Светлана Багдерина - И стали они жить-поживать

• Название: И стали они жить-поживать
• Автор: Светлана Багдерина
• Жанр: Фэнтези

Пошла как-то раз красна девица Серафима-царевна погулять по дворцовому саду с себе подобными. Налетело откуда ни возьмись редкое вымирающее животное Горыныч-Змей, подхватило сердешную и унесло, не оставив обратного адреса. Вскочил тут супруг ее безутешный Иван-царевич на говорящий ковер-самолет с не менее говорящим именем Масдай, и кинулся в погоню, поклявшись и пальцем не шевельнуть в защиту, если супруга его юная успеет наложить на злосчастную рептилию руки раньше, чем он… Но, увы, не все бывает так просто, как описывают старые истории, и банальное дело о киднеппинге с применением подручных зоологических средств — следите за руками! — превращается… превращается… превращается…

---

Новых сравнений господин второй советник первого помощника придумать не успел, потому что увидел на стене догоревший факел.

Наверное, тот самый, который сержант отобрал у него.

Он протянул руку, осторожно пощупал обуглившийся конец палки — еще теплый.

Что это могло значить?

Что Елена Прекрасная, ее служанка и вся беда во главе с сержантом пришли в эти комнаты, оставили здесь свой единственный источник света и дружно ушли гулять по замку в полной темноте?

Они его за идиота принимают?

Изо всех сил прижимаясь спиной к стене, словно намереваясь продавить в ней новую нишу, Сабан раздраженно махнул рукой, посылая свою свиту осмотреть помещение.

Собакоголовые неохотно, но повиновались, обнажили мечи, пристроились за сослуживцем с факелом, игнорируя его безмолвный, но красноречивый протест, и стали толкать его в нужном направлении.

Через пять минут разведгруппа вернулась с докладом о том, что ни в покоях царицы, ни на этаже Змеи никого нет.

Колдун ощутил, что в эту минуту забыл дышать, и с разъяренным шипением выпустил застоявшийся в легких воздух через сжатые зубы.

На посмешище его решили выставить перед его величеством?

Ну, он им еще покажет…

Этих самодовольных мерзавцев ожидает один маленький восхитительный сюрпризик, который они не скоро забудут.

— Отходим назад, — начал он отрывисто отдавать короткие команды, отдуваясь и загибая пальцы, унизанные железными и медными кольцами. — Берест — бегом в караулку. Скажи Паняве, чтоб трубил тревогу. Сигнал — "В замке враги". Сбор здесь…

Иванушка прислушался, и не поверил своим ушам.

Отражаясь от стен и булыжника, застревая в недорытом пруду, дребезжа стеклами в окнах и сковородками на далекой кухне и пробуя на прочность барабанные перепонки, по замку разносился заполошный хриплый рев трубы.

Было ли это побудкой, приглашением к раннему завтраку или позднему ужину, сигналом тревоги или точного времени — абсолютно непонятно; более всего эти звуки напоминали страдания ишака, провалившегося в сухой колодец, наполненный молотым перцем. Но чем бы они ни призваны были служить, сердце Ивана екнуло, а в груди зародилось и стало быстро распространяться во все регионы организма глобальное похолодание.

— Что это за сигнал? — шепотом, едва слышным из-за усилий невидимого трубача, спросил он у умрунов, но те только пожали плечами.

— Похоже, что этот… музыкант… взял в руки трубу впервые в жизни, — недовольно морщась и прикрывая руками уши, сердито предположил Прохор[217].

— Как вы думаете, нас могли заметить, когда мы сюда шли? — обеспокоено оглядел притаившихся умрунов царевич.

— Мы тут уже минут сорок прячемся, — резонно заметил Кондрат. — Если бы заметили, то затрубили бы сразу.

— Серафима?!.. — подскочил от вспыхнувшей в мозгу дикой мысли Иванушка и схватился по привычке за бок, где раньше был меч.

— Да успокойтесь вы, вашвысочество, — заботливо зашептала где-то за спиной октябришна. — Мы ж напротив входа сидим, всё видим-слышим. Если б что — так мы ж первые бы всё узнали. А так там тишь да гладь пока, вы ж сами видите. Не с чего им шуметь-то, и вам не надоть, а то, неровен час…

— Да, верно, — немного успокоившись, снова опустился на корточки Иван и приник к щели, оставленной неплотно прикрытой дверью. — Тихо там… Но в чём же тогда дело?

— Может, учения? — нерешительно предположил Архип.

— Может… — согласился Иван, не веря в эту версию ни на мгновение. — Может, и учения…

Снаружи замелькали факелы, загрохотали по булыжнику кованые сапоги, зазвенело оружие — гарнизон поднялся по сигналу и бежал туда, куда призывала их окончательно осипшая и бившаяся в истерике труба.

Потом все стихло.

Ненадолго.

Минут через пять после того, как мимо их убежища промчался последний солдат, выбивая волочащейся и подпрыгивающей на мостовой алебардой искры из камней, откуда-то слева донеслась нечленораздельная команда, и гарнизон снова пришел в движение.

Мерным шагом, останавливаясь через каждые тридцать метров, они двинулись под самыми окнами замка в противоположную сторону от места их укрытия.

Пронесло?

С замирающим сердцем Иванушка прислушивался к перемещениям отряда — как слабел и становился все более глухим звук шагов и звон оружия, как исчез совсем, когда стражники оказались у них за спинами, как начал снова нарастать и крепнуть, когда самая удаленная точка была пройдена… И вот, наконец, ощетинившийся железом гарнизон показался в крохотной щели приоткрытой двери их наблюдательного пункта — заброшенной башни в самой середине площади.

Той самой башни Звездочетов, где когда-то сначала просто томился, а потом устроил погром Иван.

Обломки обрушившейся лестницы, ведшей еще пару недель назад на крышу башни, все еще громоздились огромной безобразной кучей посреди единственной комнаты на первом этаже, вперемежку с раздавленной мебелью и погнутыми доспехами.

Среди них теперь прятались его гвардейцы и Находка.

Постояв у Проклятой башни и едва не вызвав тем у Иванушки инфаркт, отряд собакоголовых, окруживших кого-то — по-видимому, не слишком отважного командира — двинулся, замыкая круг, к Царице, откуда они и начали свой неспешный, то и дело останавливающийся обход около часа назад.

Что сейчас?

Если они таким странным методом патрулировали замок, то недосмотренным теперь оставался только один объект…

Та же самая мысль, казалось, одновременно пришла в голову и командиру поднятого по тревоге гарнизона, потому что замершие было зловещие звуки перемещения большого отряда возобновились.

И направлялись они на этот раз в их сторону.

Второй помощник первого советника недовольно покрутил головой, как сыч, у которого из-под носа ускользнула жирная мышь, и остановился взглядом на последнем месте, где могли скрываться так загадочно пропавшие умруны со своими пленниками и наглым сержантом.

Зачем? Почему? С какой целью?

При всем богатстве воображения, Сабан не мог себе даже представить причины, побудившие сержанта и его беду внезапно пуститься в бега по замку, прихватив царицу и прислугу, но не это сейчас было главным.

Если прячутся, если что-то идет не так, как должно, значит, виноваты; значит, злоумышленников надо сначала отловить и изолировать, а потом уже выбивать из них ответы.

Палец — самая высокая и древняя башня замка — угрюмым черным монументом утыкалась в ночное небо в самой середине замковой площади. Вход — и, соответственно, выход — у ней был только один, и это значило, что преступникам теперь было не уйти. И потому Сабан не спешил с последним ударом, со неторопливым злым удовольствием представляя, что сейчас чувствуют там сержант и похищенные им женщины[218], прислушиваясь к неотвратимому приближению своей беспощадной судьбы в лице его, мага Сабана, и его верных солдат.

Им есть чего бояться.

Может, они даже захотят оказать сопротивление.

Дверь, ведущая в единственную комнату в основании Пальца, была плотно прикрыта, но колдун и не собирался заходить вовнутрь. Он дал отмашку собакоголовым остановиться в нескольких шагах от нее, а сам сделал глубокий вдох, закрыл глаза и сосредоточил всё внимание и волю на одном из своих новых колец — медном, с железной каймой по краям и выгравированными зачерненными магическими символами между шершавыми серыми ободками.

Искать… искать… иска…

Здесь.

Они здесь.

Сколько?

Искать… искать…

Все.

Все пятнадцать умрунов как один — сидят и ждут его прихода.

Как это мило с их стороны…

Будем считать, что дождались.

Выскочка-сержант и женщины, наверняка, тоже с ними, но до них очередь дойдет чуть позднее.

Резкий выдох, еще один, еще, пока в груди не осталось ни грамма воздуха, потом снова глубокий вдох — длинный-длинный, как скучная нотация — и новый, почти осязаемый поток волшебниковой воли устремился в кольцо.

Идите сюда… идите сюда… идите сюда…

Вы — никто…

Ваша жизнь — моя жизнь…

Мне дал власть над вами ваш повелитель царь Костей…

Именем его я приказываю… нет, я ВЕЛЮ вам выйти ко мне…

Сейчас…

Немедленно…

Сию секунду…

Вы должны…

Вы обязаны…

Что?..

Что это?!..

Вы не можете сопротивляться!.. У вас нет своей воли… нет своего разума… нет НИЧЕГО!!!..

Вы — тупое орудие, созданное хозяином только для убийства!

Вы — вещь!

Вы — грязь!!

Вы — ничтожество!!!

ВСЕ СЮДА!!!..

Сабан с ужасом вдруг почувствовал, что его мозги сейчас, немедленно, сию секунду если не закипят, то вывалятся из ушей, потому что во всем его неглубоком существе уже почти не оставалось ни капли воли и воздуха.

Что-то было не так…

Если верить царю Костею, таким усилием воли он мог бы управлять АРМИЯМИ умрунов!.. Да что там управлять — он мог бы их уже обучить самому сложному бальному танцу мира, если бы сам знал хоть один!!!..