Стюарт Стивен - Операция "Раскол"

• Название: Операция "Раскол"
• Автор: Стюарт Стивен
• Издательство: Эксмо
• Жанр: История
• Год: 2003
• ISBN: 5-699-02459-Х

Стюарт Стивен – известныйанглийский журналист, глубоко изучивший деятельность дипломатической службы и политической разведки. Книга «Операция «Раскол» (в подлиннике – «Операция «Расщепляющий фактор») написана в середине 70-х годов. Она посвящена одной из крупнейших операций ЦРУ, проведенной в 1947- 1949 гг. по замыслу и под руководством Аллена Даллеса. Осуществление этой операции вызвало волну кровавых репрессий в странах Восточной Европы. В результате жертвами операции «Раскол» стали такие известные деятели, как Рудольф Сланский (Чехословакия), Ласло Райк (Венгрия), Трайчо Костов (Болгария) и многие другие, Основанная на конкретных исторических фактах, эта книга, по словам автора, воссоздает картину крупнейшей операции ЦРУ периода холодной войны.

---

Понадобился Вьетнам, чтобы американцы поняли, что они не обладают данным богом правом вмешиваться во внутренние дела другой страны, что не уполномочены исправлять социальные системы, отличающиеся от их собственной.

Это не означает, что Запад имел дело с легким противником или что Сталин был непонятным добрым малым периода послевоенных международных отношений. Но что так удивительно в американской политике, это страх и неуверенность, лежавшие в ее основе. Перед нами была самая богатая нация, которую когда-либо знал мир, нация, обладавшая всеми талантами и достоинствами, вышедшая из войны сильной и авторитетной. И тем не менее, несмотря на все это, она среагировала на вызов своего конкурента в борьбе за руководство миром, подобно испуганному мальчику, только что пришедшему в школу. Америка вела себя так, будто подверглась атаке столь мощного противника и под угрозу поставлено ее существование.

«Холодная война» началась и так долго продолжалась потому, что два мощных государства вступили во вторую половину XX, века, отягощенные огромным комплексом неполноценности. Русские имели для этого определенные основания, но США не имели никаких.

Политически бесплодная, неоправданно жестокая и безусловно провалившаяся операция «Раскол» была частью той черной эпохи. Она легла уродливым пятном на честь и достоинство США и, несомненно, представляет собой одну из самых темных глав во всей истории американской дипломатии и шпионажа.

* * *

Всякий, кто прочитает такую книгу, как эта, обязательно поинтересуется, проводятся ли операции подобного значения и масштаба в настоящее время. К сожалению, знать об этом никому не дано. Если в сороковых годах черное могло быть превращено в белое, то сегодня белое может быть превращено в черное. Обыкновенному человеку, беседующему с работником разведки о какой-либо из известных операций, например, об операции «Раскол», обязательно хоть в какой- то степени покажется, что речь идет о чем-то совершенно фантастическом. Во всяком случае, он уйдет убежденным, что в действительности люди так себя не ведут.

Отстраняться от всякой ответственности за действия таких учреждений, как ЦРУ и Интеллидженс сервис, недостойно нашего демократического строя. Начальники и руководящие работники этих агентств являются слугами народа. Они должны действовать, исходя из принципов, которые мы установили для них через наших выборных представителей. Если появляются признаки того, что они систематически нарушают эти принципы, то мы через наших выборных представителей должны добиться их наказания. Беда в том, что наши выборные представители слишком уж нерешительны, когда дело доходит до осуществления их контрольных функций. В США, Англии, Франции и Западной Германии разведывательные организации стали государствами в государствах. Это фактически автономные институты, действующие на таком уровне, который исключает прямой контроль представительных органов над тем, чем они занимаются. Но их нельзя винить за то, что они не несут никакой ответственности. Мы виноваты в этом. Мы не настаиваем достаточно часто и громко на необходимости постоянного усиления контроля над ними.

Неправильно осуждать эти учреждения за то оружие, которое они используют в своей секретной войне. Это мы снабжаем их этим оружием. И если мы, страшась поранить свою совесть, не выясняем досконально, как это оружие используется, то у нас нет права на критику, если впоследствии обнаружится, насколько ужасным было такое использование.

Любую нашу попытку провести расследование слишком легко приглушают под предлогом охраны национальных интересов. Но на любом этапе нашей истории нация должна быть заинтересована в принятии таких политических решений, о которых мы (если мы живем в условиях демократии) должны быть проинформированы и на которые могли бы оказать влияние. Понятие «национальный интерес» должно стать краеугольным камнем деятельности исполнительной власти вместо того, чтобы служить для нее прикрытием.

В чем состоят национальные интересы великих демократических государств, не так уж трудно определить. Они наверняка состоят в том, чтобы доказать на примере как коммунистическим, так и некоммунистическим странам, что наша западная демократия является высшей формой организации государства и олицетворяет собой такие вечные истины, как свобода, гуманность, законность и равенство.

Конечно, трудно использовать эти принципы в качестве орудий борьбы против врага, неразборчивого в средствах. Но безусловно и то, что попытка защитить демократию средствами, присущими тоталитарным режимам, заранее обречена на поражение.

Операция «Раскол» показывает, насколько может быть осквернена внешняя политика государства, основанная на предположении, что справедливая цель оправдывает использование несправедливых средств для ее достижения. Перед нашими лидерами и теми из нас, кто избирает их, нет более высокой и благородной цели, чем навсегда искоренить из нашей жизни эту философию отчаяния. Слишком уж она слаба, чтобы решить сколько-нибудь сложные задачи.

ЗАМЕЧАНИЯ ПО ИСТОЧНИКАМ

Исходным пунктом для моего исследования били работа опытной американской журналистки Флоры Льюис. В своей книге «Человек, который исчез», где блестяще прослеживается трагическая история Ноэля Филда, она писала:

«Определенное легкомыслие, подогреваемое интригующим характером предстоящей работы, толкнуло меня собирать материал.

Это продолжалось недолго. Поначалу я обратилась с доверительными просьбами в американские, шведские, французские, английские и западногерманские разведывательные центры. Я полагала, что имеющиеся у них материалы на Филда, если исходить из разумных предположений, не могут больше считаться совершенно секретными и практически необходимыми, поскольку те, кто был причастен к этому делу, давно раскрыты. Полученные ответы оказались поразительными. Некоторые были вежливыми, некоторые грубыми и отвергающими саму постановку вопроса. Во всех ответах отмечалось: все материалы по делу Ноэля Филда, какими бы они ни были старыми, все еще сохраняют актуальность. Будучи журналисткой, работавшей во многих странах, я знала достаточное количество людей, вовлеченных в деятельность разведывательных агентств или связанных с ними. Поэтому я сумела направить свои запросы по правильным и авторитетным каналам.

Я была поражена безоговорочным отказом и попробовала добиться чего-нибудь другими путями. Сдержанно, но твердо мне вновь ответили «нет».

Внешне могло показаться, что в отказе нет никакой логики. Естественно, что я поинтересовалась, почему простые сведения о датах и местах которые, по-видимому, имеются в наличии, все еще являются секретными; почему мне решительно отказано в контактах с коммунистическим перебежчиком (Святло), живущим в США; ведь он может знать только о том, что происходило на коммунистической стороне, к тому же ему разрешено публиковать и передавать по радио большие куски своих воспоминаний, в то время как дело Филда все еще остается нераскрытым. Тогда мне было в резких и предостерегающих тонах заявлено, что мне нет дела до всего этого, что имеются «причины» сохранения досье в тайне и что это будет плохо воспринято, если я буду упорствовать в своем стремлении прорвать официальную завесу молчания» (Ф. Льюис. Человек, который исчез. Лондон, Артур Баркер, 1965, с. 16-17).

Несмотря на то, что она провела огромную исследовательскую работу, г-жа Льюис так и не смогла вскрыть истинные причины ареста Филда и существования «завесы молчания». Точно так же она не узнала, почему это дело все еще окружает обстановка столь большой нервозности или почему, как она говорит, «большинство людей, встречавшихся со мной и рассказывавших мне о том, что они знают, или о других людях, которые могли что-нибудь знать, делали это при условии, что их имена не будут названы как источники сведений».

Тем не менее я детально изучил материал, собранный в книге г-жи Льюис.

Она так тщательно проделала свою работу, что я быстро понял бессмысленность траты времени на изучение тех же вопросов. Это позволило мне сосредоточить мою энергию и возможности на изучении самой операции «Раскол», оставив «сагу о Филдах» в значительной степени за Флорой Льюис.

Однако я встретил в тысячу раз больше трудностей, чем она, когда писала свою книгу. Потому что людям, первоначально желавшим помочь мне, быстро стало ясно, что я коснулся нечто такого, в разоблачении которого никто не был заинтересован. Как и г-жа Льюис, я обнаружил, что те, кто мог помочь, делали это лишь при условии, что я не открою своего источника. Те же, кто хотел быть названным, не знали ничего важного. И уж, конечно, когда речь заходила о недавних разведывательных операциях, никто не хотел ничего говорить без гарантий сохранения инкогнито, что бы ни произошло. Опыт журналистской работы по изучению подобных проблем помог мне прежде всего установить контакт с рядом лиц, занимающих высокие посты. Через общих знакомых им было сообщено, что мне можно (и всегда было можно в прошлом) доверять. Во-вторых, длительное время работая с материалами, достоверность которых часто вызывала сомнения, я особенно хорошо научился отличать правду от вымысла.