Николай Кузьмин - Возмездие

• Название: Возмездие
• Автор: Николай Кузьмин
• Издательство: Голос-Пресс
• Жанр: Публицистика
• Год: 2004
• ISBN: 5-7117-0474-5

XX век по праву войдёт в Историю под названием «русского». Никогда государство древних русов не достигало такого величия, как в закатившемся веке, последнем во втором тысячелетии. Эти потрясающие успехи всецело связаны с исполинской личностью И. В. Сталина, чей исторический масштаб только начинает осмысливаться всерьёз.

Начало XX века ознаменовалось для России двумя мощными антирусскими восстаниями. Чрезмерное участие в обоих приняли лица «некоренной национальности». Они, «пламенные революционеры», называли Россию «этой страной», а русских — «этим народом». В своих мировых планах они отводили России роль полена, предназначенного сгореть в печке «перманентной революции». Ещё живы люди, не забывшие ни «красного террора», ни расказачивания, ни борьбы с «русским фашизмом». А сколько лет неоглядная русская провинция замирала от ужаса, услыхав: «Латыши идут!» Эти «железные стрелки» не понимали ни слова по-русски и умели лишь нажимать на курок маузера.

Сталин остановил этот истребительный беспредел. Мало того, он обрушил на головы палачей меч справедливого возмездия. Авторы геноцида русского народа получили по заслугам.

Непревзойдённый труженик на высочайшем государственном посту, Сталин создал государство, о котором мечтали поколения утопистов: с бесплатным образованием и лечением, с необыкновенной социальной защищённостью трудового человека. В СССР господствовал закон: «Вор должен сидеть, а предатель — висеть!» Благодаря титаническим усилиям Сталина появилась на планете наша советская цивилизация.

Постижению этих сложных и порой умопомрачительных явлений посвятил автор своё документально-художественное повествование.

---

Туда же, в Турцию, отправился и Блюмкин, став резидентом советской разведки.

По паспорту на имя Якуба Султан-заде «лисий глаз» открыл лавку антиквара. Торговал он старинными хасидскими рукописями из хранилищ библиотеки им. Ленина. Торговля пошла бойко. Блюмкин писал на Лубянку, поторапливая с присылкой свежего товара, и указывал, что желательны сокровища Эрмитажа.

Само собой, резидент установил тесные связи со своим кумиром. Сын Троцкого, Лев Седов, стал частым гостем в антикварной лавке удачливого торговца. Время от времени он приводил Блюмкина к отцу. Троцкий, жестоко разгромленный в России, не падал духом. Он был уверен, что большевики не справятся с трудностями государственного управления и сами призовут его во власть.

Осенью 1929 года Блюмкина неожиданно вызвали в Москву.

На прощальном свидании Троцкий настроился на деловой лад. Он устремил на Блюмкина долгий взгляд, как бы оценивая его надежность для предстоящих дел. Для передачи в Москву у него были приготовлены две книги. Там, на условленных страницах, он написал конспиративными чернилами свои инструкции. Книги следовало передать снохе Анне Самойловне, жене Льва Седова… Внезапно Троцкий встал, прошёлся по кабинету и вдруг положил на плечо Блюмкину руку — жест доверия старшего товарища. Он заговорил о том, что ОГПУ не спускает с него глаз. Ждать хорошего от этих «товарищей» не приходится. Блюмкину поручалось разузнать о тех мерах, которые вынашивают его недруги в СССР. И постараться сообщить ему сюда, в Турцию… Затем он сообщил о серии арестов, случившихся в Москве. Что скрывается за ними? Кто взят? Ничего об этом Троцкий не знает. А знать необходимо!.. В связи с этим следовало установить, почему не подаёт о себе вестей Ефим Дрейцер. Надо бы Блюмкину с ним встретиться, ну а если встреча по какой-либо причине невозможна, то хотя бы поподробней разузнать о нём и сообщить.

В заключение Троцкий попросил своего агента раздобыть побольше разнообразных сведений о советских военных атташе в посольствах европейских стран. Сейчас, в свете того, что предстоит, это очень и очень важно.

У Блюмкина бешено заколотилось сердце. От слов кумира на него повеяло обещанием надвигавшейся борьбы. Приближаются, как видно, золотые денёчки! Он воодушевился. Троцкий покорял его своей уверенной деловитостью. Какой великий человек! Как широки его горизонты! Вот это настоящий вождь!

В Москве стояла слякотная осень. Блюмкин дал знать о своём приезде Лизе Розенцвайг-Горской. Девушка, тоже чекистка, тотчас примчалась в знакомую квартиру на Арбате. Он попросил. ее найти Арона Яковлевича Пломпера, заместителя директора Еврейского театра. Телефон Пломпера не отвечал, квартира на замке. Поменялся, что ли? Уехал? Лиза сообщила, что в Москве идут аресты. Установилось правило не ночевать дома, а уходить к знакомым и друзьям.

На следующий день его принял Трилиссер. Низкая настольная лампа оставляла лицо начальника в тени. Трилиссер выглядел нехорошо. Разговор вышел коротким. Давний опекун посоветовал Блюмкину исчезнуть из Москвы. Блюмкин растерялся. Ему предстояли обязательные встречи с Радеком, Дерибасом и Сосновским. Об этом просил его Троцкий. Увидев, что Блюмкин колеблется, Трилиссер настоятельно произнёс, что исчезнуть следует поскорее.

Сознание острой опасности ударило в руки и ноги. Если уж настаивает такой человек… Но не может же он не выполнить указаний Троцкого!

Несколько дней Блюмкин провёл в лихорадочной спешке. Отыскался, наконец, Пломпер — он находился на нелегальном положении и ночевал у знакомых. Блюмкин не смог встретиться с Анной Самойловной и передал книги Радеку. Он переговорил с Иваном Смирновым, со Смилгой, заглянул к поэту Городецкому.

Однажды он заметил за собою слежку. Его «пасли». Прав был Трилиссер: из Москвы следовало убегать. В три часа ночи он в панике вломился в квартиру Р. Идельсон, жены художника Фалька. Поздний гость был перепуган, его «лисий глаз» косил сильней обычного. Он попросил хозяйку дома обменять сто долларов на советские деньги, сбрил усы и остригся. Поколебавшись, он снял телефонную трубку и позвонил Трилиссеру и Лизе. С Трилиссером разговора не получилось, Лиза спросила, где он находится, сказав, что беспокоится за него. Он пообещал скоро приехать.

В это время на Лубянке изучали два оперативных донесения. Одно поступило от В. Левина, сотрудника журнала «Чудак» (он находился в квартире Идельсон, когда туда вломился Блюмкин). Второе донесение принадлежало… Лизе. Все эти дни она внимательно наблюдала за метаниями своего любовника по осенней Москве. Лиза обратила внимание на портфель Блюмкина, набитый долларами, и предупредила, что «объект» собирается улизнуть в Ростов.

Ордер на арест Блюмкина подписал Ягода.

В тот же день, когда Блюмкин оказался в хорошо знакомом подвале Лубянки, в Турцию, Троцкому, ушло сообщение некоего Рабиновича, незаметного сотрудника ОГПУ. Троцкий попытался помочь своему агенту, замыслив организацию кампании, подобной защите Сакко и Ванцетти. Ничего не получилось: международная общественность никак не отреагировала на провал «лисьего глаза».

* * *

19 октября в кабинете Агранова состоялся первый допрос заигравшегося чекиста. Блюмкин откровенничал с усердием. Его показания заняли 35 страниц на машинке. По ходу признаний он сильно «заложил» не только Троцкого, но и Бокия с Трилиссером.

3 ноября состоялся суд. Судьбу чекиста решали свои: заседала коллегия ОГПУ. Трилиссер лез из кожи, чтобы спасти Блюмкина от расстрела. Но заседание вёл Агранов, и у него, как говорится, оказался козырь старше. Понимая, что шансы на спасение ничтожны, Блюмкин зачем-то попросил устроить ему очную ставку с Маяковским и Кольцовым. Кроме того, он несколько раз повторил, что был перед товарищами предельно чистосердечен…

В тот же вечер его расстреляли.

Этот человек по своим многолетним занятиям и накопившимся знаниям секретнейших дел был просто обречён на исчезновение.

А что за зеркалом?

Материалы, которые стал теперь притаскивать в своей серой папочке Ежов, касались Коминтерна. В сталинской памяти мгновенно ожил давнишний разговор со Свердловым, когда тот, самый главный человек в Республике Советов, явился вдруг за ним в Царицын и увёз его в своём поезде в Москву. Октябрь 1918 года… Почти 20 лет назад…

Коммунистический Интернационал (Коминтерн) был организацией масштабной, его влияние распространялось на всю беспокойную в те дни планету. Старинная Москва стала всего лишь первой завоёванной столицей. Глаза новых хозяев, разжигавших пламя мирового революционного пожара, жадно устремлялись и на Запад, и на Восток.

Подготовка революций — дело разорительное. При изобилии горячих отчаянных голов обязательно необходимы огромнейшие деньги. Россия, тысячелетняя империя, одна из богатейших стран под солнцем, стала изобильным резервуаром средств для осуществления дерзких планов преобразователей порядков на планете.

Революционерам повезло — сокровища России оказались неисчерпаемы.

Ленин нетерпеливо требовал поторопиться с овладением Крымом, чтобы освободить руки для братской помощи революционерам Запада. Главком Красной Армии И. Вацетис отдал приказ на прорыв в Европу. Первая Украинская армия нацеливалась на Венгрию, Третья Украинская армия — на Бессарабию. В Одессе и Киеве спешно формировалась Первая интернациональная советская стрелковая дивизия (контингент бойцов — румыны, болгары, чехословаки и югославы).

23 июля 1920 года в разгар боёв за Львов и Варшаву в штаб Юго-Западного фронта на имя Сталина пришла срочная шифровка Ленина:

«Положение в Коминтерне превосходное. Зиновьев, Бухарин, а также и я думаем, что следовало бы поощрить революцию в Италии. Моё личное мнение, что для этого надо советизировать Венгрию, а, может, также Чехию и Румынию. Сообщите ваше подробное заключение».

В Австрию, в Вену, срочно выехал Бела Кун с огромными деньгами.

Тухачевский, командующий войсками Западного фронта, подписал приказ, который заканчивался призывом:

«Даёшь Варшаву! Даёшь Берлин!»

В Москве в Бутырской тюрьме стали спешно сортировать арестованных анархистов, отбирая «кадры для загранработы в Италии».

Надежды на мировой пожар не пропали даже после сокрушительного поражения под Варшавой, даже после краха мятежей в Венгрии, Германии, Словакии, Эстонии. Костёр революции, устрашающе полыхнув, чадил и затихал. Европе удалось отбить натиск из Москвы. Однако заправилы Коминтерна не хотели и слышать о крушении своих планов. Ими владела неизбывная надежда на «перманентное» развитие великой революции.

Ячейки Коминтерна в других странах назывались «опорными пунктами». Действовали они нелегально, работали там люди, сменившие не только фамилии, но и обличья. Многие из них были в числе пассажиров «ленинского вагона» и «парохода Троцкого». Они владели искусством подпольной деятельности и бегло болтали на двух-трёх языках. От них в Москву регулярно поступали подробные отчёты о проделанной работе, о достигнутых успехах.