Протоиерей Иоанн Толмачев - 4.Недели по Троице 18-32

• Название: 4.Недели по Троице 18-32
• Автор: протоиерей Иоанн Толмачев
• Жанр: Религия
• Год: 2002

---

3. Достоинство его для нашего собственного счастья.

Через исполнение этой добродетели:

а) Мы готовим самим себе прекраснейшие радости. Кто не ощущал в себе небесной радости, помогая несчастным, смягчая их горе?

Кто не вкушал внутреннего мира и сладостного блаженства, следующего за каждым благородным делом человеческой любви?

Вот награда милосердного, которому Бог посылает ее уже здесь!

И если даже люди не воздают ему должного, отплачивают даже неблагодарностью за его благотворения, то никто не может лишить его этого внутреннего блаженства.

Оно возвышает его над каждым порицанием, над всякой потерей земных благ.

Оно остается его собственностью до смерти, оно следует за ним и по смерти.

б) Мы заслуживаем уважение и любовь людей.

Никто не заслуживает такого высокого уважения и любви всех благородных и добрых людей, никто не может быть увереннее в этой любви, как человек милосердый, который осушает столько слез, смягчает столько скорбей и бедствий ближнего, исхищает из нищеты, спасает от опасности и погибели.

Кто не захотел бы полюбить его, или охотно оказать ему милосердие, помощь и поддержку, когда он находится в нужде?

“Благотворящий бедному дает взаймы Господу, и Он воздаст ему за благодеяние его” (Прит. 19:17). “Блаженны милостивые, ибо они помилованы будут,” (Мф. 5:7) не только у людей, но и —

в) у Бога. Поистине Ему уподобляется милосердый в своих делах и жизни, и может поэтому утешаться милостью и благоволением Вседобрейшего.

На нем Бог покажет свое милосердие, наградит его долгой жизнью и явит ему спасение свое, воздаст ему щедро на небе за все, что он сделал своим меньшим братьям на земле.

“Блажен, кто помышляет о бедном [и нищем]! В день бедствия избавит его Господь” (Псал. 40:2–4[192]).

Милосердие, по примеру Отца Небесного

“Будьте милосерды, как и Отец ваш милосерд” (ст.36).

Чувство сострадания изначально присуще нам, но действовать под влиянием одного естественного чувства не значит еще исполнять долг христианского милосердия в отношении к ближним, потому что это чувство в своем проявлении безотчетно и по своему объему ограниченно (“любит только любящих”). Но христианин должен быть милосерден так, как Отец Небесный.

1. Отец Небесный милосерден ко всем своим тварям (Исх. 34:6;[193] Псал. 144:9;[194] 68:34;[195] Прем. 11:24–27;[196] Втор. 5:10;[197] Лук. 6:35[198]).

а) “Ни один человек не в состоянии выразить милосердия Божьего; да что я говорю? Все языки человеческие, соединенные вместе, бессильны для выражения только части Его милосердия.”[199]

Сколько примеров бесконечного Божьего милосердия к людям представляет нам слово Божье!

Вся история еврейского народа, от начала до конца, есть, с одной стороны, непрерывный ряд Божьих благодеяний к этому народу, а с другой — непрерывный ряд злых дел, обличавших жестокость этого народа.

Вся наша жизнь, со всеми ее явлениями и грехами, есть постоянное свидетельство Божьего милосердия.

6) Уподобляясь милосердию Отца небесного, и мы должны простирать свое милосердие на всех людей без различия.

Нам не запрещается отличать в своих привязанностях и участии людей, связанных с нами родством, дружбой и, в особенности, верой (1 Тим. 5:8[200]); но нет ни одного, кто был бы недостоин нашего милосердия.

Христианское милосердие тем прежде всего и отличается от естественного чувства сострадания, что оно простирается не на тех только, к кому располагает сама природа, но и на тех, к кому природа внушает даже вражденные чувства (Мф. 5:44[201]).

2. Милосердие Отца небесного простирается на все наши нужды, сопутствует нам во всех путях нашей жизни.

а) Все, чем мы пользуемся в мире, есть благой дар милосердного Господа.

Все, что существует в мире, приспособлено к нашему благу и нашим нуждам телесным и духовным.

В самих несчастьях, посылаемых нам в наказание или испытание, мы не можем не признать бесконечного Божьего милосердия. То, что кажется только действием карающей Божьей руки, на самом деле есть вместе и действие милующей десницы Божией (Евр. 12:6[202]). Попуская наши бедствия, Он сам же является и нашим утешителем (Мф. 11:28;[203] Сир. 36:13–14[204]).

б) Вот образец милосердия, которому и мы должны подражать в делах нашего милосердия к ближним!

Ни у кого из нас не хватит ни сил, ни средств помочь всем нуждающимся, но Бог и не требует невозможного. Сделаем что можем.

Нужды наших ближних могут быть телесные и духовные. Ужасны состояния телесной нищеты, но есть бедствия, от которых не укрывают и богатые жилища, есть болезни душевные тем более опасные, что больные не признают в себе никакой болезни.

Наше милосердие должно, по возможности, простираться на все нужды и бедствия. Много значит иногда для нищего кусок хлеба, для убитого горем — слово утешения, но ограничиваться этим, когда можем сделать больше, не значит надлежащим образом исполнять долг милосердия.

“Кто живет только для себя и пренебрегает всем прочим, тот не человек и не принадлежит к нашему роду.”[205]

3. Отец небесный изливает свои дары по единой любви, ради которой Он предал на смерть Сына Своего.

а) Жизнь Иисуса Христа от вступления на должность общественного учителя до последних минут на кресте представляет непрерывный ряд подвигов беспредельной любви и величайшего самоотвержения.

б) Подражая этому милосердию Отца небесного, и мы должны благотворить нашим ближним по чистым побуждениям, не по своекорыстию, не по тщеславию, но единственно из любви к Богу и ближним (Мф. 6:3;[206] Лук. 6:35[207]), не заботясь о том, останутся ли благодарными облагодетельствованные нами, — благотворить с христианским самоотвержением, а сколько может быть случаев, когда помощь, которой ожидает от нас ближний, требует нашего самоотвержения!

Основательны ли те извинения, какими некоторые люди оправдывают свою ненависть к врагам?

“Любите врагов ваших” (ст.35).

Есть люди, которые под разными предлогами уклоняются от исполнения этой спасительной заповеди.

1. Некоторые говорят, что они охотно простили бы врагам, но никогда не могут забыть нанесенных им обид.

Что сказали бы вы, если бы и Бог также поступал с вами, как вы поступаете с врагами?

“Когда нам делают добро, признательность требует помнить его, а когда делают зло, любовь побуждает забывать его.”[208] “Если бы в вашем доме завелись змеи и скорпионы, чего не сделали бы вы, чтобы освободиться от них? Но ненависть и вражда хуже этих животных, и между тем вы не хотите очистить от них вашего сердца, которое есть храм Божий.”[209]

2. Наша честь, говорят, и наше положение в обществе требуют мщения.

Но в чем состоит истинная честь? И ваше звание, как христиан, разве не имеет никакого значения?

“Хотите ли отомстить за нанесенную вам кем-либо обиду?

Делайте ему добро. Мстя другим образом, вас будут презирать и люди и враг ваш. Напротив, когда переносите оскорбление с терпением, вас будут уважать, а вашего врага презирать. A что может быть мучительнее для вашего врага, когда он увидит вас в почтении, а себя во всеобщем презрении?”[210]

3. Обида, говорят, слишком велика.

A награда, даруемая тем, которые прощают врагам, разве не велика?

Или, разве обиды, причиненные вами самими Богу, слишком малозначащи?

“Есть много видов милосердия, посредством которых мы можем получить от Бога прощение в своих грехах, но вернейший из всех прощать врагам.”[211]

4. Уступать другим во всем — знак, говорят, недостойной трусости.

Так ли это?

С другой стороны, не более ли нужно повиноваться Богу, чем людям?

5. Никто, говорят, не властен над естественными движениями сердца.

Итак, не желаете ли вы быть премудрее Бога? Бог, соединив душу с телом, хочет, чтобы вы были добродетельны и святы, прощали врагам, а чего Он хочет, то должно быть и возможно, при Его благодати. Говорить христианину: я не могу, значит то же, что: я не хочу.

“Как бы ни были звери свирепы по своей природе, однако человек, силой воли делает их ручными; а вы, которые изменяете естественную свирепость зверей на неестественную им кротость, какое оправдание вы можете представить, изменяя естественную вам кротость в противоестественную свирепость? Вы укрощаете природную ярость диких зверей, а сами, одаренные всеми преимуществами человеческой природы, впадаете в зверскую ярость. Вы делаете льва покорным и послушным, а сами доходите до свирепости льва. Во льве вы преодолеваете его природу, лишенную разума, и его природную кровожадность, а сами в себе разрушаете мудрость, положенную в вас Богом. Почему же вы, которые преобразуете природу зверей, не можете преобразовать вашей собственной природы, вашей собственной воли? Когда увещают вас укротить гнев, питаемый вами к одному из подобных себе, вы отказываетесь, говоря, что это не зависит от вашей личной воли! Какое извинение и какую увертку найдете вы, когда из льва вы делаете некоторым образом человека, а сами из человека становитесь неукротимым львом?”[212]