мой Скиф, сенбернар, выведенный полтысячи лет назад как спасатель людей в лавиноопасных горах, единственная собака, которую Церковь разрешает держать в монастырях (в Свято-Никольском женском сидел огромный Антон, а мать-экономку там звали Антония); в общем, такой пес не должен брать звериного следа и тем паче идти по нему. Однако стоило поставить его на кабаний лоток, как он мгновенно перевоплотился в охотника (появился неожиданный агрессивный азарт) и вернулся лишь через три часа, как говорят, усталый, но довольный, хотя и без добычи.

Неистребимость этих качеств заложена в самой собачьей породе, ибо все ее прапредки, весь «исходный материал» — волки, шакалы, еноты, койоты, дикие собаки и пр. изначально были плотоядными охотниками. Даже охранные качества многих псов происходят отсюда же, ибо пищу следовало не только добыть, но еще и оберегать от пастей чужой стаи. Заметьте, та собака, что первой подбежала к упавшему после выстрела зверю, не подпустит других, собственно из-за чего часто возле трофея случаются собачьи драки.

И еще одно замечательное качество: вопреки всеобщему мнению у собаки нет хозяина. Она выбирает себе вожака стаи, любит, подчиняется и остается верна только ему, а остальных людей в семье терпит, как членов стаи, приближенных к вожаку. Поэтому и случаются несчастья и трагедии, когда домашняя милая собачка вдруг свирепеет и набрасывается, например, на жену или детей, поскольку вожак стаи оказывает им внимания больше, чем ей. Следует еще уяснить, прежде чем заводить песика, что отныне вся ваша внутренняя семейная жизнь будет под полным и бдительным контролем, ибо собака видит и понимает отношения между близкими людьми намного лучше, чем вы, и только сказать об этом не может.

Впрочем, может — это мы понимаем не всегда.

На свете существует всего два одомашненных животных, которых воспевают в поэзии и прозе; им дают гордые имена и ставят памятники; они удостоены чести быть героями народного эпоса, пословиц и поговорок, ибо являются символами нашего мировосприятия.

Это собака и конь.

Мы их любим, потому что чувства, манера переживания событий очень похожа на человеческую. Вспомните, как после долгой разлуки бросается к вам собака — разве вы не так же смеетесь, плачете и скулите, встретившись со своими детьми и родителями? А вы слышали голос лошади, истосковавшейся по своему «вожаку табуна»? Это же восторженное оперное пение, финал!

Мы учимся у этих животных верности, преданности, выносливости, воздержанию, проявлению радости и горя, любви и ненависти — в общем, всем человеческим чувствам и ценностям. Интересно, какими мы были бы, не будь этого вечного сожительства двух природных стихий и начал?

Лайки

Охотник-промысловик Николай М. жил в Туруханске, а угодья у него были в бывшем поселке Большой Порог по Нижней Тунгуске — это сто двадцать километров от райцентра. Охотился тогда он один, как и многие, считал себя сильным и выносливым человеком, да и возраста был молодого и гонористого — тридцать лет, когда кажется вот-вот и ухватишь бога за бороду. Участки в тех краях — ого-го, пешком много не набегаешься, поэтому штатников забрасывали вертолетом на дальние угодья. И вот однажды залетел Коля вдвоем с лайкой Варей в самый глухой угол, в места не обловленные, соболиные. А у охотника настроение больше поднимается от предвкушения, чем от процесса, поэтому он сразу же взялся за дело: пока снег не лег, надо приваду заготовить и слегка в яме подквасить. Дня два порыскал, отстрелял лося, но далековато от избушки, поэтому два дня еще мясо на горбу выносил. Ну и пропотел хорошо — за лето отъелся на домашних харчах, в начале сезона всегда тяжеловато, да в последнюю ходку без суконной куртки пошел, налегке. На обратном же пути снег с дождем, промок насквозь и, когда приволокся в избушку, почуял уже, худо дело, температура. Натопить бы сразу, пропариться и чаю с малиновым листом, но Варя по дороге отстала, и вот уже темнеет, а собаки нет. Тут еще нехорошее предчувствие — не случилось ли чего: сука азартная, а медведи еще не легли, ходят по округе, следят… Короче, куртку надел, и пошел назад, и бродил до глубокой ночи, стрелял, звал — нет Варвары! А самого уже качает. Пришел в избушку, а собака его там встречает и ластится. Коля чаю малинового наварил, напился и под шкуру: проспаться, так к утру все и пройдет, не впервой.