Виктор Боярский - Семь месяцев бесконечности

• Название: Семь месяцев бесконечности
• Автор: Виктор Боярский
• Жанр: Путешествия и география
• Год: 1998
• ISBN: 5-300-01689-6

Книга посвящена крупнейшей Трансантарктической экспедиции 1989–1990 гг. Участникам этой экспедиции — представителям шести государств мира — США, Франции, Великобритании, Японии, Китая и СССР — удалось преодолеть на лыжах и собачьих упряжках более 6000 километров, пройти через Южный полюс и впервые пересечь Антарктиду по самому протяженному маршруту без использования механических средств. Автор книги — участник экспедиции — рассказывает о своих коллегах, их взаимоотношениях и о подлинных ее героях — собаках…

Источник: http://www.skitalets.ru/books/2010/7month_boyarsky/

---

Объявили приз тому, кто первый его увидит. Приз заманчивый — бутылка виски или бренди, которую мы рассчитываем отыскать среди запасенных продуктов. Внимание было утроено. Первым алюминиевую палку с флажком заметил идущий впереди, но совершенно непьющий Джеф, который рассчитывал получить приз эквивалентным по калориям количеством шоколада (как и все непьющие люди, Джеф — отчаянный сладкоежка). Склад был полностью занесен снегом. Жан-Луи и Дахо — признанные специалисты по раскопкам — начали копать, я же стоял наготове, так как был ответственным за извлечение ящиков из ямы. Джеф и Кейзо готовились принимать ящики наверху и оттаскивать их, Уилл же приготовился фотографировать. Все были при деле. Я извлек из ямы семнадцать ящиков с собачьим кормом и три ящика с продовольствием для нас, в котором приза, увы, не обнаружили. Вероятно, волонтеры, занимавшиеся упаковкой продуктов, знали, что склад будет найден именно Джефом! Зато нашли много адресованных нам писем от детишек с рисунками и самыми добрыми пожеланиями нам, старательно написанными крупными печатными буквами.

Я получил открытку с поздравлением ко дню рождения от волонтеров, что было особенно приятно здесь, вдали от всего привычного и земного, среди холода и метели. Мы погрузили на каждые нарты по пять ящиков с собачьим кормом (в каждом из них находилось тридцать пять килограммовых кусков, то есть практически одного ящика хватало на три дня для одной упряжки), заправили канистры бензином и упаковали провиант для себя. Ассортимент продуктов был абсолютно стандартным: красиво упакованные разноцветные брикетики сыра и масла, бесконечное количество полиэтиленовых пакетов с растворимыми без остатка супами, немного сухарей, галеты, настолько хрупкие, что часть из них раскрошилась на мелкие кусочки, растворимый кофе, порошок какао, пакетики с чаем, немного коричневого сахара (по американским понятиям, белый сахар — это «белая смерть»), сухое молоко в больших металлических, но очень легких банках, шоколад в не поддающихся учету количествах, увесистые кирпичи пеммикана, сардины в плоских металлических банках с изображенным на них суровым и властным ликом норвежского короля Георга, грецкие орехи, изюм, курага, сушеный картофель, несколько разновидностей лапши, два вида риса, спички, конфеты, отдельно упакованная туалетная бумага и запаянные в металлическую тонкую фольгу шерстяные носки по паре на каждого. После того как это добро мы погрузили на нарты, вес их увеличился по меньшей мере на 250 килограммов, но по ровной твердой поверхности собаки бежали хорошо. Подозрительную резвость проявила наша упряжка, которая даже в отсутствие мощного Джуниора (он неторопливо трусил рядом с нартами, привязанный на длинной веревке только за ошейник) ухитрялась несколько раз догнать упряжку Кейзо, так что нам приходилось даже пережидать, давая время упряжке Кейзо уйти вперед. Думаю, что здесь не обошлось без определенной просветительско-агитационной деятельности умницы Егера, разобравшегося в обстановке и разъяснившего собакам, что на этот раз все будет честно и без обмана, что злополучный склад, о необходимости отыскать который так долго говорили погонщики, найден и, более того, находится на наших собачьих плечах и что чем скорее мы сегодня довезем его до лагеря, тем скорее получим провиант. Егер пользуется авторитетом у подавляющего большинства собак не только потому, что умен и опытен, но и потому, что имеет независимый характер и очень мощные клыки. Не знаю, может быть, причина хорошего рабочего настроения собак крылась не в этом, но бежали они действительно здорово. Погода тем временем кокетничала с нами: ветер то задувал свирепо, до потери видимости, то ослабевал, так что показывались горизонт и даже кусочек солнца, но это было реже — в основном же преобладал все тот же северо-западный, благо почти попутный ветер. В одну из таких редких пауз мы увидели потрясающую по красоте картину. С восточной стороны горизонта из-за низких облаков выглянула огромная бледно-желтая полная луна и покатилась вместе с нами, подпрыгивая на кочках облаков постепенно отрываясь от этой неровной дороги. Полнолуние! Быть может, это добрый знак к перемене погоды? Во всяком случае, по некоторым известным мне земным приметам, это именно так. Остановились в 18 часов, причем Джеф, идущий впереди, затормозил свою упряжку с чисто британской пунктуальностью, несмотря на то, что место для стоянки было не слишком подходящим из-за сильного уклона поверхности. Уилл, предпочитавший иметь хотя бы минимальный комфорт для сна, одним из важнейших компонентов которого является ровная поверхность пола в палатке, предложил мне проехать немного дальше, чтобы отыскать более ровное место. Мы проехали еще метров двести и остановились. Здесь был тоже склон, но поменьше. Поставили палатку. В моей памяти были еще очень свежи события позапрошлой ночи, снегопад в палатке, поэтому я не мешкая приступил к осуществлению намеченной реконструкции вентиляции, ибо, как сказал один мой знакомый поэт:

Путешествие что надо —
Приключенья сплошь и рядом,
Но не ропщем мы, идем!
Изо всех из них не надо
Лишь в палатке снегопада,
Остальное все, ребята,
Мы, Бог даст, переживем!

Я прорезал в конической, похожей на крышу китайской пагоды крышке вентиляционной трубы два небольших отверстия и просунул в них веревку так, что оба ее конца опустились в палатку. Связав два этих конца, я получил возможность притянуть крышку вентиляционной трубы за образовавшуюся петлю и плотно прижать ее к крыше палатки, не выходя при этом наружу. У Джефа с Дахо в их пирамидальной палатке проблем не было, так как они использовали для вентиляции короткую резиновую трубу диаметром сантиметров пять, торчащую вбок у самой вершины пирамиды — если правильно расположить палатку относительно ветра, то снег в эту трубу практически не попадает. Решив, таким образом, проблему с вентиляцией и покормив собак двойной порцией корма, я, довольный, забрался в палатку. На ужин был рис с лососиной. Перечисляя содержимое нашего ящика с провиантом, я забыл сказать о двух больших банках консервированного лосося. Именно их-то мы и постарались уничтожить в первую очередь, так как банки эти достаточно тяжелы. День закончился; Сегодня прошли 20 миль. Лагерь в координатах: 70,96° ю. ш., 64,6° з. д.

15 сентября, пятница, пятьдесят первый день.

Всю ночь ветер пробовал себя в различных по сторонам света качествах и количествах, многократно меняя и направление, и силу, под утро выдохся и, улетев куда-то, оставил нам серую непрозрачную погоду с температурой около минус 20 и сносной видимостью. Впервые за все время мы с Уиллом в это утро были готовы выходить раньше всех остальных. Обычно мы были последними из-за своей исключительно высокой организованности и высочайшей продуктивности Уилла как генератора идей о том, как лучше упаковывать нарты. Несмотря на нашу готовность, первым пошел, как всегда, Джеф. Ветер наконец-то остановил свой выбор на западно-юго-западном направлении, нимало не учитывая то, что при этом он будет для нас скорее встречным, чем попутным. Несмотря на сравнительно неплохую погоду и ровную поверхность, собаки сегодня не в пример вчерашнему дню бежали не очень резво. Эйфория после обнаружения склада с продовольствием прошла, начинались обычные рабочие будни, и надо было правильно распределить силы по дистанции. Здесь мы целиком полагались на их опыт и не слишком их подгоняли. Даже Тьюли, вот уже почти два месяца бессменно ведущая нас, сегодня была невнимательной, петляла, и Джефу приходилось то и дело выходить вперед, чтобы показывать ей дорогу. Кутэн, вожак упряжки Кейзо, был в своем репертуаре: дважды или трижды он пытался увести нас с трассы своим излюбленным приемом — резким поворотом на 90 градусов. Вот так мы и шли в то утро: петляя и многократно останавливаясь.

К полудню совершенно распоясавшийся ветер зашел с юга, то есть стал встречным. Мы, естественно, не приветствовали этот его очередной демарш радостными криками, а, напротив, надели на лица черные маски печали. Некоторой компенсацией с его, ветра, стороны стало то, что он немного растащил облака и показал нам кусочек синего неба и солнца, от которых мы стали уже отвыкать. Во время обеда, когда мы с Уиллом, скрючившись и прячась от ветра, сидели за нартами, согревая руки и души чаем, к нам подошел Джеф и, как мне показалось, очень обиженным тоном заявил Уиллу, что он устал идти впереди, и просит, чтобы кто-нибудь его сменил. Я никак не ожидал от Джефа такой реакции, во всяком случае, жалобы на то, что ему трудно, хотя, конечно, чувствовал, что что-то подобное должно было рано или поздно произойти.

Вопрос о лидерстве в нашей экспедиции до сих пор, как мне кажется, решался неверно. Еще в Гренландии я предложил Уиллу довольно простой и, как мне казалось, рациональный вариант организации нашего движения. Я предлагал дневную смену лидирующей упряжки, потому что, как ни говори, а идущим впереди по снежной целине собакам труднее всего. При этом предполагалось, что в случае необходимости идти впереди на лыжах будет один из двух погонщиков лидирующей упряжки; на следующий день эта упряжка уходит на последнее место, а вперед выходит упряжка, шедшая второй, с соответствующей сменой лидирующего лыжника. При этом обеспечивалась бы необходимая сменность и собак, и людей, а также более равномерное распределение нагрузки между всеми участниками экспедиции — как людьми, так и собаками. Тогда, в Гренландии, это предложение не было поддержано со ссылкой на то, что упряжка Джефа самая быстрая и поэтому должна идти впереди бессменно, а что касается лидирующего лыжника, то эту роль я взял на себя добровольно, так как хотел выяснить свои физические возможности перед трансантарктическим переходом. В результате вторую половину маршрута (около 1000 километров) я все время шел первым, а упряжка Джефа бессменно шла за мной. Но тогда, в Гренландии, была тренировка, когда подобный риск мог быть оправдан. Иное дело здесь, когда впереди еще оставалось более 5000 километров и около пяти месяцев пути. Здесь было чрезвычайно важно правильно распределить нагрузку между всеми, потому что успех экспедиции целиком и полностью зависел от того, как будут расходоваться силы того или иного участника и той или иной упряжки. Помню, что еще месяц назад, когда мы уже начали втягиваться в экспедиционный ритм, оставив позади все стартовые неурядицы, я вновь предложил Уиллу и всем остальным изменить организацию движения. Но опять мое предложение не нашло поддержки у Уилла, который по вполне понятным причинам предпочитал идти последним — наиболее простая позиция как для собак, так и для погонщиков, — и, как это ни странно, у Джефа — ему-то, казалось, сам Бог велел выступить тогда, но он промолчал, — и все осталось по-прежнему. Но вот сейчас Джеф не выдержал и запросил пощады. Я ожидал, что Уилл предложит мне возглавить гонку по старой гренландской традиции, но он, очевидно, приберегал меня, как НЗ, на крайний случай. Во всяком случае Уилл обратился к Этьенну с предложением пойти вперед. Дело в том, что с уходом Джефа с лидирующей позиции становилось необходимым иметь впереди лидирующего лыжника, так как ни одна из собак, кроме Тьюли, не могла работать вожаком. Итак, после обеда порядок следования изменился: вперед на лыжах вышел Этьенн, за ним упряжка Кейзо, далее мы с Уиллом и замыкающими Джеф и Дахо. Погода, как будто ожидавшая восстановления социальной справедливости, начала улучшаться прямо на глазах: небо и горизонт прояснились и появилось солнце, яркое солнце над головой. Это подняло настроение, несмотря на продолжающийся — правда, уже без поземки — встречный ветер. Уилл, решив немного размяться, ушел вперед к Этьенну. Так они и шли впереди — невысокие, в одинаковых, различающихся только флагами на спинах оранжевых костюмах — два великих путешественника, с фантастической встречи которых в апреле 1986 года в бескрайних просторах Северного Ледовитого океана и началась эта тоже фантастическая в своем роде экспедиция. Они скользили на лыжах на великолепном фоне плавающих в мираже далеких гор. Внезапно в разрыве облаков, все еще застилающих горизонт с юго-востока, мы увидели огромный белоснежный треугольный парус горы Джексон. Это вторая по высоте вершина Антарктиды после массива Винсон. Высота ее 4200 метров. По мере нашего продвижения она поворачивалась к нам иным ракурсом, и я отчетливо видел ее всю, уже больше напоминающую по форме гигантский зуб акулы с острой треугольной вершиной и зазубренными краями, один из которых круто обрывался к юго-западу, а второй, более пологий, плавно скатывался к северо-востоку.