Александр Кравчук - Галерея римских императоров. Принципат

• Название: Галерея римских императоров. Принципат
• Автор: Александр Кравчук
• Издательство: Астрель
• Жанр: История
• Год: 2010
• ISBN: 978-5-271-26532-7

Книга Александра Кравчука, крупнейшего польского ученого-историка, знатока Античности и известного писателя-популяризатора, представляет собой собрание очерков-портретов римских цезарей-принцепсов, как хорошо нам известных, так и тех, о которых мы можем найти лишь краткое упоминание в других исторических источниках. Как происходило становление величайшей римской империи? Что способствовало расцвету Рима? Что стало причиной его упадка?

Очерки Александра Кравчука — тот редкий случай, когда глубочайшее знание исторического материала счастливо сочетается с увлекательной формой интереснейшего чтения, рассчитанного на самый широкий круг читателей.

---

Расставшись с Лоллией Паулиной, Калигула взял в жены Милонию Цезонию, не отличавшуюся ни особой красотой, ни молодостью и имевшую уже троих детей. Императору нравилось ее сладострастие и полное отсутствие стыда. Уже через месяц после свадьбы она родила дочь, которую Калигула признал своей.

Вернувшись в Рим, Калигула велел казнить своего гостя, мавританского царя Птолемея (сына Юбы II и Клеопатры Селены — дочери египетской царицы Клеопатры VII от триумвира Марка Антония), а его владения присоединить к римским — можно сказать, расширил империю малой кровью.

Весной 41 года Калигула вновь повел легионы — на сей раз к северным берегам Галлии, как бы намереваясь переправиться в Британию. В Британии он, естественно, не высадился, но поскольку в его лагере случайно оказался бежавший с острова сын британского царя Кинобеллина, изгнанный отцом, поход императора был объявлен победным. Вполне удовлетворенный достигнутым, Калигула вернулся в Рим, где был встречен овацией[12].

Превосходя в роскоши самых безудержных расточителей, Калигула постоянно нуждался в средствах. Для их изыскания он устанавливал все новые, небывалые до сих пор налоги, облагая ими все возможное и невозможное, придумывая самые несуразные и прибегая к прямому грабежу. Велись бесконечные все новые политические процессы с конфискацией имущества. Огромные состояния, и среди них все наследство императора Тиберия — два миллиарда семьсот миллионов сестерциев (по Светонию), — он промотал меньше чем за год. Светоний пишет:

Сооружая виллы и загородные дома, он забывал про всякий здравый смысл, стараясь лишь о том, чтобы построить то, что казалось невозможным. И оттого поднимались плотины в глубоком и бурном море, в кремневых утесах прорубались проходы, долины насыпями возвышались до гор, и горы, перекопанные, сравнивались с землей — и все это с невероятной быстротой, потому что за промедление расплачивались жизнью.

Свирепость, злоба, изощренная жестокость и непомерная самоуверенность уживались в Калигуле с мелочной мстительностью и отчаянным страхом за свою жизнь.

С возвращением императора в столицу террор еще более усилился. Как это обычно бывает, террор, в свою очередь, разжигал оппозиционные настроения, особенно среди тех, кому грозила наибольшая опасность, то есть среди верхних слоев общества. Организовывались все новые и новые заговоры, их раскрывали, и это вело к новым политическим репрессиям. Возникал порочный круг, вернее, спираль зла — зримое отражение возраставшего безумия императора.

Вскоре в числе неугодных оказался и знаменитый философ-стоик и оратор Сенека. Спасся он лишь благодаря тому обстоятельству, что его сочли больным чахоткой, так что цезарь помиловал человека, и без того приговоренного к скорой смерти. Сенека же пережил гонителя и оставил сохранившийся в веках портрет императора, исполненный ненависти:

Уже одна омерзительная бледность лица служила верным доказательством его безумия, а к тому же и дикое выражение глубоко запавших глаз; а как отвратительна его лысеющая голова, как смешны тощие ноги на чудовищных стопах!

Образование Калигула получил, в общем-то, поверхностное, но говорить умел и даже, случалось, с юмором. Так, например, ему принадлежит меткая характеристика изящного и мягкого стиля Сенеки: песок без извести. Вкусы у него были плебейские. Он обожал скабрезные театральные пьесы, похабные песенки и непристойные танцы. Он страстно увлекался гонками на колесницах, очень любил лошадей и по целым дням просиживал в конюшне. Для своего любимого коня не только построил мраморную конюшню и дворец с прислугой, где от его имени принимал гостей, но даже собирался сделать его консулом и ввести в сенат. Что касается последнего, это намерение можно рассматривать и как насмешку над сенаторами, роль которых сводилась лишь к послушному одобрению самых глупых, преступных и даже просто безумных решений цезаря, а в таком случае не все ли равно, кто заседает в сенате — конь, осел или человек?

Себя же Калигула считал богом, отождествляя с разными небожителями, чаще всего с Юпитером. Со статуей последнего он беседовал как равный с равным и порой, случалось, гневался на небесного собрата и даже угрожал ему. Сенат не замедлил присвоить императору звание Юпитера Латинского, а сам цезарь повелел воздвигнуть себе храм изваянием в полный рост своей фигуры и назначил жрецов для совершения обрядов изысканнейших жертвоприношений. Одним из жрецов он сделал своего дядю Клавдия, которого презирал за то, что тот интересовался лишь книгами и историей. За оказанную ему принудительную честь Клавдий был вынужден уплатить восемь миллионов сестерциев, что намного превосходило его возможности, а потому стал бедняком и должником казны.

В довершение всех своих безумств цезарь принялся издеваться над офицерами гвардии. Двое из них, трибун преторианской когорты Кассий Херея и трибун Корнелий Сабин, поклялись отомстить. Подходящий момент наступил 24 января 41 года, когда на Палатине устраивались игры в память Августа. Калигула с утра смотрел представления и в полдень вышел из театра, чтобы отдохнуть и перекусить. Впереди него шел Клавдий с двумя сенаторами. Они пересекли двор и направились прямо во дворец, император же в сопровождении еще одного сенатора свернул к крытой галерее, где стояли готовые к выступлению мальчики из знатных семей, привезенные из Азии. Цезарь остановился и заговорил с ними, и в этот момент Херея сзади нанес ему удар мечом. Острие скользнуло по ключице, Калигула вскрикнул и пробежал несколько шагов, но ему преградил путь Сабин, вонзив меч прямо в грудь императора. Уже на лежащего императора набросились остальные заговорщики, нанеся ему около тридцати ран. Минутой позже убили Цезонию, рыдавшую над окровавленным трупом, а один из офицеров размозжил о стену голову их малолетней дочери.

КЛАВДИЙ

Tiberius Claudius Nero Drusus

1 августа 10 г. до н. э. — 13 октября 54 г. н. э.

Правил с 25 января 41 г. до 13 октября 54 г. н. э. под именем Tiberius Claudius Caesar Augustus Germanicus.

После смерти был причислен к сонму богов под именем Divus Claudius

СЛУЧАЙНОСТЬ И ИСТОРИЯ

Если бы не чистая случайность — всего несколько шагов, — совсем по-другому сложились бы судьбы и самого Клавдия, и Рима. В тот роковой январский день он шел из Палатинского театра во дворец в нескольких шагах впереди Калигулы и не заметил, как цезарь неожиданно свернул к крытой галерее, где его ожидала группа мальчиков, приехавших из Азии, — и смерть. Клавдий и два сопровождавших его сенатора шли не оглядываясь. Если бы они увидели, что цезарь свернул в сторону и остановился, они наверняка пошли бы за ним или просто подождали, как велит учтивость. И тогда Клавдий наверняка разделил бы судьбу императора, ибо заговорщики решили не оставлять в живых никого из августейшей фамилии. А тем временем трое спокойно пересекли двор и уже вошли во дворец, когда тишину разорвал отчаянный крик тревоги. Поднялись шум и суматоха.

Палатин, а за ним и всю столицу, охватили ужас и паника. У заговорщиков не было никакого определенного плана действий, заговор сводился лишь к убийству императора и его семьи. Некоторые заговорщики были тут же, на месте, убиты прибежавшими на шум германцами-телохранителями императора, которые в ярости готовы были убивать всех, кто подвернется под руку. Помимо заговорщиков погибло несколько ни в чем не повинных сенаторов и много людей простого звания, случайно оказавшихся поблизости от места преступления.

В храме Юпитера на Капитолии немедленно собрался сенат. Многие сенаторы требовали восстановления республики. Самый удобный момент, тем более что в живых не осталось ни одного представителя правящей династии. Пора кончать с единовластием, репрессиями и террором безумцев из рода Юлиев и Клавдиев. И когда ближе к вечеру убийца императора Кассий Херея отважился, в конце концов, предстать перед сенатом, он не услышал слов осуждения. Напротив, ему, как трибуну преторианцев, паролем для городских когорт на предстоящую ночь было названо слово libertas — свобода.

Чрезвычайное заседание сената затянулось до глубокой ночи. Хотя большинство ораторов декларировало в своих речах возврат к республике, очень многие в глубине души склонялись к сохранению единовластия, причем будущим цезарем каждый видел себя. Было решено наконец перенести дебаты на следующий день. Однако уже этой ночью положение резко изменилось.

Нашелся уцелевший представитель правящей династии. Сенат совершенно о нем забыл — и ничего удивительного, ведь его не воспринимали всерьез даже в собственной семье. Его мать, Антония, называла сына монстром, которого природа начала делать, но не закончила. Желая подчеркнуть чью-то глупость, она имела обыкновение добавлять: «Он даже глупее моего сына Клавдия». Ливия, бабка Клавдия, женщина умная и проницательная, тоже относилась к внуку с презрением. Август избегал появляться публично в обществе Клавдия, хотя и отмечал благородство его души и умение хорошо формулировать свои мысли. Однако Клавдий страдал дефектом речи, поэтому все, что он говорил, звучало комично. К тому же у него тряслась голова, и при ходьбе он волочил ногу. Видимо, все это было следствием перенесенной в детстве болезни, но современников это обстоятельство отнюдь не смягчало. Они были глубоко убеждены, что человеку с такими дефектами нельзя претендовать на какое-либо участие в политической жизни и ждать, что окружающие вообще станут принимать всерьез такого шута горохового.