Джон Фаулз - Червь

• Название: Червь
• Автор: Джон Фаулз
• Издательство: АСТ
• Жанр: Современная проза
• Год: 2005
• ISBN: 5-17-026512-3

Джон Фаулз — величайший прозаик нашего времени. У него удивительное чувство слова, мастерское владение литературным языком и поразительный дар создавать поистине волшебные строки. «Червь» Фаулза — дерзкий литературный эксперимент, представляющий собой истинное художественное достижение… Пейзажи Англии XVIII века, детективный сюжет с элементами мистики, хитроумные интриги и таинственные происшествия служат великолепным фоном для глубокого психологического исследования, в котором автор раскрывает темы, столь характерные для его творчества: относительность познания и истины, границы человеческой свободы, исторические корни современной цивилизации.

---

В: Что было утром?

О: Утром мы без приключений добрались до Бидефорда, отыскали на окраине порта гостиницу помалолюднее, там и поселились. Первым делом спросили завтракать — а то вон сколько времени во рту маковой росинки не было. Подали нам кусок пирога. Пирог, правду сказать, оказался чёрствый, да только мне с голоду показалось, что я в жизни ничего вкуснее не едал. Там же в трактире нам сообщили, что на другое утро с приливом из порта уходит судно в Бристоль. После завтрака мы пошли в порт и сами удостоверились. Я было хотел сговориться с капитаном, чтобы он взял нас обоих, но Ребекка заупрямилась. И снова пошли у нас споры да раздоры: я твержу, что никуда её от себя не пущу, а она объявляет, что нам надо расстаться. Мы ещё кое о чём поспорили, но, чтобы вас не утомлять, в побочности входить не буду. Одним словом, пришлось мне уступить. И вот как мы с ней порешили: я отправляюсь в Суонси, а она в Бристоль; о том, что знаем, станем помалкивать, но коль скоро одному из нас понадобится заступничество, то другой не замедлит прийти на выручку. Я справился в порту и узнал, что через два дня смогу отплыть в Суонси, как я уже сказывал, на судне мистера Перри. Срядились мы с обоими капитанами — и обратно в гостиницу.

В: Не спрашивали вас, за какой нуждой вы сюда пожаловали?

О: Спрашивали, сэр. Пришлось соврать, что мы, мол, слуги, оставшиеся без места. Прежде, мол, состояли в услужении у одной вдовы из Плимута, а как хозяйка померла, то мы теперь возвращаемся домой. А коня я оставил в гостинице и за содержание заплатил на месяц вперёд, пока не заберут — чтобы не подумали, будто мы его увели. И не упустил послать в Барнстапл, в «Корону», записку с указанием, где его искать. В точности как я отписал мистеру Лейси. Можете проверить, ваша честь. А записку мальчонка доставил, я ему ещё два пенса дал за труды.

В: Как название гостиницы?

О: «Барбадос», сэр.

В: А деньги, которые она тебе обещала?

О: Отдала честь по чести, сэр. После обеда увела меня в маленький покойчик и отсчитала десять гиней. Правда, предупредила, что добра от этих денег не будет: блудом нажиты. А я всё равно взял, в кармане-то ни гроша.

В: Взяли и за какой-нибудь месяц всё спустили?

О: На себя-то я самую малость издержал, сэр. А большую часть отдал брату: очень он нуждался. Можете справиться.

В: Вы видели, как она всходила на корабль?

О: А как же, сэр. На другое же утро. И как поднялась на корабль, и как его завозом[114] потянули прочь из порта, и как он вышел в море.

В: Как называлось судно?

О: «Элизабет-Энн», сэр. Бриг. А капитана звать не то Темпльмен, не то Темпльтон — точно не запомнил.

В: Верно ли вы знаете, что до отплытия девица на берег не сходила?

О: Верно, сэр. Когда судно отчалило, я глядел с набережной, а она стояла у поручней и махала мне рукой.

В: Не сказала ли она на прощанье чего-либо достопамятного?

О: Просила ей верить, сэр. А если нам не судьба больше встретиться, то постараться зажить праведной жизнью.

В: Не случилось ли вам повстречать в Бидефорде Его Милость?

О: Нет, сэр. А уж высматривал так, что будьте покойны. И Дика тоже.

В: Сами вы отплыли в Суонси на другой день?

О: Точно так, сэр. По полной воде, а потом с отливом.

В: Невзирая на страх перед морем и каперщиками?

О: Что ж, сэр, это ведь правда, про страх-то. Я солёную воду на дух не переношу. Но что было делать? Оставаться и дальше в тех краях — по мне так лучше сидеть, скрючившись в три погибели в тесном карцере.

В: Вот куда бы я тебя определил со всем моим удовольствием! И должен тебе заметить, первое твоё намерение — известить родных Его Милости — было не в пример удачнее. А ну-ка расскажи, как потаскуха исхитрилась тебя отговорить.

О: Вы небось думаете, сэр, она меня обвела вокруг пальца. Как знать, может, дальше выйдет, что вы правы. Только ведь я, изволите видеть, уже докладывал: девица после этой оказии сделалась совсем на себя не похожа, точно подменили. Я за одну минуту увидел от неё столько дружества, сколько прежде за целый день не видывал.

В: В чём же это дружество состояло?

О: Мы с ней по пути в Бидефорд много беседовали. И не только о нашем нынешнем положении.

В: О чём ещё?

О: Ну, про её прошлые окаянства, и как она обрела свет, и что с блудным ремеслом покончено навсегда. И как Иисус Христос пришёл в этот мир, чтобы вывести таких, как мы с ней, из тьмы. Про моё житьё-бытьё много расспрашивала: что я есть за человек, чем занимался раньше — как будто мы с ней сию лишь минуту свели знакомство. Так я ей кое-что про себя рассказал.

В: Открыли вы своё подлинное имя?

О: Да, сэр. Про мать рассказывал, про своё семейство, и что я всё-таки их не забыл. Она-то и укрепила меня в мысли их навестить, как я вам и сказывал.

В: И тем самым нашла средство от вас отвязаться?

О: Мне казалось, сэр, она ко мне со всей душой.

В: Вы сказывали, она дурно отзывалась о людях господского звания.

О: Было дело, ваша честь. И про то, сколько на свете несправедливости, и чего ей довелось повидать у мамаши Клейборн.

В: Что же именно?

О: Я, сэр, признался ей в некоторых, прошу прощения, прошлых грешках, и она отвечала, что джентльмены, которые хаживали к ним в бордель, ничуть не лучше нас, а, напротив того, хуже, потому что мы принуждены встать на путь порока единственно для снискания хлеба насущного, они же выбирают этот путь по своей воле, имея все средства соблюдать себя в чистоте. Богатство растлевает души, оно сходственно с глазной повязкой, из-за которой совесть человека пребывает в слепоте, и, покуда не упадёт эта повязка с глаз, дотоле этот мир будет нести на себе проклятье.

В: Коротко говоря, в её речах звучала крамола?

О: Она, ваша честь, сказывала, что, покуда вельможи, поработившие себя греху, избавлены от наказания, нет у этого света и малой надежды на спасение. И что нам, людям простого звания, надлежит больше думать о душе и не потворствовать господским окаянствам.

В: И вы не рассмеялись, слыша подобные рацеи из её уст?

О: Нет, сэр. Потому что её слова отзывались не празднословием, а совершенной искренностью. А когда я возразил, что негоже нам судить тех, кто выше нас, она принялась ласково меня разуверять и для этого делала мне различные вопросы. А потом сказала, что мне стоило бы поглубже вникнуть в эти предметы и что место мира сего заступит другой мир, в который люди войдут без различия званий. Потому что в Царствии Небесном люди ни в чём один другого не превосходят, кроме как в святости. И все эти её речи, сэр, разбудили во мне лучшие чувства. Знаю, знаю, вы считаете, что такие чувства валлийцам вовсе не сродны, что все мы отпетые негодяи. Так ведь мы, изволите видеть, из нужды не вылезаем, и что в нас есть дурного — всё это от самой горемычной жизни. А по природе мы народ, право, не скверный: и дружить умеем, и в вере тверды.

В: Знаю я цену вашей дружбе и вашей вере, Джонс. Ваша дружба — ничто как измена, вера ваша — ничто как ересь. Вы чума перед лицом всех добрых народов. Зловонный гнойник на заднице Королевства, суди вас Бог.

О: Не всегда, сэр. А разве что по неразумию.

В: Так, стало быть, всегда. Что она ещё говорила про Его Милость?

О: Что она его прощает. Но Бог не простит.

В: Бесстыжей ли шлюхе прощать тех, кто над нею поставлен, и объявлять волю Господню?

О: Как можно, сэр. Только у меня от тогдашних приключений все мысли спутались. Веду я её коня, а силы на исходе, ноги стёрты, глаза слипаются. Мне и почудилось, будто в её словах есть какой-никакой резон.

В: Не ты, бездельник, её вёл — она тебя водила: за нос. Она ехала верхом?

О: Да, сэр. Лишь иногда, чтобы дать мне роздых, уступала мне седло и шла пешком.

В: Так утомились, что представлять учтивого кавалера стало невмоготу? Что язык проглотил?

О: Тут, ваша честь, одно обстоятельство… Правда, оно до дела не относится, но от вас, видно, лучше не скрывать. В тот наш ночлег перед Бидефордом, когда мы с ней лежали на берегу, она озябла и, чтобы согреться, прижалась ко мне спиной. «Я, — говорит, — верю, что ты моё положение во зло не употребишь». Что ж, я её веры не обманул. И покуда мы так лежали, я рассказал, что когда-то у меня была жена. Это, сэр, сущая правда. Супружество наше было несчастливо по причине моего пристрастия к пьянству. Бедняжка померла от кровавого поноса. Я и говорю Ребекке: «Что я за человек — ты сама видишь: по заслугам и честь. Ты без сомнения зналась с такими господами, что я перед ними выхожу полным ничтожеством. Но если ты меня не отвергнешь, что бы нам с тобой не пожениться и не зажить по праведности, как ты и собиралась?»