Елена Грушковская - Перенос

• Название: Перенос
• Автор: Елена Грушковская
• Жанр: Фэнтези

У Натэллы Горчаковой всё было хорошо: любимый муж и двое детей, пока в один прекрасный день не выяснилось, что у неё смертельная и малоизученная болезнь. Корпорация "Феникс" предлагает безнадёжно больным людям необычный способ избавиться от недуга, и муж уговаривает Натэллу испробовать его. После этого в их жизни всё круто меняется. Натэлла получает чужое тело и становится ДРУГИМ человеком…

---

Мы едем домой, Маша молчит. Я спрашиваю:

— Машенька, тебе не нравится, как я подстриглась?

Она молчит. До самого дома она не произносит ни слова.

И вот мы дома, я кормлю Машу обедом. Я ставлю перед ней голубцы, шарлотку, мусс. Она молча ест, а я сижу и смотрю на неё.

— Машенька, любимая, скажи мне хоть что-нибудь.

Она так ничего и не говорит. Я отвожу её к соседке, а сама еду в тир: я учусь стрелять из винтовки и пистолета.

Потом я еду за Ваней и захожу к соседке забрать Машу.

— Машенька, домой! — зову я.

Она выбегает в открытую дверь и прыгает в машину. Соседка, сочувственно глядя ей вслед, роняет:

— Бедный ребёнок… Так рано потерять мать.

Она думает, что я — мачеха Маши. Я не знаю, как мне убедить её в том, что я — Натэлла Горчакова и мама Маши, и я не берусь ей что-то объяснять. Я говорю:

— Спасибо, что побыли с ней.

Она вежливо улыбается:

— Ладно, чего там. Мне не трудно.

К 17.50 мне нужно на тренировку по айкидо, а Маша с Ваней остаются дома одни. Ваня уже сознательный мальчик, не по годам серьёзный, и я не боюсь оставлять с ним младшую сестру. В последнее время он её не задирает, не щиплет и не щёлкает, их отношения изменились. Ваня как будто повзрослел, и в его отношении к Маше появилась братская опека. Признаюсь, меня радует их сближение.

— Ребята, не шалить. Я буду дома через два часа. Если захотите есть — еда на кухне, возьмёте сами.

— С огнём не играть, в розетки ничего не совать, — заканчивает Ваня. — Я знаю.

— Умница, — говорю я.

Зачем мне айкидо? Во-первых, любая борьба укрепляет тело и дух, а во-вторых, она небесполезна и для того, чтобы постоять за себя и за близких. Может, это и не понадобится, и слава Богу, если не понадобится, но владение приёмами я считаю нелишним.

Я звоню домой из машины.

— Ваня, я уже возвращаюсь. Если вы нашалили, торопитесь наводить порядок.

— Мы не шалили, — отвечает мой сын. — Мы смотрим телевизор. И папа уже дома, ужинает.

— Прекрасно, — говорю я. — Я скоро буду.

Чудесный, жаркий летний вечер, полный расплавленного золота косых солнечных лучей. Я дышу полной грудью, я вижу небо и солнце, я ступаю по траве, и это прекрасно. Прощай, синдром Кларка — Райнера, ты в прошлом.

Они сидят втроём на диване и смотрят телевизор: отец посередине, дети по бокам. Я захожу.

— Привет, а вот и я.

Дети уже видели мою стрижку, а Эдик видит в первый раз. Он смотрит на меня в молчаливом потрясении, и у него такое лицо, что я не могу удержаться от смеха.

— Что ты на меня так уставился? Ну да, я подстриглась. Мне так удобнее.

На вечер у меня запланирована стирка, вещи уже приготовлены и лежат в корзине. Я кладу их в стиральную машину, сыплю порошок и смягчитель, лью кондиционер. Пока я вожусь с машиной, Эдик стоит в дверях ванной и смотрит на меня. Я не выдерживаю.

— Ну, что?

Он говорит:

— Перед тем как стричься, надо было спросить меня.

— Эдик, ну, не делай из этого трагедию, — смеюсь я. — Что тут такого? Длинные волосы мне мешают, кроме того, ты не представляешь, сколько с ними возни! Сколько на них уходит шампуня, ополаскивателя и времени!

— А может, мне как раз нравились твои длинные волосы? — говорит Эдик. — А ты их взяла и остригла, не спросив меня.

— Эдик, ну, прости. — Я включаю программу стирки, обнимаю Эдика за шею и тянусь к нему губами. — Не расстраивайся так.

Я целую его, но он не очень реагирует. Спрашивает:

— И зачем ты выкрасилась в этот цвет?

— А что тебе не нравится? По-моему, хороший, естественный цвет. Это же мой цвет, Эдик!

Он смотрит на мои волосы, как на что-то странное и незнакомое.

— Вроде бы твой. И как будто больше не твой.

— Эдик. — Я закрываю дверь ванной на задвижку, берусь за его ремень. — Ну, накажи меня. Пусть наказание будет суровым.

У него вздрагивают ноздри.

Раньше у нас это было размеренно и неторопливо, слегка лениво и только в постели. Теперь Эдику нравится заниматься этим в других местах: в гараже, в машине, в подвале, на чердаке и даже в гостинице. Сейчас — в ванной, стоя сзади меня. Недолго, но жёстко и яростно, рядом с работающей стиральной машиной.

Потом я ему рассказываю:

— Представляешь, сегодняшний визит в парикмахерскую обошёлся мне даром. Я ничего не платила.

— Это как? — удивляется он.

— Они купили мои волосы. Думаю, из них получится неплохой парик или шиньон.

Эдик качает головой:

— Ну, ты даёшь…

Потом я гоню детей мыться. Ваня моется сам — быстро принимает душ, а для Маши я набираю ванну с пышной пеной: она любит долго нежиться и играть в воде. Она играет со своей Барби-русалкой, крокодильчиком, утятами, делает из пены сугробы, пока вода почти совсем не остывает.

Потом я сушу и расчёсываю ей волосы.

— Какая ты у меня красавица, Машенька.

Она не разговаривает со мной, и это очень печально и больно. Но я не теряю надежды, что когда-нибудь всё-таки достучусь до её сердечка и верну её любовь. Прошло ещё слишком мало времени, поэтому ей, да и вообще нам всем нужно привыкнуть.

Перед сном я читаю. Чтобы не мешать светом Эдику, я устраиваюсь с книгой в гостиной. Я так увлекаюсь, что забываю о времени и читаю, пока не приходит заспанный Эдик.

— Ты знаешь, сколько времени? — говорит он.

— Нет, а сколько?

— Уже час. Иди спать.

Я говорю:

— Сейчас, уже иду. Только дочитаю вот эту страничку.

Он подходит, заглядывает на обложку.

— Очередной роман про любовь? Кто тут кого подло обманывает?

— Нет, — отвечаю я. — Это философское произведение. Точнее, философско-историческое.

— Ух ты, куда тебя занесло-то, — усмехается Эдик.

6

Психолог "Феникса" Роберт Даниилович откидывается в кресле, соединив кончики своих длинных пальцев.

— Расскажите всё подробно, что именно вас беспокоит, раздражает, может быть, пугает.

Эдик косится на меня. Он сидит в кресле перед психологом, а я — немного в стороне, в углу кабинета.

— Прямо при ней говорить?

— Разумеется, — кивает Роберт Даниилович. — Ваша жена должна знать, в чём причина вашего недовольства и дискомфорта. Вы не предъявляете ей обвинений, а просто ищете выход из сложившейся ситуации. А чтобы его найти, нужно знать, где камень преткновения. Она будет вас слушать, но перебивать не будет. А потом мы дадим слово ей, и настанет ваш черёд слушать. Прошу вас.

Эдик сосредотачивается, ему неловко. Наверно, он жалеет, что мы вообще пришли сюда, и хотел бы уйти, но назад поворачивать поздно.

— Гм-гм, — прочищает он горло. — Хорошо… Так вот. Понимаете, вот уже полгода, как моей жене сделали операцию переноса, и физически с ней всё в порядке. Но она изменилась… Я не говорю о её внешности — к этому мы уже почти привыкли, дело в другом. У меня создаётся такое ощущение, как будто я живу с совершенно другим человеком. У неё изменилось почти всё: вкусы, привычки, манеры, даже почерк и походка. Раньше она была строго правшой, а теперь пользуется одинаково обеими руками, но левой — чаще. Понимаете, у неё появилась какая-то мания искать себе занятия, которые вроде бы ей не нужны. Она учится на курсах английского, а недавно начала учить ещё и французский. Она зачем-то записалась в школу айкидо, посещает тир и регулярно ездит верхом. Ну, против верховой езды я ничего особо не имею — пусть катается, если ей это нравится, но всё остальное!.. Гм, гм. Зачем ей восточные единоборства, зачем стрельба? Она почти не бывает дома. Нет, домашние дела она успевает делать, детьми тоже занимается, тут я претензий никаких не имею, но если она найдёт себе ещё какое-нибудь хобби, то ей не будет хватать времени ни на что другое. Я не против того, чтобы у моей жены были увлечения, отнюдь. Но зачем так много всего сразу? Ведь это просто физически невозможно — успеть всё это! Вы бы видели её органайзер, доктор! Уж на что я занятой человек, я работаю на ответственной должности, и у меня много дел и обязанностей, но даже в моём органайзере нет столько записей. Она всё время куда-то спешит, куда-то бежит, куда-то опаздывает. И ей мало этого, доктор. Она хочет устроиться на работу. Не на работу с полным днём — тогда бы у неё не было времени на все её увлечения — а на какую-нибудь, чтобы занимала четыре-пять часов в день, или с гибким графиком. Кстати, этим летом, в августе, она уже успела поработать воспитателем в детском лагере отдыха. Две недели её не было дома, и мне пришлось приглашать мою маму, чтобы она присматривала за детьми. Не могу сказать, что ей там много заплатили… — Эдик усмехается. — В сущности, заплатили ей гроши. Зачем ей это? Я и так никогда не отказывал ей ни в чём; я, кстати, оплачиваю все эти её хобби, курсы и школы. Но это неважно, дело не в деньгах.

Роберт Даниилович, пощипав свою острую бородку с проседью, поинтересуется:

— А на что, если не секрет, ваша жена потратила заработанные ею деньги?