Роджер Кроули - Константинополь. Последняя осада. 1453

• Название: Константинополь. Последняя осада. 1453
• Автор: Роджер Кроули
• Издательство: Издательство «ACT МОСКВА»
• Жанр: История
• Год: 2008
• ISBN: 978-5-9713-9419-8

1453 год.

Год, когда закончилось существование «Второго Рима» — великой Византийской империи.

Как это было?

Весной 1453 года огромная армия турок-османов двинулась на столицу Византии.

Началась легендарная осада Константинополя, операция, не имевшая себе равных по масштабу за всю историю позднего Средневековья.

Почему историки считают эту осаду прежде всего противостоянием двух выдающихся людей — императора Константина XI и султана Мехмеда II?

Правда ли, что обе стороны действовали в обстановке страха перед близким «концом света»?

И какие обстоятельства решили исход осады Константинополя в течение всего нескольких часов 29 мая 1453 года?

На эти и другие вопросы отвечает в своей увлекательной книге английский ученый Роджер Кроули.

---

Видимо, осадная артиллерия импонировала какой-то глубокой особенности «племенной души» османов: она соответствовала их глубоко укоренившемуся неприятию защищенных поселений. Потомки степных кочевников явили доказательства своего устойчивого превосходства в открытом бою. Лишь в тех случаях, когда им приходилось иметь дело с городскими стенами — постройками оседлых народов — военное счастье отворачивалось от них. Артиллерия давала возможность быстрого разрешения проблем, связанных с долговременной осадой. Она немедленно привлекла самый пристальный интерес Мехмеда, когда он задумался о неприступных стенах Города. В начале своего правления он начал экспериментировать с отливкой больших пушек.

Византийцы также были осведомлены о возможностях огнестрельного оружия. В Городе имелось несколько пушек среднего размера и ручных пищалей, и Константин предпринял значительные усилия, чтобы запасти необходимые боеприпасы. Ему удалось приобрести некоторое количество пороха у венецианцев, однако империя, слишком стесненная в средствах, не могла потратить значительную сумму на покупку дорогостоящего нового оружия. Тогда — вероятно, до 1452 года — в Город приехал венгерский пушечных дел мастер по имени Урбан, один из представителей все растущего отряда технических наемников, искавших, где бы наняться на службу на Балканах. Он решил попытать счастья при императорском дворе. И предложил византийцам свое умение и навыки в деле отливки больших бронзовых орудий из цельного металла. Император заинтересовался, однако его финансы были ограничены и у него было слишком мало возможностей, чтобы мастер смог использовать свои навыки. Стремясь удержать Урбана в Городе, Константин приказал выдавать ему крохотное жалованье, но даже оно выплачивалось нерегулярно. Незадачливый специалист нуждался все больше и больше. В какой-то момент, в 1452 году, он покинул Город и направился в Эдирне, рассчитывая получить аудиенцию у Мехмеда. Султан приветствовал венгра, обеспечил его пищей и одеждой и тщательно расспросил. Получившееся «интервью» живо воссоздано греческим хронистом Дукой. Мехмед поинтересовался у прибывшего, сможет ли тот отлить пушку, из которой можно будет выстрелить камнем, достаточно большим, чтобы разрушить городские стены, и показал руками размер камня, который имел в виду. Ответ Урбана прозвучал весьма выразительно: «Если тебе угодно, я смогу отлить бронзовую пушку, которая вместит такой камень, какой ты хочешь. Я изучил стены Города во всех подробностях. С помощью моей пушки я могу обратить во прах не только эти стены, но и стены самого Вавилона. Всю работу, какая необходима, чтобы сделать пушку, я полностью беру на себя, но, — прибавил мастер, стремясь ограничить свои обязательства, — я не умею из нее стрелять и не могу пообещать, что у меня это получится». Мехмед приказал ему отлить пушку и заявил — позже тот будет руководить стрельбой из нее.

Какими бы ни были подробности «интервью», видимо, Урбан приступил к созданию своего первого большого орудия примерно тогда же, когда строился замок «Перерезанное горло», — летом 1452 года. Приблизительно в то время и Мехмед должен был начать запасать в значительном количестве материалы для пушек и пороха: медь и олово, селитру, серу и древесный уголь. Наверное, он также должен был послать приказ мастерам в каменоломни на черноморском побережье начать изготавливать ядра из гранита. Через три месяца Урбан отлил свою первую огромную пушку, которую оттащили в «Перерезанное горло», дабы охранять Босфор. Именно это орудие уничтожило галеру Риццо в ноябре 1452 года, и гром выстрела «сообщил» о силе османской артиллерии всему Городу. Довольный результатом Мехмед приказал Урбану отлить пушку вдвое больше — орудие чудовищных размеров, ставшее прототипом монстров XX века.

К этому времени османы, по-видимому, уже занимались литьем пушек в Эдирне; новшество, привнесенное Урбаном, заключалось в искусстве изготовления мульд и в куда большей степени контролировать критически значимые параметры. Зимой 1452 года он приступил к выполнению задания Мехмеда — изготовлению пушки (вряд ли когда-либо было отлито орудие больше этого!). Исключительно сложный и трудоемкий процесс досконально описан греческим хронистом Критовулом. Первым делом изготовили мульду для будущего ствола длиной примерно в двадцать семь футов. Ее сделали из глины, смешанной с тщательно измельченным льном и пенькой. Ширина мульды была неодинакова: передний отдел для той части ствола, где помещалось каменное ядро, имел тридцать дюймов в диаметре. За ним располагалась более узкая камера для пороха. Потребовалось выкопать гигантскую литейную яму, куда поместили сердцевину из обожженной глины, так что дуло должно было быть направлено вниз. Внешней глиняной цилиндрической оболочке, «подобной ножнам», придали такую форму, чтобы сердцевина помещалась в ней, и расположили ее, оставив пространство между двумя глиняными мульдами, куда предстояло залить металл. Всю конструкцию тщательно укрепили со всех сторон «железом и бревнами, землей и камнями; она была обстроена снаружи», дабы выдержать неимоверный вес бронзы. В последний момент следовало засыпать мульду мокрым песком и вновь закрыть всю конструкцию, оставив только одну дыру, через которую заливался расплавленный металл. Тем временем Урбан построил две плавильни — обмурованные кирпичом и покрытые внутри и снаружи обожженной глиной, а также укрепленные большими камнями. Они способны были выдержать температуру 1000 °C — и засыпал каждую целой горой угля, «столь высокой, что печи совершенно скрылись под ним, за исключением устьев».

Работа средневековой плавильни была сопряжена с опасностями для мастеров. В описании Эвлия Челеби, турецкого путешественника, в более поздние времена посетившего пушечную мастерскую, можно уловить мотивы страха и риска, связанные с процессом:

В день, назначенный для отливки пушек, мастера, десятники и литейщики вместе с Главнокомандующим артиллерии, Главным смотрителем, имамом, муэдзином и «хранителем времени» [человеком, следящим за графиком процесса. — Примеч. пер.] собираются вместе. Под крики «Аллах! Аллах!» дрова начинают бросать в плавильни. После того как те раскаляются в течение двадцати четырех часов, литейщики и истопники раздеваются до набедренных повязок и надевают странного вида головные уборы, скрывающие все, кроме глаз, а также толстые рукава, чтобы защитить руки; ибо после того как огонь горел в печах двадцать четыре часа, никто не может приблизиться [к ним] из-за жара, если он не облачен вышеописанным образом. Тому, кто хочет наблюдать правдоподобную картину адского пламени, следует видеть это зрелище.

Когда, по мнению [мастеров], температура в плавильной печи достигала нужного уровня, литейщики начинали бросать в тигель медь и бронзовый лом, на который по горькой для христиан иронии судьбы, вероятно, шли церковные колокола. Работа являлась невероятно опасной. Трудно бросать куски металла один за другим в кипящий котел и снимать окалину с поверхности металлическими черпаками. Примеси олова испускали ядовитые газы. Существовал риск, что, если металлический лом был сырым, вода превратится в пар, разорвет печь, и все вокруг будет уничтожено. Все эти опасности вызывали у окружающих чувство суеверного ужаса. Согласно Эвлию, когда наступало время бросать олово, призываются визири, муфтий и шейхи. Кроме тех, кто обслуживает печь, из вышеперечисленных допускается лишь сорок человек. Остальные присутствующие должны уйти, ибо нельзя допустить, чтобы металл «сглазили» во время плавки. Кроме того, мастера просят визирей и шейхов, сидящих на большом удалении на диванах, чтобы те все время твердили: «Нет силы и мощи вне Аллаха!» Вслед за тем рабочие бросают деревянными лопатами несколько центнеров[16] олова в море кипящей меди, и главный литейщик обращается к великому визирю, визирям и шейхам: «Во имя истинной веры пожертвуйте несколько золотых и серебряных монет, бросьте их в медное море!» Для смешивания золота и серебра с металлом используются шесты длиной с корабельную рею. Сгоревшие тотчас заменяются на новые.

* * *

Три дня и три ночи горящий уголь раскаляли с помощью кузнечных мехов. Их приводили в движение бригады рабочих-литейщиков, до тех пор пока мастер опытным глазом не видел, что расплавленный металл приобрел нужный оттенок красного цвета. Еще один решающий момент — кульминация недели труда, вызвавшая к жизни следующее превосходное описание: «Когда истекает срок… старший мастер и рабочие, облаченные в свои неудобные наряды, открывают устье печи железными крюками, восклицая: «Аллах! Аллах!» Металл начинает литься, озаряя лица людей на расстоянии сотен шагов». Расплавленный металл стекал по глиняному желобу, подобно медленной текущей реке из лавы, и попадал в устье мульды пушки. Взмокшие рабочие протыкали густую массу невероятно длинными деревянными шестами, чтобы лопнули воздушные пузыри — иначе при стрельбе металл, из которого сделана пушка, мог дать трещины. «Бронза текла по желобу в мульду до тех пор, пока та не заполнялась доверху и не покрывалась металлом полностью, причем уровень металла оказывался на локоть выше мульды. Таким образом заканчивалось изготовление пушки». Предполагалось, что сырой песок, которым была обложена мульда, замедлял скорость охлаждения и предохранял бронзу от растрескивания. Когда металл остывал, ствол, похожий в своем глиняном коконе на гигантскую куколку, с величайшим трудом выкапывали из земли и отправляли на место на бычьих упряжках. Настоящая алхимия!