Татьяна Каменская - Ожидание

• Название: Ожидание
• Автор: Татьяна Каменская
• Жанр: Фэнтези

…Она идёт по этой грешной земле, и, на Её пути встают острые пики гор, но Она лег- ко преодолевает их. За горами простираются ровные поля и долины, покрытые ковром из множества чудесных цветов, но Она опять преодолевает себя и свои тайные желания… Прохладная вода Ручья что-то тихо шепчет Ей, а мягкая трава своим шелестом убаюки- вает Её, словно музыка, дарующая отдых усталому телу. Отдых и счастье Сна! Сна или Забвения? Но новый всплеск энергии Солнца, и новый виток Жизни, а значит Судьбы! И вот Она опять несётся в этом вихре танца, извиваясь всем своим телом в такт музыки, под названием — Жизнь! Она смотрит вдаль спокойными глазами.

Она словно знает, что вечный удел Ее — ОЖИДАНИЕ!!!

---

Кто были родители Айкена? Почему бабушка Асия, хорошо говорила на двух языках, как на казахском, так и на русском? Почему она умела петь странные, и такие удивительно мелодичные песни, от которых иногда начинало щипать в носу, и хотелось глубже за — рыться лицом в подушку. Всё это осталось для него навсегда загадкой, и свой секрет бабушка унесла с собой, в могилу. И теперь уже никто ничего не мог объяснить Айкену, да и нужны ли были все эти разговоры молодому и красивому парню? Нет, он не стыдился своего непонятного родства и происхождения, а его любимой было всё равно, имеет ли Айкен достаточно калыма, что- бы отдать выкуп за невесту, или у него за душой ничего нет…

Была весна, и вся степь покрылась ковром из цветущих маков. Скорее всего, уже почти наступало лето, за которым должна была прийти осень, и именно тогда влюбленные хотели сделать свадебный той. Так решил Айкен, а его невеста лишь только вздыхала, и робко улыбалась, от смущения не смея поднять глаза на своего любимого. Но однажды случилось несчастье. Толи злые люди позарились на чужое счастье и решили его разрушить, толи самому баю попалась на глаза его милая Карлыгаш, но темной августовской ночью украли его любимую, и долго Айкен искал её, пока не узнал, что стала она четвёртой женой старого бая. Попытался Айкен выкрасть Карлыгаш, но был пойман, и жестоко избит. И только из милости был он брошен далеко в степи умирать под летним палящим солнцем. А может, желая продлить его мучения, был он оставлен там, на съедению дикому зверью: волкам да шакалам, стаями рыскающим в степи в поисках пищи.

Нет, он не умер, а был подобран кем-то. И вот с того-то момента вся его жизнь словно в калейдоскопе менялась едва ли не с каждым днем. Наступила революция, и он стал сра- жаться за того, кто помог ему выжить и не умереть в степи от палящего зноя. Тогда он сра- жался за своего нового хозяина. А потом и против него, да и против всех богатеев. Но не черным коварством отплатил Айкен своему хозяину, своему спасителю. Опять же, что-то произошло с неугомонным Айкеном, и опять был он жестоко избит…

Кажется, в тот день он узнал о том, что его возлюбленная умерла. От горя его разум пому- тился, не иначе. С какой бы стати Айкен мог броситься на своего хозяина, когда узнал, что старый бай был его отцом…

А может только лишь за небрежно брошенное слово "слизняк", да за насмешливый взгляд сквозь прищуренные, и словно припухшие веки. Разве из-за этого он кинулся на своего молодого хозяина? Может быть… Всё может быть!

Он ушёл тогда в степь. Отчаяние и ненависть горели неугасимым огнем в его сердце. Бить, крушить, убивать тех, кто повинен в смерти его любимой! Вот, что ему хотелось!

Стал Айкен воевать за Советскую власть, но опять что-то произошло, и вновь он оказал- ся по ту сторону…

А потом судьбе было угодно так распорядиться, что — бы попал он в Китай, растерзанный,

почти разрубленный напополам в жестоком бою, острой как бритва саблей. Но опять же, вопреки всем законам жизни и смерти он выжил, если не из-за своего сильного орга- низма и молодости, то тогда благодаря искусству китайских знахарей и лекарей. Мно- го лет он провел в Китае, но видно судьбе опять не терпелось, и, в конце концов, однаж- ды Айкен появился в Керкене, где его уже никто не узнавал, да и не ждал.

Семьи он так и не завел, но это ему, наверное, уже и не надо было. Айкен стал извест- ным в Керкене и за его пределами колдуном, знахарем и целителем. Он был странным человеком, и говорят даже страшным. Не секрет, что он мог наслать на кого угодно порчу или снять сглаз, убрать нервный зуд, или вызвать ничем не объяснимую сильнейшую головную боль. И хотя Мария в это мало верила, да и вообще не верила ни в какое колдовство, но сейчас встреча с Айкеном почему-то напугала её. И когда, наконец, Антон догнал Марию, она недовольно пробурчала:

— Чего Айкен так долго тебе говорил?

Антон улыбнулся широкой открытой улыбкой, и взяв Марию одной рукой за локоть, про-

изнес:

— Судьбу нашей дочери предсказывал! Сказал, хорошее имя ей дали!

Мария демонстративно отвернулась, и гордо вскинув брови, с иронией проговорила:

— И ты поверил выжившему из ума старику?

Антон хохотнул, и примиряющим голосом произнес:

— К старикам и детям всегда надо прислушиваться. В их словах заложена истина. Хо- чешь, расскажу, что он сказал?

Мария покачала головой:

— Ах, оставь эти сказки. Знаю я все эти цыганские песни, про большую любовь, и огромные трудности…

— Разве ты слышала, что он сказал? — изумленно произнес Антон.

Мария в свою очередь удивленно посмотрела на мужа и засмеялась.

— Нет, не слышала, и не хочу слушать. Это ты, словно настоящий разведчик ко всему прислушиваешься, даже к явной чепухе!

Мария с вызовом посмотрела на мужа, но тот опять громко рассмеялся, чем потревожил сон малютки. Покачав ребенка, мужчина тихо произнёс, словно обращаясь к той, что по видимому, опять уснула, закутанная в теплое одеяльце:

— Ну и ладно! Лет через 17–18 мы посмотрим, насколько прав оказался старик!

И крепче прижав к груди тугой сверток, он зашагал вперёд, догоняя Марию.

А вечером, шестилетний Сашок с удивлением смотрел, как купают маленькую сест- ренку в огромном цинковом корыте, и та, взмахивая иногда тонкими ручонками, вдруг начинает плакать жалобно тонко, визгливо, по щенячьи.

— Не плачь! Ну не плачь, девочка! — просит мальчик, наклоняясь над корытом.

Старшие дочери тоже поглядывают с умилением на крошку, и восторженно сообщают друг другу шепотом:

— А она хорошенькая, словно куколка!

А "куколка" в это время уже верещит под руками бабушки Матрены, которая, не обращая внимания на крики и плач малышки, что-то делает таинственное с её телом, ручками и ножками, и при этом бормочет слова похожие на молитву. Наконец, осенив дитя крестом, отдает ребенка бледной матери.

— Ну не плачь же, девочка! — всё уговаривает маленький Саша плачущую малышку, ко- торую Мария уже укутывает в сухие пеленки.

— Это Ника! Скажи Сашенька, не плачь Ника…

— Ника! — смущенно повторяет вслед за матерью мальчуган ещё непривычное для него имя. Но Мария, не замечает смущения сына, она целиком занята малышкой, которая уже жадно сосет грудь.

— Вся в тебя! Единственная в нашу породу! — говорит Фаня, сестра Марии, которая толь- ко что пришла, и стоит поодаль, видимо, боясь простудить малышку. Она с силой трёт ру- ки, дышит на них, и опять потирает ладони, прикладывая их к порозовевшим щекам, с нетерпением поглядывая на ребенка.

Мария смешливо морщит нос и смотрит на сестру со снисходительной улыбкой.

— А не пора ли тебе заиметь такую же ляльку? — спрашивает она, тут-же с нежностью обращая свое лицо к малышке, но, услышав возмущенный вздох, с укоризненной, и ви- новатой улыбкой опять смотрит на сестру.

Да, Фаня хороша! Черноокая, смуглолицая Фаня поражает всех своих знакомых удиви- тельным сходством с "Незнакомкой" Крамского. Художник словно списал портрет с Фа- ни. Тот — же гордый взгляд из-под слегка прикрытых глаз, и полуулыбка, полунасмешка, указывающая на то, что она нисколько не нуждается в ваших советах, не потерпит посяга- тельств на её свободу, и на её независимость. Фаня младше Марии на два года, но в от- личие от сестры, её не интересуют дети, а, следовательно, муж и семья. Личная жизнь Фа- ни, по её словам, никого не должна волновать, кроме неё самой. Поэтому не удивительно, что Фаня не восторгается малышкой.

Важно глянув на ребенка, она авторитетно заявляет

— Что верно, то верно! Эта девчонка в нашу породу!

И гордо поведя черной бровью, добавляет:

— Ну, а теперь Мария, тебе следует остановиться и поберечь себя!

Мария покраснела, и, видимо, стараясь скрыть смущение, отняла от груди заснувшую ма- лышку, но та вдруг встрепенулась и заверещала неожиданно тонко и визгливо.

— Какая плакса! — радостно сообщил Сашок, обратившись к бабушке Матрене.

Старая женщина, с пониманием покачав головой, отвечает ласково, поглаживая мальчика

по вихрастой голове своими жесткими, мозолистыми ладонями:

— Это ничего, что плакса! Пусть все слезы сейчас выплачет, на будущее меньше оста- нется! Её доля женская… несладкая…

Старая женщина умолкает, и словно задумавшись, сидит неподвижно, уставившись в одну точку, а Сашок уже мчится в соседнюю комнату, в детскую, где его сестры видимо что-то обнаружили, и теперь загадочно прищурив глаза, зовут своего брата, высунув из-за двери лица, усыпанные сплошь веснушками и обрамленные копной густых рыжих во- лос.

— А мы что-то знаем про тебя. Не поделишься, сами съедим…

В детской поднимается шум, какая-то возня, приглушенные слова взаимных обвинений, и Фаня, сделав строгое лицо, отправляется в соседнюю с кухней комнату, по пути обращаясь к сестре:

— Кажется, без меня они не разберутся…