Дорин Тови - Появление Сесса

• Название: Появление Сесса
• Автор: Дорин Тови
• Издательство: АРМАДА
• Жанр: Природа и животные
• Год: 1997

Книга английской писательницы Дорин Тови рассказывает о ее забавных и трогательных сиамских кошках, а также о других животных (волках, медведях и др.), с которыми автору довелось встретиться во время путешествия по Канаде.

Иллюстрации О.Келейниковой.

---

Послушав эту историю и почитав на сон гряду­щий «Ночь гризли», неудивительно — мы же теперь были в парке Глейшер, где разыгралась трагедия,— что я проснулась в три часа ночи, ощущая, что ок­ружена медведями, и обнаружила, что совсем заледе­нела. В окна фургона лился серебряный свет луны, и я поняла, что Чарльз тоже не спит.

—  Бррр! Ну и холодина же тут,— сказал он и под­скочил на постели.— Господи! Дверь открыта на­стежь!

Он не ошибся. Вновь закапризничал один из этих неукротимых замков, и, видимо, мы его плохо запер­ли. Но каким образом дверь открылась? Фургон же был неподвижен! Кто-то открыл ее когтистой лапой? Толкнул носом? И вот-вот появится тяжелая голова, увенчанные горбом плечи?

Чарльз слетел с постели, ухватил дверь и за­крыл ее.

—  Все в порядке,— сказал он.

Но так ли? А что, если дверь откроется, когда мы уснем, а снаружи окажется медведь... и заберется внутрь, отрезав нам путь к отступлению?

Я пролежала без сна до утра, спрашивая себя, почему я не способна ничему научиться... Для чего мне понадобились медведи, когда мне так хорошо и уютно было дома в нашей долинке? И вопрос этот я задала себе с еще большей настойчивостью на обры­ве, высоко-высоко над перевалом Логана.

Мы прочли, что это наиболее удобный путь в Гра­нит-парк. Оставить фургон в высшей точке перевала на обочине шоссе и пройтись по семимильной Верх­ней тропе. «Она вторгается в царство снежных коз, толсторогов и пум,— сообщал путеводитель,— и вьет­ся выше границы леса». Упоминался также альпий­ский луг, усыпанный горными лилиями и горечавка­ми, а дальше целые склоны заросли бородачом — эф­фектным травянистым растением с высокими пря­мыми метелками. Будто волнующееся море кремовых и красных плюмажей. До сих пор нам доводилось видеть его только на фотографиях. В жаркие дни эти склоны посещают медведи и олени, спасаясь там от жалящих насекомых, повествовал путеводитель. И добавил, будто требовались еще какие-нибудь соб­лазны, что «ореховки, орлы и всякие другие птицы, предпочитающие горы, превратили их в свой воздуш­ный приют».

Очарованная этой картиной, я не обратила вни­мания на строчку, в которой говорилось, что местами тропа проходит по выемкам, пробитым в стене обры­ва, и вспомнила о ней, когда пиявкой вцепилась в пояс Чарльза, едва мы добрались до такой выемки. Ноги у меня стали ватными, а Чарльз твердил, чтобы я не смотрела вниз.

Собственно, с этого и начался наш путь — там, где на перевале тропа ответвляется от шоссе, она тянется по горизонтальному уступу, а шоссе внизу словно проваливается. Собственно говоря, несколько сотен ярдов тропа нависает над шоссе, будто хоры. Так как же я могла не смотреть вниз, если всякий раз, когда я переставляла дрожащие ноги, мой взгляд невольно устремлялся на машины, одолевающие пе­ревал далеко подо мной?

Я чувствовала себя мухой, ползущей по стене. И жалела, что я не муха. Присоски на подошвах при­шлись бы мне в самый раз.

— Может, вернемся? — спросил Чарльз.

— Нет. Я намерена увидеть этого гризли,— отве­тила я.

Мы продолжали брести вперед по уступу, и на полпути — естественно! — появилась спускающаяся нам навстречу девушка. Мне пришлось отцепиться от Чарльза, чтобы дать ей пройти. Чарльз обогнул ее. Она небрежно обогнула меня.

— Боитесь высоты? — осведомилась она, проходя мимо.

Когда потом я спросила Чарльза, как она догада­лась, он ответил, что ясновидящей быть не требова­лось.

— У тебя был такой вид, будто ты переходишь по канату через Ниагару,— сказал он.— И позеле­нела же ты!

Но я дошла! Уступ наконец остался позади. Те­перь мы шли по обычной горной тропе. Впереди нас поджидали еще карнизы, но они первому в подметки не годились. И я радовалась, что решила не возвра­щаться. Около трех миль тропа вилась почти гори­зонтально, и красота вокруг была потрясающая, как и вид на долину внизу. Затем за седловиной Хейстак-Батт начался довольно пологий подъем. Теперь мы пересекали склон под острым краем Садовой Стены, как называют эту грандиозную часть Грейт-Дивайда. Над нами среди камней сновали сурки — главная приманка для проголодавшихся гризли. Под нами слева виднелись купы ольхи и осыпанные ягодами кусты, среди которых мог скрываться медведь.

Мы ступали, как могли, осторожнее и оглядывали нижние склоны в бинокли. Ни малейшего намека на медведей! Пока мы не дошли до ручейка, бегущего поперек тропы. Чарльз внезапно остановился и шеп­нул, что пахнет мокрой собакой. Я тоже почувство­вала этот запах. Словно кто-то искупал сенбернара... Значит, не так давно тропу пересек медведь. Ниже нас виднелась рощица, в которой исчезал ручеек. И через минуту-другую мы увидели ее. Медведицу-гризли с шерстью, отливающей серебром. Шерсть, правда, несколько свалялась — август не лучшее для нее время,— но все равно медведица была велико­лепна: пышный осеребренный воротник, серебряный иней на темной спине, такой огромной, и могучая с горбом шея, типичная для гризли.

Она лениво обирала кусты. К счастью, ветер дул в нашу сторону, а она ни разу не взглянула вверх на нас. Мы смотрели, все еще не веря своей удаче... Я твердила себе, что это не сон... И внезапно, пройдя несколько шагов, мы увидели возле нее двоих медве­жат. Один был темным, как она, а другой много свет­лее — наверное, пошел в папашу. Они тоже ели яго­ды и казались очень послушными и дисциплиниро­ванными. Только когда она переходила на другое ме­сто, они бросались следом за ней как шаловливые котята. Многим ли людям приходилось переживать такие мгновения? Мне вспомнились слова Энди Рас­села: «Делить какое-то время гору с гризли — это и честь и приключение, которым нет подобия!»

Мы смотрели и смотрели, пока не услышали го­лоса в отдалении и не увидели компанию туристов, спускающуюся навстречу нам. А тогда встали и не­торопливо пошли дальше по тропе, словно просто отдыхали там. Мы надеялись, что, проходя мимо того места, где мы сидели, они не поглядят вниз. И они не поглядели, слишком занятые своим разговором. Возможно, медвежья семья их услышала и укрылась в кустах, но нам не хотелось, чтобы туристы пяли­лись на них, тыкали пальцами или, перепугавшись, начали бы бросать в них камни, надеясь прогнать. А им было так спокойно и уютно на их горе! И мы постарались их покоя не нарушить.

Боюсь, ближе к вечеру я уж не казалась себе столь благородной. Время шло к пяти, и мы сидели на террасе горного приюта Гранит-парка и болтали с другими туристами, которые собирались переноче­вать там. А нам надо было возвращаться не позже чем через час, сказала я. Назад, на перевал Логана. Но только другой дорогой. Спустимся по Ольховой тропе — она короче, и я прочла, что на крутых пово­ротах есть шансы увидеть гризли.

— Вы собираетесь спуститься сегодня вечером? — переспросил проводник, сопровождавший турис­тов.— Только не по Ольховой тропе! Медведи сейчас очень активны. Это же время их вечерних поисков пищи. И вам совсем не нужно вдруг столкнуться с голодным медведем. Если уж вам иначе нельзя, спус­кайтесь по Кружной тропе.

Мы так и поступили. Проводник вручил нам кон­сервную банку с камешками, велев всю дорогу гро­мыхать ими, и мы отправились в обратный путь, а они там провожали нас взглядами от начала тропы.

Кружная тропа, вопреки своему названию, оказа­лась кратчайшим путем к шоссе — четыре мили пря­мо вниз по склону по крутой каменистой дороге. А названа она так потому, что выводит к шоссе там, где оно описывает эффектный полукруг, меняя направ­ление с северо-западного на юго-восточное. Она была короче. Она была прямой. И не стоило опасать­ся, что за крутым поворотом окажется медведь. Мне это не так уж нравилось, но, конечно, проводнику было виднее. И кое-что заставляло меня нервничать: из «Ночи гризли» я знала, что Кружная тропа проле­гает совсем рядом с тем местом, где в ту ночь погибла девушка, и что гризли, несмотря на отсутствие кру­тых поворотов, за которыми на них натыкаются, тем не менее часто пользуются этой тропой.

Поворотов-то действительно было мало, но вот густые кусты имелись в изобилии. Именно такие, за которыми легко было вообразить медведя.по сторо­нам узкой тропы-выемки. Я трясла жестянкой, хотя против воли. Какой смысл отпугивать медведей, ког­да мы приехали сюда специально ради них? Однако на Кружной тропе, зажатой в тенях зелени, чувство­валась какая-то зловещность. Она приводила на па­мять трагедию «Ночи гризли». А потому я трясла же­стянкой, как безумная. Несколько раз садилась на край тропы перевести дух — мы почти бежали, а спуск был крутой. Но когда мы почти добрались до ее конца — до пешеходного мостика через ручей (вернейший признак цивилизации), мне стало очень стыдно. Не надо было греметь жестянкой. Мы ведь могли увидеть еще одного медведя... Но поздно! Вни­зу их нет.

В карманах у нас были апельсины, и я предложи­ла устроиться тут и съесть по апельсину, чтобы еще немного побыть в этом краю.