Кассандра Клэр - Трилогия о Драко: Draco Dormiens, Draco Sinister, Draco Veritas

• Название: Трилогия о Драко: Draco Dormiens, Draco Sinister, Draco Veritas
• Автор: Кассандра Клэр
• Жанр: Любовно-фантастические романы

Данное творчество ни в коем случае не ставит своей целью какое-либо принижение литературных заслуг мисс Дж. К.Роулинг. Данное произведение опубликовано в сети Интернет с исключительно некоммерческими целями, все права на мир волшебников и магглов, а также все придуманные Роулинг персонажи принадлежат тем, кому они принадлежат.

Автор этого фанфика Кассандра Клэр прославилась в рядах фанатов Гарри Поттера написав "Трилогию о Драко" (The Draco Trilogy) о сложном и практически не раскрытом в романах Дж. К.Роулинг персонаже - отпрыске древнего чистокровного рода магов Малфоев и главного противника Гарри Поттера по школе чародейства и волшебства - Драко Малфое.

Трилогия Драко пользуется огромной популярностью у фанатов, а газета The Times описала ее как  «жемчужину настолько превосходного качества, что она повышает ценность всего цикла о Гарри Потере».

В этом файле представлены все три части трилогии:

1 книга "Draco Dormiens"

Перевод: Ольга ([email protected])

Редакторская правка: Полина ([email protected]), Анастасия ([email protected]), Елена ([email protected]) и А.С.Соловьева

2 книга "Draco Sinister"

Перевод: Фионы, Насти, Анастасии, Евгения М, Евы, Равены, dt, Солнечного Котенка.

Редакторская правка: Ории, Неподарка, Кая, Критика, Альва, Полины, Соловьева А.С., Sanya Rubinstain

3 книга "Draco Veritas"

Перевод: Анастасия Старынина ([email protected])

Редакторская правка: Сохатый, Free Spirit, Корова рыжая, Евгений М., Sanya Rubinshtain, Критик, Helianthus, Frodo Bagins, Дамби

Перевод осуществлен на сайтах:

«http://harrypotter.intertrust.ru» и Народный перевод Гарри Поттера ( www.honeyduke.com его зеркало: www.yarik.com))

Замечание «переводчикам»: в тексте встречается то Гермиона, то Эрмиона.

---

Её голова шла кругом от этой близости, от тепла его тела, запаха чернил и крови; она провела ладонью в воздухе вдоль его спины, считывая выступы позвоночника по облепившей тело рубашке; она могла даже ощутить шрам под правой лопаткой, заработанный Симусом лет в девять…

— Ты не должен делать мне больно, — шепнула она.

— Вот как? — замер он. — Значит, не должен?

Она надеялась на это.

— Ты не можешь…

Она всё сказала: его руки скользнули к её горлу, обхватили его; большие пальцы нажали на ямочку выше ключиц… Он смотрел почти нежно, когда хватка на её шее стала сильнее.

Перед глазами Джинни взорвались звёзды, она пыталась вздохнуть, она царапала его запястья, раздирая ему кожу, она пиналась… — в ушах звучал негромкий смех. Колени её подогнулись, перед глазами всё померкло, когда он внезапно отпустил её; Том шарахнулся прочь, ноги отказались ему служить — и он упал к её стопам.

Джинни цеплялась на перила, чтобы устоять, все её помыслы сконцентрировались вокруг глотка свежего воздуха и ноющих синяков на горле. Наконец, она посмотрела на Тома: тот, уже поднявшись на ноги, стоял на почтительном расстоянии и жмурился в её сторону.

Одной рукой он держался за горло — вернее, за синяк на бледной шее.

— Я же говорила тебе, — с мрачным торжеством сообщила Джинни, наплевав на боль, причиняемую ей словами, — ты не можешь ранить меня.

* * *

Через некоторое время Рон осознал: обещание найти для Гермионы какую-нибудь одежду прозвучало достаточно самонадеянно — замок был чем угодно, но только не домом; Рон брёл через холлы, танцевальные залы, пустые музыкальные гостиные, пыльные библиотеки, сверху донизу забитые книгами с позолоченными корешками. Однако же не наблюдалось ни какой-либо другой спальни, ни подходящей кучи дамского барахла. Рон кратко подивился, откуда призывает столь бесконечный гардероб Рисенн. Возможно, впрочем, она ухитрялась мастерить свои ленточки прямо из воздуха. Талант, конечно, необычный, однако же несколько ограниченный в применении.

Он как раз выходил из громадной библиотеки, когда внезапно услышал голоса, один из которых — знакомый, резкий — несомненно, принадлежал Вольдеморту. Рон нырнул в ближайшую нишу и замер; мимо в сопровождении Червехвоста прошествовал Тёмный Лорд. Петтигрю явно волновался — круглое личико раскраснелось, а левая рука нервно теребила мантию.

— Господин, клянусь — я не лгу: Люциус вмешался в такие области… Вы определённо не одобрите… Весьма опасно для вас…

— Да-да, я прекрасно слышу тебя, Червехвост, — раздражённо откликнулся Тёмный Лорд, думая о своём, — однако твоя одержимость Люциусом уже переходит все мыслимые границы. Надеюсь, ты сам это понимаешь.

— Я лишь пекусь о ваших интересах, хозяин, — уязвлённо запротестовал Червехвост. Рон припомнил раздражение в голосе Вольдеморта — «Шпион в доме Люциуса, да?» и ещё сильнее вжался в нишу.

— Сочиняя безумные истории о вызываемых демонах и духах? Твои претензии кажутся мне необоснованными, кроме того, в свободное время Люциус волен развлекаться, как ему угодно.

— Не только демоны и духи, Хозяин, — запротестовал Червехвост, — некие духи-убийцы: ведь именно так погибли ваши Пожиратели Смерти…

— Ну, хорошо, положим, — кивнул Вольдеморт, — но, заметь, только те, кто был готов в любой момент отречься от меня. Возможно, Люциус — просто санитар наших рядов.

— Даже если так, ему стоило для начала согласовать свои действия с вами, — смиренно вздохнул Червехвост и Рон согласился, что в последнем замечании определённо был смысл.

Похоже, Вольдеморт призадумался.

— Коли он предал меня, кара будет мгновенной и строгой, — кончик бледного пальца коснулся подбородка. — Однако всё бремя доказательств ложится на тебя, — он щёлкнул пальцами. — И пока ты не владеешь ими, Червехвост, я слышать ничего не желаю.

— Да, господин, — поник Петтигрю.

Окинув своего слугу взглядом, Вольдеморт перекосился:

— Признаться, действительно тебе бы стоило быть чуть симпатичнее… — с таким причудливым комментарием он развернулся и покинул комнату, провожаемый удручённым взглядом Червехвоста.

Утомившись от игры в прятки, Рон выбрался из своей ниши.

Петтигрю подскочил:

— Шпионил, да? — прорычал он.

— Чья бы корова мычала, — сопроводив фразу грубым жестом, ответил Рон и вышел из библиотеки.

Сдёрнув по пути синие портьеры в надежде, что Гермиона Премудрая наверняка сумеет заколдовать их во что-нибудь подходящее, Рон вернулся в спальню. Судя по всему, она ещё купалась: в комнате никого не было, а в ванной шумела вода.

— Закрой дверь, Рон, — услышал он тихий ровный голос и, подчинившись, в свете разом вспыхнувших факелов увидел сидящую на кровати Гермиону, всё одеяние которой составляло белое полотенце. Лицо и шею облепили мокрые волосы.

Она улыбнулась, снова став прежней Гермионой.

— Прости, — махнула она в сторону полотенца, — у меня одежда насквозь промокла.

— Всё нормально, — неловко откликнулся Рон, сделал несколько шагов вперёд, опустил на покрывало охапку бархата и торопливо попятился назад. — Извини, я заставил тебя ждать — но пришлось прятаться от Червехвоста и Тёмного Лорда. Она должны знать, что ты тут, однако…

— Они что-то говорили про меня? — в панике спросила Гермиона.

— Нет-нет, — замотал головой Рон, — только о том, что нельзя доверять Люциусу Малфою.

— Вот как? Я думала…

— Неважно, — Рон сделал шаг вперёд, — главное, тебе уже лучше…

Она кивнула. Действительно, судя по розовым губам и нормальному цвету щёк, ей действительно стало лучше.

— Прости за то, что было. Я вела себя как настоящая стерва.

— О… н-нет, нет. Ничего подобного.

— Самая настоящая, — она свесила босые, тонкие ноги с кровати и встала, придерживая полотенце вокруг тела. Рон заметил над правой щиколоткой ссадину — в этом было нечто удивительно детское. — Какое право я имела обвинять тебя в попытке выжить. Я просто не подумала… Я беспокоилась только о Гарри…

— У него проблемы? — Рон выдавил кривую улыбку. — В смысле — проблемы серьёзнее, чем всегда?..

— Да. Мы втроём находились в Праге, и Габриэл послал своих людей, чтобы убить Гарри и Драко. Я и не…

— Ничего подобного, Вольдеморт не мог этого допустить: они оба ему нужны, он бы не позволил убить их ни с того ни с сего. Люциус всегда здесь, и он…

— Люциус? — Гермиона свободной от полотенца рукой схватила Рона. Тот отвёл взгляд. — Ты слышал разговор о Драко?

— Немного… Я знаю, что Тёмный Лорд послал своих слуг за Гарри, но тем не удалось причинить ему вреда. Знаю, Драко был с ним и защитил его… Потом они говорили так, будто на самом деле им нужна была ты… но зачем? Что им от тебя понадобилось?

Гермиона напряглась, Рон почувствовал, как вцепившиеся в его руку пальцы стали стальными.

— Ну, ты-то должен это знать, — прошептала она.

— Чаша…

— Четвёртый Благородный Объект… — широко распахнутые глаза Гермионы сияли.

— Но… я не думал, что ты носишь её с собой… Я думал, она в Хогвартсе…

— Это не такой предмет, который можно просто бросить, Рон, — ядовито заметила девушка.

— Но я полагал, ты хотя бы её спрятала, — чувствуя себя уязвлённым, буркнул Рон. — Или нет?

Гермиона не сводила с него взгляда. И вдруг слабо улыбнулась.

— Неужели не догадаешься?

— Нет.

Губы Гермионы дрогнули, она рассмеялась и всплеснула руками:

— Из всех нас ты всегда был самый прямодушный.

— Так скажешь или нет? — поинтересовался Рон.

Снова помрачнев, Гермиона мотнула головой.

— Меньше знаешь — крепче спишь, — она положила руки ему на плечи и взглянула прямо в глаза. — Я слишком долго думала, будто лишилась тебя. Я больше не хочу рисковать.

— Ох… — Рон почувствовал, как все слова разом куда-то делись: остались только острое осознание этой близости, скользящего вдоль её скулы луча света, взбрызнувшего золотом волосы. Полотенце на фоне белизны её кожи казалось снежно-белым. — Гермиона… ты… наверное… не должна…

Попытка что-то сказать потерпела неудачу, он почувствовал странное, тревожное головокружение — будто следствие яда, побочный эффект наложенных Пенси чар. Впрочем, неважно: сейчас — только коснувшиеся его лица пряди, медово пахнущие клевером…

…Неужели я до сих пор влюблён в неё?..

Она стала его первой любовью — бесплодной, детской, колдовской, причиняющей массу неудобств — то есть именно такой, о которой с ностальгией вспоминают спустя годы.

Но только не в его случае.

Его любовь отобрали, скомкали и швырнули в лицо; отняли очарование и сладость, подменив их болью. Она стала воплощением сделанной когда-то ошибки, символом того, чем бы он мог владеть и чего лишился… О, если б была возможность всё исправить…