Стюарт Стивен - Операция "Раскол"

• Название: Операция "Раскол"
• Автор: Стюарт Стивен
• Издательство: Эксмо
• Жанр: История
• Год: 2003
• ISBN: 5-699-02459-Х

Стюарт Стивен – известныйанглийский журналист, глубоко изучивший деятельность дипломатической службы и политической разведки. Книга «Операция «Раскол» (в подлиннике – «Операция «Расщепляющий фактор») написана в середине 70-х годов. Она посвящена одной из крупнейших операций ЦРУ, проведенной в 1947- 1949 гг. по замыслу и под руководством Аллена Даллеса. Осуществление этой операции вызвало волну кровавых репрессий в странах Восточной Европы. В результате жертвами операции «Раскол» стали такие известные деятели, как Рудольф Сланский (Чехословакия), Ласло Райк (Венгрия), Трайчо Костов (Болгария) и многие другие, Основанная на конкретных исторических фактах, эта книга, по словам автора, воссоздает картину крупнейшей операции ЦРУ периода холодной войны.

---

Костов пострадал, как и Гомулка, за свою внешнюю политику. В течение долгого времени он был сторонником образования федерации балканских стран, против которой решительно возражал Советский Союз. Сталин, видимо, опасался, что она сможет стать богатой и сильной, способной отделиться от Москвы и проводить независимую политику.

И в деле Гомулки, и в деле Костова удивляло то, что в период, когда они впали в немилость у Москвы (середина 1948 года – весна 1949 года), никто не заявлял, что они являются шпионами или саботажниками, которых следует отдать под суд. Все, что требовала Москва, сводилось к тому, что они должны быть сняты со своих постов и отстранены от всякой активной деятельности.

Операция «Раскол» все резко изменила, С того самого момента, как на Ноэля Филда легло клеймо американского агента, целью которого являлось вырвать страны-сателлиты из-под советского влияния, действия всех, кто в прошлом выражал несогласие с линией Москвы, стали расцениваться не просто как ошибки. Эти люди были зачислены или в разряд активных американских агентов, участников заговора Филда, или к тем, кто сознательно или бессознательно действовал в интересах США.

Более того, было нелегко определить, кем они являлись в действительности, поскольку агенты были сторонниками той же политики, за которую с 1945 года выступали так называемые националисты. Разница между преднамеренной изменой и нелояльными действиями, которые русские считали следствием политической незрелости, была такой нечеткой, что ее невозможно было различить, и положительно не в интересах русских было это делать. Потому что, если Сталин однажды пришел к выводу, что политика, проведение которой странами-сателлитами было желательным для американского агента Ноэля Филда, равнозначна политике, за проведение которой выступали националисты, предательство и ересь становились тождественными и подлежали одинаково суровому наказанию. Поэтому неудивительно, что следствие против Владислав Гомулки, смешенного в июне 1948 года, началось лишь в июне 1949 года, через день после ареста Ноэля Филда. Точно так же не случайно Трайчо Костов, назначенный директором национальной библиотеки в марте 1949 года и получавший персональную пенсию, был исключен из партии через месяц после ареста Филда, а еще через два месяца арестован за «серьезнейшие преступления против государства». Операция «Раскол» не собиралась позволить и этим двум людям скрыться в спокойной неизвестности.

Дело Костова тотчас же и непосредственно связали с именем Ноэля Филда: последний, хотя и не знал самого Костова, знал многих людей, связанных с ним, и назвал их имена во время допросов в Венгрии. Утверждалось, что Костов с 1933 года придерживался троцкистских взглядов, «предал своих товарищей» во время ареста пронемецкой болгарской полицией в 1942 году. А в конце 1944 года установил связь с английской Интеллидженс сервис, под руководством которой последовательно проводил враждебную деятельность против республики. После войны он установил контакт с югославскими лидерами, пытался подорвать экономические и торговые отношения между Болгарией и СССР и стремился свергнуть существующее в Болгарии правительство с помощью югославов. Теперь его должны были судить как английского агента, а вместе с ним большинство самых известных экономистов.

Когда 7 декабря начался суд в Софии, все знали, чего следовало ожидать: Костов и все остальные обвиняемые будут признавать себя виновными, с готовностью соглашаясь с каждым словом обвинительного заключения и со многим другим. Трайчо не подчинился. Он осмелился не признавать себя виновным и на судебном процессе отказался от тех «признаний», которые сделал под пытками в тюрьме. Лондонская ежедневная коммунистическая газета «Дейли Уоркер» предпочла сообщить об этом таким образом:

«С величайшим цинизмом он опроверг даже свое собственное устное признание, заявив на суде совершенно обратное: «Я всегда испытывал восхищение Советским Союзом…» Полностью отвергая свои собственные письменные показания, Костов оставался до конца верным своим англоамериканским хозяевам».

«Дейли уоркер» не сообщила, что суд в ужасе немедленно поднялся после такого заявления о невиновности. И в конце заседания защитник Костова извинился за поведение своего подзащитного, а болгарская пресса, всячески старавшаяся обелить процесс, умудрилась опустить тот факт, что главный обвиняемый в действительности отверг все обвинения. На последующие заседания Костова не приглашали. В качестве доказательств суд использовал его письменные показания. После суда, который продолжался неделю, судья спросил Костова, не хочет ли он что-нибудь сказать перед вынесением приговора. Костов сказал: «Движимый своей совестью, я считаю своим долгом заявить суду и болгарскому народу, что я никогда не был английским шпионом, никогда не принимал участия ни в каких заговорах, я всегда уважал и чтил Россию…»

«Прекратите», – закричал председатель суда и вынес ему смертный приговор. Несмотря на замалчивание этого факта болгарской прессой, известие, что Костов не склонил головы, быстро распространилось по Болгарии и другим странам Восточной Европы. Власти отчаянно пытались бороться с вредными слухами, публикуя так называемые предсмертные признания, в которых Костов не только извинялся за неправильное поведение в Верховном суде, но и вторично признавался в своей вине. Поскольку Костов был уже мертв (его повесили в тюремном дворе в Софии 17 декабря 1949 г.), он не был в состоянии отказаться от своих признаний и на этот раз. Но его непреклонное мужество в суде гарантировало, что народ сделает это за него.

Коммунисты в своей массе верили в правильность процесса Райка. Суд был тщательно подготовлен, приведены доказательства, обосновывающие обвинения. Да и сами признания, хотя, возможно, и преувеличенные, не были абсолютно невероятными, по крайней мере, для тех, кто верил. Но когда те же коммунисты услышали о том, что Костов заявил о своей невиновности, а суд отказался слушать, предпочитая его письменные показания из тюремной камеры, то они больше не смогли игнорировать слухи о том, что признания были выбиты из обвиняемых. Припомнили подробности процесса Райка и других политических процессов…

Заслуга Костова в том, что он доказал возможность для личности выстоять даже перед такой великой державой, как Советский Союз. Он не выиграл: никто из тех, кто нашел смерть на виселицах, не мог бы утверждать, что что-нибудь выиграл. Но дело, которому он отдал свою жизнь, победило.

Владислав Гомулка извлек уроки из дела Костова. Стало очевидным – болгары провалили процесс. Сталин был вне себя, а советские советники, руководящие процессом, были сосланы в Сибирь за некомпетентность. Из происшедшего был быстро извлечен урок: в будущем не только обвиняемые должны быть подготовлены соответствующим образом, но и доказательства должны иметь хотя бы видимость достоверности.

Поляки были полны решимости не совершать подобной ошибки в деле Гомулки, который тоже был серьезно скомпрометирован как филдист. Конечно, он никогда не встречался ни с одним из Филдов. Но Филды знали некоторых сторонников Гомулки. Впрочем, это было поле деятельности Йозефа Святло, и предполагалось, что он сделает свое дело. Однако, к несчастью, Герман Филд не мог стать убедительным свидетелем. Хотя поляки были убеждены, что Британский трест лорда Лейтона, в котором работал Герман Филд в Катовицах в конце 30-х годов, служил прикрытием для английской разведки (мнение, которого упорно придерживаются до нынешнего времени многие члены коммунистической партии), все же невозможно было предъявить Герману какие-либо серьезные обвинения, как это удалось сделать венграм в отношении его брата Ноэля. Поляки, которых назвал Ноэль Филд, были арестованы несколько месяцев назад. И хотя некоторые из них покончили с собой, а другие сошли с ума от ужасных пыток, большинство отказалось дать какие-либо показания против Гомулки.

Несмотря на это, Гомулка должен был быть арестован: того требовал Сталин. Совершенно убежденный, что каждый националист является также американским агентом, он заявил работникам госбезопасности: «Если они настолько умны, что не оставили для вас никаких свидетельств против себя, то вы должны быть достаточно умны, чтобы найти свидетельства, о существовании которых они не знают». Это было прямое указание сфабриковать доказательства.

Как и всюду, против главной жертвы свидетельствовали ее подчиненные. В Польше для этой цели был избран генерал Мариан Спыхальский. Поскольку он был ближайшим коллегой и другом Гомулки в политбюро, его подвергли невероятному давлению, чтобы вынудить дезавуировать Гомулку. Что он и сделал на одном из заседаний политбюро в 1948 году. На этом заседании Гомулка был исключен из состава политбюро. После предательства Спыхальского Гомулка понял, что остался в одиночестве.