Николай Кузьмин - Возмездие

• Название: Возмездие
• Автор: Николай Кузьмин
• Издательство: Голос-Пресс
• Жанр: Публицистика
• Год: 2004
• ISBN: 5-7117-0474-5

XX век по праву войдёт в Историю под названием «русского». Никогда государство древних русов не достигало такого величия, как в закатившемся веке, последнем во втором тысячелетии. Эти потрясающие успехи всецело связаны с исполинской личностью И. В. Сталина, чей исторический масштаб только начинает осмысливаться всерьёз.

Начало XX века ознаменовалось для России двумя мощными антирусскими восстаниями. Чрезмерное участие в обоих приняли лица «некоренной национальности». Они, «пламенные революционеры», называли Россию «этой страной», а русских — «этим народом». В своих мировых планах они отводили России роль полена, предназначенного сгореть в печке «перманентной революции». Ещё живы люди, не забывшие ни «красного террора», ни расказачивания, ни борьбы с «русским фашизмом». А сколько лет неоглядная русская провинция замирала от ужаса, услыхав: «Латыши идут!» Эти «железные стрелки» не понимали ни слова по-русски и умели лишь нажимать на курок маузера.

Сталин остановил этот истребительный беспредел. Мало того, он обрушил на головы палачей меч справедливого возмездия. Авторы геноцида русского народа получили по заслугам.

Непревзойдённый труженик на высочайшем государственном посту, Сталин создал государство, о котором мечтали поколения утопистов: с бесплатным образованием и лечением, с необыкновенной социальной защищённостью трудового человека. В СССР господствовал закон: «Вор должен сидеть, а предатель — висеть!» Благодаря титаническим усилиям Сталина появилась на планете наша советская цивилизация.

Постижению этих сложных и порой умопомрачительных явлений посвятил автор своё документально-художественное повествование.

---

Сталин, демонстрируя свою феноменальную память, спросил о Георгии Алиханове, начальнике отдела кадров Коминтерна (отец Елены Боннер, жены академика Сахарова). От Алиханова в органы поступило несколько разоблачительных писем. Следствие вначале опиралось на его сигналы.

«Пауки в банке» — так охарактеризовал Фриновский теперешнюю обстановку в растревоженном аппарате Коминтерна. Письма-сигналы Алиханова облегчили работу НКВД. Однако на первых же допросах выявился неприглядный облик самого «сигнальщика»: Алиханов арестован и допрашивается.

О Пятницком-Таршисе, одном из руководителей организации троцкистов, Фриновский заявил: уличающих показаний вполне достаточно для визы (на арест).

Отпустив докладчика, Иосиф Виссарионович с удручённым видом размышлял о назойливых хлопотах Крупской. Он знал о никудышном состоянии её здоровья. И всё же никак не унимается! Не может себе представить «старых гвардейцев» мужа в роли предателей-перерожденцев.

Он распорядился подготовить очную ставку Пятницкого-Таршиса с кем-нибудь из его ближайших помощников, уже водворённых на Лубянку. Пусть вдова Ленина приедёт и послушает собственными ушами!

* * *

В Коминтерне кипела напряжённейшая свара. Троцкисты стремились всеми силами спихнуть Георгия Димитрова и посадить на его место своего человека. За главное кресло дрались двое: Пятницкий и Мануильский. Мало-помалу положение Мануильского становилось предпочтительней. После того, как в Германии к власти пришёл Гитлер, Франция в планах Коминтерна выходила на передний план (Пятницкий считался специалистом по Германии).

Георгий Димитров, выиграв судебный процесс в Берлине, пользовался колоссальной популярностью. Он приехал в Москву в ореоле непримиримого борца с коричневой чумой фашизма. В его лице Сталин обрёл верного сторонника в выкорчёвывании корней проклятого троцкизма.

Троцкий к тому времени окончательно связал свой IV Интернационал с германскими секретными службами. Георгий Димитров, встречаясь со Сталиным, подолгу рассуждал о потаённых планах затаившихся фашистских прихвостней и одобрительно отзывался о целеустремленной деятельности Ежова. Недавно НКВД прямо на Конгрессе Коминтерна арестовал трёх делегатов из далёкой Палестины. Все трое оказались матёрыми сионистами. Один из них, пекарь из городишка Яффы, был завербован ещё Янкелем Блюмкиным.

Первые открытые процессы в Колонном зале позволили ухватить множество ниточек о тайных намерениях врагов советской власти. На одной из встреч Сталин говорил Димитрову:

— Они обещали немцам Украину, полякам Белоруссию, японцам Приморье. Им ничего не жалко! И они очень надеялись, что Гитлер нападёт на нас. Мы всё это, конечно, знали. Но не торопились. Хотелось побольше доказательств, фактов… Рисковали? Нет, не думаю. Правда, они, вроде бы, готовили акцию в июне. Но я знал и был уверен: не решатся, побоятся. Они же трусы… Но всё же кое-что открылось неприятное. Кое-что мы прохлопали. Это — большой урок для нас!

Иосиф Виссарионович имел в виду доказательства того, что троцкисты в Коминтерне регулярно финансировали Троцкого. В обстановке полнейшей безотчётности сделать это было совсем нетрудно. Сталин пришёл в ярость. Поэтому заступничество Крупской легло на старые дрожжи. Моментально вспомнились «два Льва», увивавшиеся возле жены умиравшего Вождя: Лёвушка Троцкий и Лёвушка Каменев…

* * *

В эти дни Ежов был с головою занят подготовкой процесса Бухарина.

Этот пакостник тоже, наконец-то, оказался в «ежовых рукавицах». Он долго ловчил, удачно прятался за спинами подельников и, напрягая силы, всячески приближал «День X». Возмездие наступало неотвратимо. В последний миг, стараясь разжать мёртвую хватку маленького наркома, «любимец партии» Бухарин сделал отчаянный ход: он объявил голодовку. За ним ухаживали молоденькая жена (Анна Ларина-Лурье) и старенькая, вконец опустившаяся М. И. Ульянова, Маняша, сестра Ленина. Маняша наставляла хорошенькую Анечку потихонечку подкармливать Николая Ивановича. Только следовало быть осторожной, чтобы об этом никто больше не знал…

Доказательства бухаринской вины были неопровержимы. Заговорщики, оказавшись на тюремных нарах, спасали свои жизни и «раскалывались» до самого донышка души. Все хотели жить, все придерживались извечного уголовного принципа: «Умри ты сегодня, а я завтра». Следователи не успевали записывать. Лубянка работала сутки напролёт.

Тем временем сам Пятницкий-Таршис названивал в приёмную Ежова. Он требовал очных ставок с арестованными сотрудниками аппарата Коминтерна. С ним разговаривал Фриновский. Не говоря ни слова о сталинском поручении, он пригласил Пятницкого к себе на Лубянку.

В 9 часов вечера Пятницкий получил пропуск и поднялся на пятый этаж. Всей процедурой очной ставки руководил Курский. Подтянутый лейтенант Лангфанг вёл протокол.

Из внутренней тюрьмы доставили Белу Куна, Кнорина и Абрамова-Мирова. Это были самые ближайшие сотрудники, товарищи по долголетней совместной работе. Требуя свидания с арестованными, Пятницкий надеялся, что товарищи проявят стойкость «пламенных революционеров» и не выдадут того, что уже сделано и что предстоит осуществить. Поэтому он так хорохорился. Кроме того, ему хотелось ободрить соратников, вдохнуть в них уверенность в близкое спасение. Не надо вешать головы! Надежды и намерения Пятницкого рухнули в первые же мгновения, едва арестованных ввели в просторный кабинет заместителя наркома. Все трое выглядели подавленными. Их обличающие показания быстро сбили с Пятницкого спесь. Он потух, плечи его опустились. Домой он добрался в 3 часа ночи. На тревожный взгляд жены он лишь махнул рукой и проговорил:

— Очень плохо, Юля…

Он не сказал жене, что ему дали две недели для оправдания.

* * *

Смерть Ленина значительно ослабила позиции троцкистов. Пусть полумёртвый, но живой, потерявший способность говорить и двигаться. Вождь партии большевиков с помощью своего женского окружения оказывал громадную поддержку как самому Лёвушке Троцкому, так и Лёвушке Каменеву с Гришей Зиновьевым (именно так, по именам и ласково, имела обыкновение называть их Крупская, привыкнув к этому за годы долгой эмигрантской жизни). После смерти Вождь принадлежал уже не их компании, а всей Партии. Своей клятвой у гроба Ленина Генеральный секретарь всё расставил по своим местам. Фигура мёртвого Вождя в руках Сталина превратилась в мощное оружие борьбы.

Обратить внимание на деятельность Коминтерна Сталина заставили несколько причин. Прежде всего, Исполком Коминтерна всё ощутимей норовил подмять под себя ВКП(б), сделавшись и для неё единственным директивным органом.

К тому времени, когда Иосиф Виссарионович решил узнать, куда же, чёрт возьми, утекают такие немыслимые суммы, на что они расходуются, каковы итоги столь безумных трат, Коминтерн представлял чудовищно разбухшую организацию.

На первом Конгрессе, состоявшемся весной 1919 года, присутствовало всего два десятка человек. Но едва весть о московской затее полетела по землям и весям планеты, в столицу советской России хлынули потоки всякого рода «борцов» и «реформаторов». От Коминтерна, как головной организации, стали отпочковываться самые разнообразные структуры, имеющие зачастую вполне самостоятельное значение. Вот приблизительный перечень самых главных:

Коммунистический интернационал молодёжи — КИМ.

Красный интернационал профсоюзов — Профинтерн.

Международная организация помощи борцам революции — МОПР.

Международная организация рабочей помощи — Межрабпом.

Крестьянский интернационал — Крестинтерн.

Красный спортивный интернационал — Спортинтерн.

Лига борьбы против империализма, колониального угнетения и за национальную независимость.

Международное объединение революционных писателей — МОРП.

Международное объединение революционных театров — МОРТ.

Международный комитет друзей СССР.

Интернационал свободомыслящих пролетариев.

Международное объединение бывших участников войны.

Интернационал квартиронанимателей.

Международный комитет действий против военной опасности и фашизма.

Всемирный комитет борьбы за мир.

Антифашистский центральный комитет.

Международный комитет борьбы против войны и фашизма.

Международный женский комитет борьбы против войны и фашизма.

Международный комитет пропаганды.

Тихоокеанский секретариат профсоюзов.

Латино-американская конфедерация труда.

Интернационал работников просвещения.

Интернационал моряков и портовых рабочих.

Тысячи и тысячи ловкого пронырливого люда, толпящегося у денежных касс и у закрытых распределителей пайков. Как номенклатура высшего разряда, они привыкли к жирной и обильной пище, обрели вкус к роскошной жизни на западный манер.