Кассандра Клэр - Трилогия о Драко: Draco Dormiens, Draco Sinister, Draco Veritas

• Название: Трилогия о Драко: Draco Dormiens, Draco Sinister, Draco Veritas
• Автор: Кассандра Клэр
• Жанр: Любовно-фантастические романы

Данное творчество ни в коем случае не ставит своей целью какое-либо принижение литературных заслуг мисс Дж. К.Роулинг. Данное произведение опубликовано в сети Интернет с исключительно некоммерческими целями, все права на мир волшебников и магглов, а также все придуманные Роулинг персонажи принадлежат тем, кому они принадлежат.

Автор этого фанфика Кассандра Клэр прославилась в рядах фанатов Гарри Поттера написав "Трилогию о Драко" (The Draco Trilogy) о сложном и практически не раскрытом в романах Дж. К.Роулинг персонаже - отпрыске древнего чистокровного рода магов Малфоев и главного противника Гарри Поттера по школе чародейства и волшебства - Драко Малфое.

Трилогия Драко пользуется огромной популярностью у фанатов, а газета The Times описала ее как  «жемчужину настолько превосходного качества, что она повышает ценность всего цикла о Гарри Потере».

В этом файле представлены все три части трилогии:

1 книга "Draco Dormiens"

Перевод: Ольга ([email protected])

Редакторская правка: Полина ([email protected]), Анастасия ([email protected]), Елена ([email protected]) и А.С.Соловьева

2 книга "Draco Sinister"

Перевод: Фионы, Насти, Анастасии, Евгения М, Евы, Равены, dt, Солнечного Котенка.

Редакторская правка: Ории, Неподарка, Кая, Критика, Альва, Полины, Соловьева А.С., Sanya Rubinstain

3 книга "Draco Veritas"

Перевод: Анастасия Старынина ([email protected])

Редакторская правка: Сохатый, Free Spirit, Корова рыжая, Евгений М., Sanya Rubinshtain, Критик, Helianthus, Frodo Bagins, Дамби

Перевод осуществлен на сайтах:

«http://harrypotter.intertrust.ru» и Народный перевод Гарри Поттера ( www.honeyduke.com его зеркало: www.yarik.com))

Замечание «переводчикам»: в тексте встречается то Гермиона, то Эрмиона.

---

— Но, Гарри…

— Не надо, — руки Гарри ходили ходуном, но голос был ровен и твёрд. — Дай мне сказать. Я говорю тебе, что думал раньше, а не то, что думаю сейчас. Драко всё пытался сказать мне, но, я думаю, у меня всё пролетало мимо ушей, — Гермиона заметила, что Гарри назвал Малфоя по имени, но ничего не сказала. — Он твердил, что я — герой, и, потому, у меня свой, особый выбор. Я думал, что он подшучивает надо мной — ну, как это он обычно делает, чёрт, точнее, как обычно делал: Гарри Поттер — Спаситель Мира. И так далее. Я подозревал, что всё дело в том, что он пытается сделать так, чтобы я не зазнался. Но после того, как я ушёл, я понял, что он имел в виду. И он был прав. Он вовсе не смеялся надо мной. Он хотел, чтобы я осознал, что быть героем — значит быть грубым и резким. Унижать и ежедневно стоять перед выбором — бессмысленным, безобразным и отвратительным. В этом нет ничего славного. Он пытался донести до меня, что нет никакого удовольствия в том, что ты видишь, какую боль испытывают твои друзья. Ты должен выбрать весь мир, а не… — закончил он, и в голосе не было ни капли жалости к самому себе, только усталость и опустошённость.

— Я думала, ты пытался сделать именно это. И выбрал мир.

— Нет, — замотал головой Гарри, — я просто пытался сделать так, чтобы дорогие мне люди избежали боли. Мне было бы невыносимо видеть это. Но это не значит, что я выбираю весь остальной мир: я выбираю себя и то, что люблю и без чего не могу жить. И истина в том, что, если я, действительно, хочу победить Тёмного Лорда, я нуждаюсь в вас обоих. Я не могу без тебя. Я даже не могу правильно думать, когда тебя нет рядом, у меня в голове всё путается, я пытаюсь представить, что ты делаешь, но тебя нет рядом… И некому сказать… И без Драко… — он осёкся.

— А что без него?

Гарри просто замотал головой.

— Я не хотел никому из вас причинять боль, — тихо произнёс он. — Это правда.

— Тогда зачем ты написал в письме Драко весь этот ужас? — спросила она. Это было жестоко, и Гермиона прекрасно понимала это. Гарри вскинул голову и удивлённо взглянул на нее. Черты его лица заострились.

— Он показал тебе?

— Он сначала даже не поверил, что ты сам это написал, — сказала Гермиона, гордо удержавшись от замечания, что ей он, вообще, не оставил ни строчки. — Мне пришлось применить заклинание, чтобы доказать ему.

Гарри стиснул пальцы так, то костяшки побелели.

— Знаю, я не очень-то силён в эпистолярном жанре, — нерешительно начал он.

— Гарри. Оно было ужасным.

— Я вовсе не хотел, чтобы оно было ужасным! — в голосе зазвучали гнев и боль. — Я просто пытался быть честным. Боже, я вряд ли сейчас вспомню, что говорил, всё как-то смазалось, но я в жизни не собирался…

— Не может быть, что ты имел в виду именно…

— А тебе-то какое дело? — он неожиданно почти сорвался на крик, и Гермиона едва не кувыркнулась с кровати: Гарри раньше никогда не кричал на неё, никогда. — Почему ты распекаешь от имени Малфоя, а? Почему ты не расскажешь мне о себе? Или за тебя будет говорить Драко?

— Он не будет говорить за меня, — одеревенело возразила Гермиона. Каждый раз, когда её что-то расстраивало, внутри у неё словно всё замерзало. Она это ненавидела, но поделать ничего не могла. — Но я буду говорить о нём.

— Думаешь, я не знаю, почему? Я же видел, с каким лицом ты на него только что смотрела — ты ведь чувствуешь себя виноватой, разве нет? Из-за того, что ты испытываешь к нему и из-за всего остального — ты выбрала меня, разбив его сердце. А он ничего не сказал. Окажись я на его месте, я бы уполз куда-нибудь в тёмный угол и, как изувеченная кошка, лежал бы и зализывал раны. Я бы не смог поступить так, как он. А он — он гордый. Слишком гордый. И ведёт себя так, словно ничего не произошло. Меня бы это просто убило, но он сильнее меня — в этом плане сильнее. Я видел, что ты толкаешь насдруг к другу, словно думаешь, что я смогу помочь ему восстановить всё то, что уничтожено тобой, что я смогу сделать его счастливым. Потому что пусть меня черти заберут, если ты хочешь, чтобы это сделала Джинни или, вообще, — любая другая девушка, ведь ты же ревнуешь его! Что ты хочешь, чтоб я ему ещё дал — ведь я уже дал всё, что мог… Кем ты хочешь, чтоб я для него ещё был — ведь я уже был для него всем, кем мог! Я всегда, всегда пытался быть таким, каким ты хотела, Гермиона, но, чёрт побери, я даже передать не могу, что ты хочешь от меня на этот раз!

Гермиона смотрела на него, вытаращив глаза. Она была настолько оглушена, что даже не могла разобраться, где его слова были правдой, а где за него говорила ярость и смятение. Всё, что она сейчас понимала: до этого ей не приходилось видеть Гарри в таком гневе.

— Наверное, я и правда оттолкнула тебя, — дрожащим голосом начала она. — Наверное, я эгоистка и твоя ненависть ко мне оправдана…

Гарри крепко зажмурился.

— Я не ненавижу тебя. Я просто знаю, что ты не чертовски идеальна, но это не значит, что я ненавижу тебя. Просто ты из тех, кто считает, что любой человек может стать совершенным. И я разбивался в лепёшку, пытаясь стать тем, кем ты хочешь меня видеть. Но я — я не совершенен. Я временами эгоист, я делаю идиотские глупости, и я ненавижу… — ты даже поверить не сможешь, как я могу ненавидеть… В моей голове крутятся грубые, отвратительные, ужасные мысли. Постоянно. Каждый день я представляю, как сворачиваю Червехвосту шею… — голос Гарри наполнился отчаянием, задрожал, и юноша замолчал. — Знай ты хоть наполовину, каков я на самом деле…

— Не надо, Гарри… Открой глаза.

— Нет, — он отвернулся. — Ты меня не слышала. А помнишь, как на третьем курсе ты сказала Рону, что я не хотел никого убивать? Так вот: ты ошиблась. Я хочу убить Вольдеморта — наверное, это не очень важно, потому что он даже не человек… Но если бы я смог добраться до отца Драко, я бы и его убил и он… Я думал убить его в Имении, и если бы не Драко, я бы сделал это — я бы схватил один из висящих над камином мечей и воткнул бы ему в горло. И я был бы рад…

— Если бы не Драко… Ты не хотел так поступать ради него, ты не мог забрать у него отца, даже с учётом того, что его отец — чудовище… Это бескорыстно, Гарри…

— Нет! — заорал Гарри. — Я прекрасно знаю, что имею в виду, а ты… тыне понимаешь меня, ты видишь только то, что хочешь видеть! Я не говорю, что я плохой человек, просто я… я — обычный.

— Ты не обычный, Гарри.

Из его груди вырвался глубокий вздох, напоминающий сдавленное рыдание.

— Ты никогда не поймёшь, — в отчаянии сказал он. — Я так люблю тебя, но ты не понимаешь… Ты всегда видела во мне только лучшую сторону, и я старался быть таким изо всех сил. Но не думаю, что всё лучшее, что во мне есть, поможет мне в борьбе против Вольдеморта, Гермиона. Нет, не думаю…

— И ты не мог сказать мне это? — прошептала она. — Именно это ты так скрывал от меня?

— Да, — ответил он, чуть приподняв лицо, но, по-прежнему, не открывая глаз и безжалостно вцепившись зубами в нижнюю губу. — В основном.

— Гарри, пожалуйста, открой глаза. Посмотри на меня.

— Нет. Я не могу говорить об этом, глядя тебе в глаза. Не могу.

Она придвинулась к нему, и, наконец, легонько коснулась кончиками пальцев его лица, синяка на его щеке, почувствовав исходящую от юноши волну напряжения, словно тот прикладывал все силы, чтобы не рвануться к ней.

— Открой глаза, Гарри… — в этот раз он послушался и медленно, словно собираясь с силами, поднял взгляд, в котором она прочитала такую же безнадёжность и такое же облегчение, что были в глазах Драко во время их первой ночи в отеле на Диагон-аллее — в тот миг, когда он, развернувшись к ней на узкой кровати, распростёр свои объятия. Изнеможение боролось с облегчением, с отчаянием; Драко, наконец-то, выполнил то, чего так долго боялся, и выбора больше не существовало. В его прикосновениях той ночью Гермиона чувствовала, что она для него — лишь сон, которого он всегда боялся. Не девушка. Кара.

Такой же, как Гарри, — подумала она.

— Мне жаль того, что всё так случилось: что ты пытался предугадать мои ожидания, стать таким, каким я хотела… Если бы ты убил Червехвоста или Люциуса, я бы не любила тебя от этого меньше. Драко прав: ты герой, а это значит, постоянно оказываешься в ситуациях, когда нет единственно правильного выбора. Я люблю тебя, Гарри. Этого ничто не изменит, даже я или ты. Даже неверные решения и неправильные поступки. Я люблю тебя с того самого момента, как мы встретились, и я буду любить тебя, даже если мы больше никогда не увидимся. Я не сержусь на тебя — честное слово. У меня такое ощущение, словно всё, что я делала в последние месяцы — это ругала тебя. Прости. Я просто боялась тебя потерять.

Он протянул к ней руки, и она коснулась их, удивительно холодных, потом нежно погладила его пальцы, шрам на ладони.