Сергей Юрасов - Василий Теркин после войны

• Название: Василий Теркин после войны
• Автор: Сергей Юрасов
• Издательство: Издательство имени Чехова
• Жанр: Поэзия
• Год: 1953

В оккупационных частях советской армии в Германии я много раз встречал солдат и младших офицеров с кличкою «Тёркин». Это были веселые ребята, заводилы, шутники-прибауточники. Почти каждая рота и каждый батальон имели своего «Тёркина». Многие из них даже не подозревали о литературном происхождении «Василия Тёркина», но знали много рассказов в стихах и прозе о приключениях бывалого солдата, часть которых описал в своей книге А. Твардовский, а больше такие, о которых он не писал и не мог писать.

Сергей Юрасов

---

Часть вторая. Тёркин-оккупант

ПОЯВЛЕНИЕ ТЁРКИНА

Рано утром вдоль по стежке,
Соблюдая свой черед,
Котелки забрав и ложки,
К кухне шел за взводом взвод.

Суп да каша, чай до пота,
Не ропщи, солдат, на жизнь,
Что с того, что есть охота,
Ничего, на то пехота,
— Становись!

Хорошо в полку, где повар
Парень тот, как говорят,
Когда повара такого
Уважает брат-солдат.

Хорошо, когда добавком
На двоих и на троих
Угощает, как подарком,
Парней верных и своих.

Чтобы числился недаром
По профессии своей,
Чтоб еда была с наваром,
Да была бы с пылу, с жару
Подобрей и горячей.

— Слышь, подкинь еще одну,
Ложечку, другую,
Говорят, опять войну
Сталин гнет втихую.

Подкрепи, пока есть срок…
Покосился повар:
— Ничего себе едок,
Ваш сержант-то новый!

Ложку лишнюю кладет,
Молвит не сердито:
— Вам бы, знаете, во флот
С вашим аппетитом.
Тот:

— Спасибо. Я как раз
Не бывал во флоте,
Мне бы лучше вроде вас,
Поваром в пехоте.

Мне б готовить кашу так,
Заправляя жирно,
Чтоб в котле стоял черпак
По команде «смирно».

И, усевшись под стеной,
Кашу ест, сутулясь.
«Свой?» — бойцы между собой,
«Свой!» — переглянулись.

Подзаправился, встает,
Поправляет ремень,
На часы глядит, на взвод,
Проверяя время.

Гимнастерочка, штаны,
И почти что новые,
С точки зренья старшины,
Сапоги керзовые.

И ребятам остальным,
Что еще возились,
Захотелось вместе с ним —
Все заторопились.

Не затем, что он стоял
Выше в смысле чина,
А затем, что жизни дал
За едой мужчина.

Любит русский человек
Праздник силы всякий,
Потому и хлеще всех
Он в еде и драке.

Взвод на двор выводит он,
Все бойцы в восторге:
Шепчут сзади:
— Ну, силен!
— Всё равно, что Тёркин!

— Это кто там про меня?
Подавясь махоркой,
Взвод присел:
— Как про тебя?
— Я — Василий Тёркин.

Окружил сержанта взвод —
Не бойцы, а рыбы,
Смотрит стриженый народ:
Кто к ним ночью прибыл.

— Тёркин — лично?
— Я и есть.
Люди оробели.
— Как же Тёркин и вдруг здесь?
— Тёркин — в самом деле?

Но признала вдруг братва,
Угадала с виду:
— Точно!
— Тёркин!
— Вот лафа!
— Он не даст в обиду…

Тут команду подает
Им сержант: — Отставить!
— Становись!
Но видит взвод:
Парня радость давит.

***

Хорошо, друзья, приятно,
Сделав дело, поутру
В батальон идти обратно
Из столовой по двору.

По двору шагать казармы,
Думать — мало ли о чём,
Взвод свой чувствовать по-парный,
Между прочим, за плечом.

Доложить потом по форме
Командиру не спеша,
Хоть солдата плохо кормят,
Зато бравая душа.

Кормят плохо-маловато,
То, что каша — не беда,
Хороши зато ребята,
Уважают, как всегда.

А солдатам помоложе,
Что впервой с тобой идут,
Им теперь всего дороже —
Знать одно, что Тёркин тут.

Остальным — когда придется
Не мечтают об ином:
Не последним самым хлопцем
Показать себя при нем.

Свет пройти, нигде не сыщешь
Среди взрослых и ребят
Дружбы той святей и чище,
Что бывает меж солдат.

ПРО ПИСЬМО

Получил письмо солдат,
И совсем солдат не рад:
От начала и до точки —
Перечеркнутые строчки,
Цел поклон, привет и дата,
А по почерку — от брата.

Говорит солдат:
— Досадно.
Отписал домой привет.
Ждал два месяца. Ну, ладно.
Нет, так на тебе — ответ!

Для солдата нету кроме
Утешенья, как махра,
Примостился на соломе,
Перетертой, как костра,
Закурил, взглянул вокруг:
Спят бойцы, кому досуг.

А неспящие у койки
У сержантовой торчат:
Смех столбом… Опять, знать, Тёркин,
Что-то выдумал сержант.

Но глядит с тоской солдат,
Ничему солдат не рад,
И, вздохнув, горюет вслух:
— Без письма-то, как без руки!

Без письма и у махорки
Вкус уже не тот. Слаба.
Вот судьба, товарищ Тёркин…
Тёркин:
— Что там за судьба!

Так случиться может с каждым,
Цензор — там, а мы под ним.
Вот со мной какой однажды
Случай был, с письмом одним!

Получаю раз из дома —
Из деревни друг прислал:
О колхозе и знакомых
Всё, как было, отписал.

И не то, чтоб одной строчки
Цензор вычеркнул бы там,
Даже черточки и точки
Сам расставил по местам.

Замполиту же посланье
Так понравилося вдруг —
Приказал мне на собранье
Прочитать солдатам вслух.

А писал в письме мне Паша:
«Жизнь зажиточная наша,
Дружно трудится колхоз —
Урожай едва весь свез.

Все одеты и обуты,
Чаша полная всему.
Я оделся — фу-ты, ну-ты, —
Переплюнул и Фому!

А едим, что даже Зинке
Стало нравиться… А мать
Так поправилась, что к Димке
Хочет в гости уезжать!»

Только тот Фома был нищим —
Век в тряпье ходил одном,
Дядя Димка на кладбище
Был свезен давным-давно.
Что ж касается про Зинку —
Так в колхозе звали свинку.

Дальше было: «Ты смотри там,
Будь готов, как сын страны,
Разгромить из Уолл-Стрита
Поджигателей войны.

А за то, что малой кровью
Мы их тоже будем гнать,
Руку правую готов я
Про заклад мою отдать!»

Но начальство ведь не знало,
Что приятелю моему
Под Берлином оторвало
Руку правую ему!

Вот оно какое дело,
Мой товарищ и сосед:
Пишет брат твой неумело,
Потому такой ответ.

Потерять письмо обидно,
Не твоя на то вина,
Падать духом — вот что стыдно,
Здесь смекал очка нужна.

Ничего на атом свете
Не приходит к нам само,
Мы с тобой за всё в ответе.
То-то, брат! А ты — письмо.

ПРО ОТПУСК

— Был герой я — это точно,
Но и я войне не рад:
Вроде службы той бессрочной —
Изнывай и жди за кочкой
Скоро ль мина влепит в зад!

Обморозишь руки, ноги,
В снег зароешься лицом,
В ожидании подмоги
Землю греешь животом.

Про войну скорей расскажешь,
О солдатской о тоске,
Как недели кукиш кажет
В животе кишка кишке.

Посыпает дождик редкий,
Кашель злой терзает грудь,
Ни клочка какой газетки
Козью ножку завернуть.

И ни спички, ни махорки —
Всё раскиснет от воды…
Так что раз и я — ваш Тёркин
Запросился из беды.

Надоела мне винтовка,
Надоело грязь месить,
И, хоть было мне неловко,
Отпуск я решил просить.

Я явился к командиру:
— Разрешите доложить:
Так и так — хочу квартиру
На деревне навестить.

Капитан был парень свой,
За солдат стоял горой,
Покумекал, покумекал —
Стало жалко человека.

— Вот что, Тёркин, наш герой,
Комиссар-то надо мной!
Хоть пиши, хоть не пиши —
Еще подвиг соверши!

«Языка» ли приведешь,
Пулемет ли принесешь,
Или что еще от немца —
Будет некуда нам деться.

Знаю — отпуска достоин,
Отличался много раз,
Знаю сам, что лучший воин
Ты в дивизии у нас.

— Награжу поездкой в гости
Есть на то такой приказ.
Комиссаровой я злости
Не боюся в этот раз.

Я ответил капитану:
— Есть, товарищ капитан!
Всё в порядке — я достану
И трофей немецкий дам.

Через день при комиссаре
Капитану пулемет
Я немецкий сдал и с жаром
Рапортую:
— Так что вот…
Разрешите доложить…
И когда могу отбыть?

Делать нечего начальству:
Пишут — отпуск пару дней,
Я ж возьми и бац с нахальством:
— Еще стопочку бы мне?

Комиссар от злости вышел,
Я сто грамм скорее в рот,
Капитан ко мне — чуть слышно:
— Расскажи про пулемет.

— Очень просто: выполз к фрицу,
Будто в плен, а сам:
— Камрад!
Так и так, мол, — объяснился,
Немец понял — тоже рад.
Пулемет я наш получше
Дал ему, а он мне свой:
Отпуск фриц теперь получит,
Получу и я впервой.

БЕСЕДА О ВОЙНЕ