Елена Грушковская - Перенос

• Название: Перенос
• Автор: Елена Грушковская
• Жанр: Фэнтези

У Натэллы Горчаковой всё было хорошо: любимый муж и двое детей, пока в один прекрасный день не выяснилось, что у неё смертельная и малоизученная болезнь. Корпорация "Феникс" предлагает безнадёжно больным людям необычный способ избавиться от недуга, и муж уговаривает Натэллу испробовать его. После этого в их жизни всё круто меняется. Натэлла получает чужое тело и становится ДРУГИМ человеком…

---

Чемодан падает на пол, всё вываливается, а Маша со слезами пихает вещи обратно, крича:

— Не трогай мамины вещи!

Затолкав всё в чемодан, она тащит его за собой в детскую. Я пытаюсь убедить её:

— Машенька, это же мои старые вещи. Они не нужны.

Я пытаюсь взять у неё чемодан, но она неожиданно даёт мне отпор — бьёт меня по руке:

— Не трогай!

Она утаскивает чемодан в детскую и садится на него. Когда я пытаюсь приблизиться к ней, она кричит с перекошенным от гнева лицом:

— Уходи! Уходи отсюда! Уходи, я не хочу, чтобы ты тут жила!

Её всю трясёт, она бледная, глаза — дикие. Она никого не подпускает к чемодану, огрызаясь и на меня, и на Ваню. Я велю Ване сбегать на кухню за стаканом воды, а сама пытаюсь укротить Машу. Она не даётся мне в руки, дерётся и кусается, как бешеная. Она прокусывает мне руку до крови, и у меня вырывается вскрик. Я отскакиваю, а Маша вдруг падает на пол, как подкошенная. Она лежит и не двигается. Пару секунд я стою в ужасе, перепуганная бледностью и неподвижностью Маши, а потом склоняюсь над ней.

— Машенька… Детка моя, что с тобой?

Я ищу пульс на её руке, не могу найти, щупаю шею. Кажется, есть. Я тормошу её, пытаюсь привести в чувство, но она не отвечает, не открывает глаза. Я в ужасе трясу её, а она висит в моих руках безжизненно, как тряпичная кукла. Я бью её по щекам — не помогает. Снова трясу — бесполезно.

— Что ты делаешь! Отпусти её!

Ваня стоит в дверях комнаты со стаканом воды и смотрит с ужасом на меня.

— Зачем ты её бьёшь?

— Ванюша, ты не так понял, — бормочу я. — Маше плохо… Надо отвезти её в больницу! Нет, лучше в "Феникс"! Так, Ваня, я повезу Машу в "Феникс", а ты пока позвони папе, всё ему расскажи, и пусть тоже приедет туда! Я бы сама позвонила, но надо спешить!

Я отношу Машу на руках в машину, укладываю её на заднее сиденье и мчусь в "Феникс". Она приходит в себя в машине и начинает тихо всхлипывать.

— Машенька, не плачь, всё будет хорошо, — успокаиваю я её.

В "Фениксе" я объясняю, что помощь нужна не мне, а Маше. Она лежит на кушетке в комнате для посетителей и всхлипывает. Приходит доктор Жданова в сопровождении Роберта Данииловича. Роберт Даниилович выслушивает меня и говорит:

— У ребёнка срыв. Нужен полный покой и длительный сон.

— Сон мы ей обеспечим, — говорит доктор Жданова. — И покой тоже.

Она кладёт Маше в рот две капсулы — розовую и белую. Через несколько минут Маша засыпает.

— Переместим её в палату, — говорит доктор Жданова.

Она идёт впереди, а я следом за ней несу спящую Машу. В палате я укладываю её на кровать. Доктор Жданова говорит, что она проспит не меньше восьми часов, но я не собираюсь отходить от неё. Я сижу и смотрю, как она спит. Доктор Жданова замечает у меня на руке кровь, вызывает Эллу, и та приходит с небольшим чемоданчиком. Из него она достаёт какой-то флакон, бинт и ватные тампоны. Жидкостью из флакона она обрабатывает ранку и накладывает повязку.

Маша спит, а я сижу с ней. Дверь палаты открывается, и входят Эдик с Ваней. Я прикладываю палец к губам:

— Ш-ш… Она спит.

Эдик склоняется над ней.

— Пуговка моя…

Маша спит крепко: действуют капсулы. Эдик молчит, смотрит на Машу, Ваня тоже молчит. Потом Эдик вдруг спрашивает:

— Зачем ты ударила её?

— Что ты говоришь, Эдик, я не била нашу дочь. С чего ты взял?

— Ваня сказал, ты её трясла и била.

Я объясняю, оправдываюсь, а Эдик хмурится.

— До чего ты дошла…

— Эдик, как ты можешь думать, что я способна ударить моего ребёнка? Маша упала в обморок, я просто пыталась привести её в чувство, поэтому я тормошила её. Но я её не била.

8

Ноябрьские заморозки выбелили землю, схватились инеем ветки яблонь.

— Думаю, тебе надо пожить отдельно от нас, — говорит Эдик. — Надо, чтобы Маша успокоилась.

Ваня не поддержал меня, не подтвердил, что я никогда не била Машу. Он испуганно молчал, и его молчание Эдик истолковал по-своему. Он стал мрачен и сух, между его бровей пролегли морщины.

— Я снял тебе квартиру, — говорит он. — Свою машину можешь взять. Денег я тебе дам, если понадобится ещё — обращайся.

Моё горло сжимается.

— Эдик, ты что, выгоняешь меня?

Он хмурится, вздыхает, устало подпирает руками голову.

— Нет, тебе просто надо на какое-то время оставить Машу в покое. Она и так не может ходить в школу из-за этого нервного срыва.

Я заглядываю ему в глаза, но там нет понимания, они усталые и угрюмые.

— Эдик, я Машу и пальцем не трогала. Я люблю моих детей и никогда их не обижу. И я не хочу уходить от них! Кто их будет кормить, возить в школу?

— Я не выгоняю тебя, — устало говорит Эдик. — Я просто тебя прошу… Нет, умоляю. Пожалуйста, поживи там, пока Маша не успокоится. Ты хочешь свести её с ума? Довести её до нервного расстройства?

— Эдик, я люблю её!

— Если любишь, ради неё, пожалуйста, отойди на некоторое время. Ей тяжело, она не сможет слишком долго выдерживать это.

— Я не могу жить без моих детей, Эдик.

— Я их у тебя и не отбираю. Просто дай нам вздохнуть… Немножко. А потом попробуем что-нибудь придумать. Может быть, опять походим к психологу, пройдём какой-нибудь тренинг… Только дай нам чуть-чуть вздохнуть, и всё.

Вздохнуть. Значит, я не даю им дышать. Разве я хотела, чтобы они чувствовали себя задушенными? Только ради них я пошла на это, чтобы дети не остались без матери, а Эдик не стал вдовцом. Что я сделала им не так, чем им не угодила? В чём я так провинилась, что они теперь выставляют меня из дома?

— Ната, никто тебя не выгоняет. Просто так надо, так будет лучше. Это не насовсем, а только на время. Мы придумаем что-нибудь, а пока… Вот тебе ключи от твоей квартиры. Я тебе позвоню, расскажу, как дети. В школу я их и сам отвезу, а встретит мама. Ей всё равно нечем заняться.

Я иду собирать чемоданы.

9

— Зачем вам эта информация, Натэлла? Простите, мы не разглашаем её. Кроме того, человек уже умер, зачем беспокоить его родных?

— Да я не собираюсь никого беспокоить, я просто хочу понять…

Доктор Жданова не хочет открывать мне личную информацию о женщине, чья преждевременная смерть дала мне шанс на жизнь. Я же хочу понять, что она была за человек, чтобы разобраться в самой себе — в новой, нынешней себе.

— Понимаете, доктор, мне это нужно, чтобы лучше понять саму себя. Я хочу разобраться, что откуда во мне взялось, моё это или не моё.

— Простите, Натэлла, информация о клиентах — личная или медицинская — является частной тайной. Я понимаю ваше желание, но помочь вам не могу.

Я растерянно бреду по коридору. Неужели мне никак не узнать о ней ничего? Всё, что я о ней знаю, — это то, что она снималась в рекламе шампуня. Не обращаться же мне на телевидение с этой просьбой! Как я им объясню, зачем мне это? И что они могут подумать, увидев меня? Волосы я остригла, но лицо у меня по-прежнему её.

Навстречу мне идёт Элла. Во мне срабатывает тот же механизм, который заставил меня в самый последний момент выскочить из уличной пробки, выехав на тротуар. Я даже не успеваю обдумать и взвесить, просто происходит щелчок — и я уже делаю это.

— Элла, здравствуйте… Вы меня помните? Я Натэлла Горчакова.

Она останавливается.

— Да, я вас помню, здравствуйте.

— Не могли бы вы мне помочь, Элла? Дело в том, что мне нужна информация о той женщине, тело которой вы мне дали… Да, я знаю, вы сейчас скажете, что это не подлежит разглашению. Но я поговорила с доктором Ждановой, и она мне разрешила.

— Гм, в самом деле?

— Да, разумеется. Она вошла в моё положение и разрешила. Она сказала, чтобы я обратилась к вам. Мне нужна не вся информация, а только имя и адрес.

— Хорошо, пойдёмте в архив.

Она верит мне и не спрашивает у доктора Ждановой подтверждения. Мы идём в архив, и через пять минут я знаю, что до того как стать моим, это тело принадлежало Алисе Регер.

До того как доктор Жданова узнает от своей дочери, что личная информация о клиентке была разглашена, я спешу покинуть здание "Феникса".

Приехав к себе в квартиру, я звоню домой. К телефону подходит Ваня.

— Ванечка, привет, это мама.

Он молчит пару секунд, а потом говорит:

— Папа на работе.

— Да, сынок, я знаю. Когда он вернётся домой с работы, скажи ему, что я звонила. Дело в том, что у меня есть одно дело, и мне надо кое-куда съездить. Далеко, в другой город. Пожалуйста, не беспокойтесь обо мне, со мной всё в порядке. Пусть папа не волнуется и не ищет меня, я вернусь, когда сделаю это дело. Так и передай папе, ладно?

— Ладно.

— Вот и славно… Как вы там, чижики?

— У нас всё хорошо.

— Как Маша?

— Нормально.

— А у тебя как дела?

— Всё хорошо.

— Ну, ладно, ладно… Я вас всех очень, очень люблю. Передай Маше привет, я её крепко-крепко целую. И тебя тоже. Будьте умницами, слушайтесь папу и бабушку. Люблю вас. Пока…