Татьяна Каменская - Ожидание

• Название: Ожидание
• Автор: Татьяна Каменская
• Жанр: Фэнтези

…Она идёт по этой грешной земле, и, на Её пути встают острые пики гор, но Она лег- ко преодолевает их. За горами простираются ровные поля и долины, покрытые ковром из множества чудесных цветов, но Она опять преодолевает себя и свои тайные желания… Прохладная вода Ручья что-то тихо шепчет Ей, а мягкая трава своим шелестом убаюки- вает Её, словно музыка, дарующая отдых усталому телу. Отдых и счастье Сна! Сна или Забвения? Но новый всплеск энергии Солнца, и новый виток Жизни, а значит Судьбы! И вот Она опять несётся в этом вихре танца, извиваясь всем своим телом в такт музыки, под названием — Жизнь! Она смотрит вдаль спокойными глазами.

Она словно знает, что вечный удел Ее — ОЖИДАНИЕ!!!

---

Мария задумчиво осмотрелась.

Правильно ли она сделала, бросив Керкен? Кто его знает! Пути господни неисповедимы, а что про человека говорить. За эти пять лет много воды утекло. Старшие дочери остались в Казахстане. У них свои семьи, свои проблемы. Время быстро бежит. И младшая дочь уже выросла, девушкой стала, и сын нашел себе призвание. Сашок молодец, у него всё ясно и четко. Будущее распланировано наперед: учёба, работа, карьера, женитьба, и да-же дети. А вот с дочерью проблемы. Выросла настоящей дикаркой и всё у неё непонятно, неясно. Всё больше молчит, а в глазах её черных, бездонных угадывается непонятная, щемящая сердце тоска. Отчего она стала такой? Может, из-за того, что неожиданно вы-росла, ещё в пятом классе, за три месяца став длинноногой, и худой как тростинка…

Она как — будто стала стесняться себя. Хотя даже очень симпатичная, а всё твердит, что уродина! Пусть бы Володя когда-нибудь её образумил по старой дружбе. Ведь совсем пе-рестала ему писать письма, а грусти не поубавилось в её глазах, хотя порой кажется, только Володины письма делают её дочь счастливой на какое-то время, а затем вновь она грустит непонятно почему.

Что это? Любовь глупой девчонки, которая придумала себе невесть что, или это тоска по детству, по былым друзьям, по Керкену? Тогда почему бы не написать своему другу о том, что мучает тебя, если ты не можешь открыть свое сердце родной матери. Почему бы не отослать Володе свою фотографию, если он просит об этом постоянно, почему нельзя

стать проще, стать такой как в детстве, веселой и немного бесшабашной, хотя…

В таком возрасте всё претерпевает изменения, и не только организм, но и чувства, при-вычки, да и восприятие окружающего мира совсем другое…

Да, сколько раз Мария порывалась поговорить с дочерью, но что-то её останавливало. Наверное, взгляд дочери, очень строгий и серьезный. Нет, видимо, Володе не дождаться ответа от Ники. А ведь так хочется тайком отправить ему письмо с фотографией доче-ри. Но вдруг парень напишет свои впечатления о её внешности, тогда хоть из дома беги.

Нет, нет! И думать нечего! Будь что будет! Остаётся надеяться, что скоро Ника изменит-ся, повзрослеет, поумнеет, и перестанет воспринимать действительность так враждебно и недоверчиво…

Так думала женщина с усталым добрым лицом, вкладывая распечатанный конверт с письмом обратно в книгу, лежащую перед ней. Может это и грех, читать чужие письма, но Володины письма — это всё же та отдушина, где жизнь бьется тем же ключиком, что и раньше, когда они жили все рядом по соседству, в Керкене. В этом дивном Керкене, где было всё так просто и понятно…

Дверь на кухню открылась, и вошла высокая девочка — подросток, угловатая и несклад-ная, немного смешная и неуклюжая как все подростки, с тонкой шеей, с острыми лопат-ками, с длинными худыми ногами и торчащими острыми коленями, выпирающими из-под школьного платья, ставшего опять коротким, судя по рукавам. Хотя лицо де-вочки казалось несколько худым и вытянутым, но оно уже набирало округлость, как и её тело, которое казалось вот — вот претерпит изменения, довольно ощутимые и положи-тельные. Её большой рот с чувственными губами, со временем обещал превратиться да- же в красивый, но сейчас он отчаянно напоминал о том, что когда-то, на каком-то эта-пе развития, человек может быть слишком беспомощным, потому — что он так похож на желторотого птенца, выпавшего из гнезда, отчаянно старающегося защититься как от врагов, так и от друзей. Хотя может и нелепо сравнивать девочку подростка с желто-ротым птенцом, и сравнение довольно избитое, но никому не обойти это время сто-роной. Оно понятно всем, потому что каждый помнит себя в роли такого птенца, пом-нит и то отчаяние, что порой овладевало подростком, если он был хоть немного не та-кой как все. Ведь это был уже не ребёнок, но ещё и не совсем взрослый человек…

— Привет мама, как дела?

Женщина улыбнулась и приветливо произнесла:

— Всё хорошо! А у тебя?

— И у меня всё нормально! По истории пять, по русскому четыре. — серьезно ответила

девочка и прошла в свою комнату.

— Вот такие мы серьезные! — подумала женщина, глядя вслед дочери, скрывшейся за дверями спальни.

Женщина вздохнула, покачала головой, и, повернувшись к плите, стала наливать в та-релку горячий борщ.

Здравствуй Стриж, мой славный и милый друг!

Поздравляю тебя с восемнадцатилетием!

Наконец ты совершеннолетняя девушка, а это значит, что ты можешь уже выйти за-

муж. Если бы ты была согласна, то я бы первый предложил тебе свою руку и сердце.

Прости, я может, что-то не то пишу, но я поздравляю тебя, и на правах старшего друга, от чистого сердца, и даже любящего, если ты позволишь мне так выразиться, я желаю те-

Бе счастья, здоровья, и всего самого- самого прекрасного и чудесного, что только может пожелать моё сердце и мой разум…

— Его сердце! Оно глухо забронировано люком из пуленепробиваемого железа, и его

увы, не пробить никому! — задумчиво проговорила девушка, сидевшая у стола, завалено-го учебниками.

Её длинные черные волосы упали на грудь, ещё по девичьи небольшую, но уже привле-

кающую внимание красотой форм, проглядывающих в узком вырезе платья. Вздохнув, девушка резким движением откинула волосы назад, открывая приятный овал краси-вого лица, яркой примечательностью которого являлись черные как агат глаза, и тон-кие, изогнутые в изящном наклоне брови, придающие её милому личику что-то гордели-вое, и, неподступное. В тоже время что-то очень знакомое виделось, а быть может, чуди- лось в облике этой юной красавицы, ещё полностью не осознавшей силу своих чар, а от-того, так легко меняющейся в лице, от легкой досады, до ярко выраженного смущения, от которого никуда не деться, ничем не укрыться, тем более этим маленьким клочком бума-ги, вырванного из школьной тетради.

Девушка опять стала читать письмо, но через мгновение, откинув его от себя, раздра-

женно проговорила:

— Когда же он прекратит присылать свои просьбы о фотографии. Это самый глупый момент во всех его письмах.

Она скомкала письмо и запустила им в соседнюю комнату. Бумажный комочек упал на

кухонный стол прямо в большую тарелку с салатом, и девушка, вскочив, бросилась в соседнюю комнату. Схватив скомканное письмо, она бережно разгладила его на столе, вытерла тряпкой жирные пятна, и вдруг, поцеловав листочек бумаги, прижала его к щеке.

Она стояла так долго, закрыв глаза, когда вдруг на веранде хлопнула дверь, и видимо кто-то вошел. Девушка, поспешно спрятав письмо в карман своей джинсовой юбки, броси-лась в сенцы.

— По-здрав-ляем! По-здрав-ляем! — раздались дружно отрепетированные голоса, и де-

вушка весело рассмеялась. Сегодня день её рождения, и хотя она никого не ждала, но в душе надеялась, друзья не забудут про неё. Мама как всегда на дежурстве, и сегодня гуляет молодежь.

Гости, усердно поздравляя Нику, произносили красноречивые тосты на грузинский

манер. Все весело смеялись, а Ника лишь улыбалась грустной смущённой улыбкой.

Напротив неё сидел светловолосый, голубоглазый парень, которого она прежде никогда не видела. Почему-то он тревожил её. Когда он смотрел на Нику, своими удивительно яр-кими голубыми глазами она готова была вскочить из-за стола и умчаться прочь, прочь от этих глаз и от той боли, что возникала в её сердце. Почему возникала эта боль и трево-га? Наверное, потому, что светлые волосы и голубые глаза незнакомого парня напоми-нали ей о Володе.

Ника танцевала с парнем весь вечер. Он прижимал её к себе, и она думала, что это он, её Володя обнимает своего Стрижёнка, и в свою очередь, она ещё тесней прижималась к сильному горячему телу юноши. Но кончалась музыка, и, открыв глаза, Ника встречала

взгляд голубых глаз, похожих на Володины, но всё равно чужих.

Друзья уходили, дружно обнимая и целуя её на прощание. Ника откидывала назад длинные прямые волосы иссиня — черного цвета, улыбалась на их шутки и прощальные пожелания, и хотела только одного, пусть быстрее уйдут все. Она останется с Володиным письмом наедине!

— Я останусь? — услышала она мягкий ласковый голос, и увидев почти рядом голубые глаза светловолосого юноши, сначала испуганно замерла, а потом откинулась назад, почувствовав, как жесткие нетерпеливые губы впиваются в её шею.

— Володя! Неужели это возможно, Володя? — стонало её сердце, болью отзываясь на поцелуи.

Но вдруг сильные мужские руки подхватили её и понесли…

— …скоро мы встретимся. Летом, возможно, я приеду к вам. Мне надо сказать тебе, Ника, очень важную вещь… — вдруг всплыли в её памяти строки из письма, и словно оч-нувшись, она увидела над собой склонившееся лицо совсем незнакомого ей парня. Это не Володя! Нет!!!

— Уйди! — вдруг воскликнула Ника, оттолкнув от себя парня пытающегося расстегнуть ей юбку. Тот, слетев с кровати на пол, обиженно хмыкнул, и, потирая ушибленную но-