Вадим Белоцерковский - ПУТЕШЕСТВИЕ В БУДУЩЕЕ И ОБРАТНО

• Название: ПУТЕШЕСТВИЕ В БУДУЩЕЕ И ОБРАТНО
• Автор: Вадим Белоцерковский
• Издательство: Издательский центр РГГУ
• Жанр: Современная проза
• Год: 2003
• ISBN: 5-7281-0523-8

Предлагаемая книга содержит три слоя. Первый - мемуары, охватывающие период с 1937 по 2001 год. Отдельные главы посвящены Сахарову, Солженицыну, русской политической эмиграции. Мемуары содержат много сенсационных фактов.

Второй слой - комментарии и анализ событий, затронутых в книге.

Третий слой - основные элементы теории синтеза капитализма и социализма в ретроспективе их разработки автором.

---

Испокон веков люди ищут защиты от этого страха. Что же может нас защитить от него? Думается, полнота жизни — возможность удовлетворять духовные потребности: быть добрым, любить, творить, созидать (и для этого познавать). Иначе говоря, быть нужным людям, быть не одному, ибо вместе легче бороться со страхами и легче «оставить добрый след». Не находя защиты от страха перед смертью и временем, люди вольно или невольно начинают творить Зло друг другу, становятся агрессивными (для отвода вовне возникающей в их подсознании тяги к смерти) и впадают во все большее одиночество.

Но одиночество непереносимо для человека. Зло же обрекает человека на одиночество. Поэтому стремление к добру — к преодолению одиночества — не может не быть имманентным человеческой природе.

Однако чтобы быть добрым, повторим, надо иметь возможность делать добрые дела, возможность влиять с этой целью на мир и на людей. Когда у нас такой возможности нет, мы черствеем, теряем способность к сочувствию и сопереживанию, теряем стимул к добрым делам.

Короче говоря, люди «приговорены» либо к тому, чтобы двигаться по пути создания условий для осмысленной жизни, либо, если это движение окажется им не под силу, «броситься в бездну», для чего у них уже есть реальные средства.

Основополагающие потребности человека

Если исходить из представления, что основой психологии человека является осознание смертности, то приходишь к выводу, что основополагающими, фундаментальными потребностями человека в социальной сфере являются потребности самоутверждения и единения с людьми. Все другие потребности в этой сфере являются производными от них.

Самоутверждаясь, мы стремимся обрести смысл жизни и оставить в ней след, обрести таким образом какое-то подобие бессмертия и быть нужными людям — достичь единения с ними. (Единение, в отличие от единства, не может быть насильственным или меркантильным.)

Единение с людьми дает нам и смысл жизни, и самую сильную защиту от всех наших страхов. (Простейшим видом единения является семья, созданная по любви.)

Позднейшее добавление

Нынешние сторонники капитализма в России кричат о том, что традиция коллективизма в русском народе — следствие отсталости России и с этой традицией необходимо бороться не на жизнь, а на смерть. Эти люди не хотят или не способны понять, что упомянутая традиция не от отсталости, а от человеческой природы. Как не понимают этого и наши национал-патриоты, представляя коллективизм («соборность») как сугубо русское качество.

При всех существовавших с рабовладельческих времен социальных укладах стремление к самоутверждению и стремление к единению, как правило, находились (и находятся) в непримиримом конфликте. Самоутверждение, будь то через обретение власти, богатства и славы, даже за счет интеллектуальных достижений, чаще всего отчуждает от окружающих, остающихся «внизу» людей, а то и вызывает их ненависть или злую зависть, обрекает на одиночество.

Можно сказать, что капитализм затрудняет людям единение, а государственный социализм — самоутверждение, да и единение превращает в казарменное единство.

Отсутствие гармонии между потребностями в самоутверждении и единении является, очевидно, трагедией для людей, так как опять же оставляет их незащищенными перед страхами, деморализует, сеет в жизни злобу, зависть. Стремление к гармонии самоутверждения и единения тоже имманентно природе человека.

Возможность же такой гармонии для широкого круга людей появляется лишь в обществе, граждане которого обладают фундаментальными правами истинно свободных людей — правом решающего голоса во всех касающихся их делах и правом собственности на продукт своего труда. В таком обществе в коллективах работников-собственников какое-либо достижение одного из членов коллектива идет на пользу всему коллективу и потому не вызывает отчуждения, злобы, зависти. В таком обществе легко делать добрые дела, вести осмысленную жизнь и иметь защиту от страха смерти и его «бесов».

Бытие и сознание

Известная формула марксизма гласит: «Бытие определяет сознание». Идеалисты утверждают обратное: вначале всегда слово, мысль, сознание. Сколько копий поломано в дискуссиях на тему, что тут ближе к истине! Из главенства для марксистов бытия над сознанием вытекает и их представление об историчности, относительности нравственных принципов и норм.

Но если опять же признать, что в основе природы человека лежит осознание им своей смертности, то станет ясно, что бытие определяет лишь (что очень немало!) форму проявления основополагающих стремлений (потребностей) сознания.

Так, если условия жизни, бытие, мешают человеку самоутверждаться в добрых делах, принося пользу людям, то он вольно или невольно ищет самоутверждения за счет людей (окружающих), подчиняя их и эксплуатируя, а то и уничтожая во имя славы своей. Соответственно начинают в этом случае злокачественно трансформироваться и все другие производные потребности и взгляды человека. Но защиты от страха перед смертью и временем такая трансформация не дает — лишь ввергает человека в одиночество. Однако в каждом новом поколении заново начинается подспудное давление фундаментальных потребностей сознания, которые никакое бытие изничтожить не может, так как не может избавить нас от осознания смертности.

И никакое бытие не может остановить борьбу людей за создание условий жизни (бытия!), способствующих гармонии потребностей самоутверждения и единения.

Предлагаемая нами формула взаимовлияния бытия и сознания снимает, как видим, противоречие между марксистским, материалистическим пониманием этого влияния и идеалистическим и дает нам опять же синтез обоих подходов.

Радикальные противники любого рационального подхода к осмыслению истории и социальной психологии любят размахивать тезисом Достоевского о своеволии человека, который-де способен действовать во вред самому себе. На мой взгляд, этот тезис представляет собой поверхностную констатацию подобного поведения людей, особенно характерного для русского общества, с одной стороны, весьма развитого, а с другой — закрепощенного, внешне и внутренне несвободного. Своеволие — всего лишь уродливая форма самоутвер-ждения, возникающая главным образом от бесправности, угнетенности и униженности людей. Я отнюдь не являюсь безоглядным оптимистом и очень даже допускаю, что человечество вполне способно не просто действовать себе во вред, но даже и покончить с собой способно. Не допускаю я лишь одного: что развитие человечества может застрять на нынешнем этапе (капиталистическом и тоталитарно-социалистическом), и что люди смогут примириться с невозможностью реализации своих фундаментальных потребностей и с их дисгармонией.

От психологии к политике: свобода и власть

Очевидно, чтобы иметь возможность для самоутверждения, тем более на пользу людям, человек должен обладать свободой. Свободой мысли и ее реализации. Истина азбучная.

Но, к сожалению, не совсем азбучна другая истина, а именно, что свобода немыслима без власти. Без власти над ходом своей жизни и жизни общества, без возможности для каждого человека участвовать в решении всех вопросов, его касающихся. Свобода без власти возможна только в полном одиночестве, в пустыне. В обществе же свобода без власти — фикция.

Свобода и власть — неразлучная пара, две стороны одной и той же медали, название которой — возможность. Свободу и власть можно поэтому объединять в одно понятие: власть-свобода.

Великой бедой человечества представляется то, что еще очень многие люди, даже иные философы, не осознают этой связи: априорно исходят из невозможности гармонического сочетания свободы и власти. Ведь до сих пор везде и всегда власть ущемляла свободу, а свобода противостояла власти.

Многие философы говорят о «пустоте» свободы и даже о страхе перед ней как перед всякой пустотой; говорят о кризисе и трагедии свободы, так как люди, мол, обладают или стремятся лишь к «отрицательной» свободе — свободе от чего-то. И одни предлагают мужественно переносить страх перед «пустотой-свободой», другие — заполнить ее служением Богу.

Но свобода не может быть пустой для человека, если он при этом обладает еще и властью — возможностью творить добро и защищать себя от страха смерти. Не может быть у человека и страха перед настоящей свободой, свободой-властью.

Иное дело, когда хозяин говорит рабу: «Вот тебе твоя желанная свобода, иди на все четыре стороны, а власть и все, что она дает, я оставляю себе». Такая «отрицательная» свобода, конечно, покажется рабу страшной и пустой.