Татьяна Каменская - Эртэ

• Название: Эртэ
• Автор: Татьяна Каменская
• Жанр: Фэнтези

---

Красочная книга с хитрой кошачьей рожей на обложке, летит на пол и мирно ложится рядом с хмурым бандитом Васькой. Кажется кот продолжает строить рожи Василию, словно понимая, что все его ужимки окажутся безнаказанны.

А тем временем Сергей Викторович берет с тумбочки третью книгу и тут-же вскоре с отвращением отбрасывает её от себя. Любовными романами он не увлекается. Эти книги любит Марина.

Марина! Его милая и добрая Маринка! Теперь он знает, где её искать! Знает… потому-что… потому-что-о-о-о…

Наверное, это был сон. Чудесный и прекрасный! Самые яркие сны ему снятся весной, или ближе к весне, когда кажется, что зима со снегом, метелями и морозами загостилась, и уже порядком поднадоела.

Итак: светило яркое солнце, по синему небу неторопливо плыли белоснежные облака, слегка поддувал ветерок, полный свежести и запаха первых весенних цветов. Хотелось петь, жить, любить…

— Доктор Апрель проснитесь! Доктор Апрель… доктор…

Он не хотел просыпаться. Он знал этот день. Он запечатлён в его памяти навечно. Он знает, что сейчас из-за толстого карагача появится тоненькая девичья фигурка в лёгком ситцевом сарафанчике.

Смешная мода середины восьмидесятых годов двадцатого столетия. Глупые рюши, бантики, воланы, купоны по низу сарафанов, тонкие бретели — шнурки, вырезы во всю спину, обнажающие глубокие декольте — всё это так возбуждающе знакомо и приятно…

Его Маринка была именно такой. Тонкой, хрупкой и беззащитно робкой. Её хотелось защищать. А в её огромных голубых глазах он постоянно читал вопрос. Она словно спрашивала его:

— А ты меня не обидишь?

Ах, глупая девочка конца второго тысячелетия. Маринка была наивной и трогательной в своём стремлении быть независимой, и любить до самопожертвования, граничащего с безрассудством…Говорят, нынешние девочки вовсе не такие, как их мамы. Эти девочки не видят в мужчине героя своего романа, он для них секс-машина, секс-мишень, и надо постараться лишь сделать правильный ход. И в тоже время они хотят любви, настоящей и трогательной. И порой принимают за любовь всё что угодно, но не саму любовь…

— Я не согласен! Я не хочу, что-бы мой сын был с-секс — м-мишенью. — лениво текут мысли. — Я не хочу сноху… м-м-м… амазонку! Любовь- это благо. Любовь — это великая сила, побеж-ждающая зло…

— Зло? Но оно непобедимо! Нет, нет, и ещё раз нет! Я уверяю вас вполне серьёзно…

Маленький лысый человечек машет перед самым носом доктора своими короткими ручками, затем поворачивается, и что-то кричит в безликую толпу, беснующуюся над черной пропастью. Он что-то кричит о любви и ненависти…

— Любовь жи-ва! Жи-ва! Жи-ва! — скандирует толпа в ответ.

Лысый человечек поднимает руку, и толпа замирает, словно старается уловить каждое его слово. И человечек начинает говорить быстро, отрывисто:

— Любовь между женщиной и мужчиной — это союз меча и орала, союз воды и огня, союз неба и земли, солнца и луны, дня и ночи…Вы все так думаете?

— Любви…любви больше… — ревёт обезумевшая толпа.

— О, глупцы! — вздыхает мужчина, но тут-же кричит в толпу:- Как существует любовь, так существует и ненависть…

— Любви больше! — ревёт толпа. — Даёщь любовь…

— Толпа безумцев! — презрительно бросает мужчина. — Что с толпы взять…

— Любви… — скандирует толпа.

— И она перерастает в ненависть…как ненависть в безумную любовь. — вздыхает мужчина, отворачиваясь от безликой массы людей и уходя в темноту. Он тихо бормочет:

— Начало третьего тысячелетия так изменчиво и непонятно. Это вам, мой милый, не двадцатый век, когда пообещай одним хлебом накормить всех желающих и тебе поверят, что ты долгожданный освободитель. Э-э нет, батенька, я умываю руки. Революцию в третьем тысячелетии пусть дураки делают, а мне и так спокойно. Сейчас кипяточку раздобуду, да чаёк попью. Эй, солдатик, где ты родной…

Темнота поглощает маленького человечка, с жадностью, с наслаждением, с чваканьем, словно взахлёб. Она похожа на огромную космическую дыру в которой может исчезнуть всё что угодно, от маленького слабого человека, вплоть до огромного куска материка, или страны. Р-раз, и нет страны! В считанные секунды…

— Закончим эту дисскусию тем, чем она закончилась! — звучит металлический холодный голос, резкий и неприятный.

Он врывается в затуманенное сонное сознание, и доктор с удивлением думает:

— А что здесь такого. Почему бы не подисскусировать? Интересно, куда ушёл маленький человечек. Он, интересная личность. Напоминает кого — то очень знакомого…

Начинает болеть голова, нудно и противно. Словно через какую-то призму доктор видит перед собой двоих. Высокую женщину, и толстяка, с круглым, как воздушный шар,

животом и луноподобным лицом, на котором нелепыми и смешными кажутся длинные рыжие усы. Усы топорщатся как у таракана, и немного подрагивают, а мужчина, поглаживает их руками, словно успокаивает.

— Вы, доктор, вполне подходите на нашу кандидатуру! — льстиво произносит толстяк, и усы его победно топорщатся вверх. Он складывает на груди короткие толстые ручки и умильно смотрит на доктора.

— Ты будешь хранителем любви? — женщина похлопывает ярко-красной перчаткой о ладонь своей ухоженной руки и прищурившись, оценивающе и довольно бесцеремонно, вглядывается в лицо доктора.

Она ждёт вопроса, или ответа на свой вопрос?

— Ну-с-с? — рыжие усы тоже явно ждут ответа.

— М-м-м… — мысль сонная и тяжелая отказывается двигаться. Застряла проклятая посреди извилины, и ни туда, и ни сюда…Надо успокоиться. Вернее проснуться.

Сергей Викторович делает вздох. В голове что-то щёлкает, и мысль, словно прорвавшись через преграду, плывёт, не торопясь дальше…

— И в чём…з-заключаются м-мои об-бязанности? — странно дрожит его голос.

— Ты будешь собирать любовь в огромные сосуды, и проверять её на наличие различных примесей… — важно произносит толстяк, растягивая слова и гнусавя.

— Примесей? Какая чушь, чушь собачья… — с отвращением произносит доктор, вдруг ощутив вокруг себя приторно- сладковатый запах крови.

— М-м-вау-у-у-у… — послышался сдавленный вопль толстяка, которому высокая женщина своим сверхмодным лакированным туфлём, вроде как-бы нечаянно, наступает на ногу.

— Разве у любви есть примеси? — бормочет доктор недоумевающее, и смотрит на женщину.

— А почему бы и нет? — пожимает та плечами. — Если это чистая любовь, без негатива, ты должен будешь опечатать её и закрыть в сейф…

— Зачем?

— Придёт время, когда любви не будет…

— А что будет?

— Всё что угодно, но не любовь! Чистая, светлая, невинная, "первая" или " последняя" — всё это останется в прошлом! Мы её выхолащиваем, стерилизуем, а затем ставим на поток.

— Поток?

— Ну, конечно! Посмотри на этот пузырёк с жидкостью. Здесь написано " Эликсир любви". Берёшь пузырек, и р-раз! Не нужно больше страдать, желать, любить или ненавидеть. Это как лекарство. Выпил и забыл! И никто не нужен, ни жена, ни дети, ни родственники, ни даже любимая работа… Одним словом лекарство!

— Лекарство для роботов, зомби или недочеловека, которого самого поставили на поток… — захихикал толстяк, и усы его затряслись как бутафорские, и совсем не настоящие.

— Поток? — изумился доктор. — Всё это значит, что…

Но его перебил раздражённый голос женщины, которая стоит уж очень прямо и вновь монотонно постукивает ярко- красной перчаткой о ладонь:

— Да-да, это значит, что человек как индивид вымрет, наподобие динозавров. Его заменит лишь один вид. С одним цветом волос, разрезом глаз, или губ. У них будет одинаковая сила, и умирать они не будут. Их будут списывать… как утиль… когда придёт время.

— А любить…

— Кого? Самоё себя? У них будет одинаковая ширина плеч, одна и та же сила объятий, а сила любви будет определена по шкале номинала, выпей жидкости больше или чуть меньше.

— Но…Но любовь нельзя определить по шкале номинала. А если это произойдет, значит, человек станет бесчувственным…

— О, как вы умны доктор, как проницательны, в отличие от некоторых… — женщина презрительно скривила губы, глянув в сторону толстого человечка, который с озабоченным видом что-то обнюхивал, сидя на полу. Доктору показалось, что в руках толстяк держит знакомую книгу в яркой обложке, где нарисованная женщина на обложке, страдальчески хмурит лоб…

— Или мне это показалось? — Сергей Викторович трёт лоб ладонью, не чувствуя её.

— Вам это не показалось, наш дорогой доктор. Всё дело в том, что мы все… все устали следить за вами, людьми! За сменой вашего настроения, за вашими желаниями, как высокими, так и пардон, низменными. Устали следить за вашими эмоциями, которые порой приводят к большим глупостям… Так не проще ли воспользоваться исскуственной силой любви? Кстати, дозировка идёт на килограмм веса…