Георгий Эдельштейн - ЗАПИСКИ СЕЛЬСКОГО СВЯЩЕННИКА

• Название: ЗАПИСКИ СЕЛЬСКОГО СВЯЩЕННИКА
• Автор: Георгий Эдельштейн
• Издательство: РГГУ
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2005
• ISBN: УДК 271.2 ББК 86.2 Э 19

В ноябре 1979 года архиепископ Курский и Белгородский Хризостом рукоположил меня во иерея и послал на отдаленный сельский приход со словами: "Четырнадцать лет там не было службы. Храма нет, и прихода нет. И жить негде. Восстановите здание церкви, восстановите общину — служите. Не сможете, значит, вы не достойны быть священником. Просто так махать кадилом всякий может, но для священника этого мало. Священник сегодня должен быть всем, чего потребует от него Церковь". — "А лгать для пользы Церкви можно?" — "Можно и нужно".

---

Деньги обещаны, но это еще не значит, что даны, а Егор Тимурович Гайдар уже назначен премьером, цены отпущены, все дорожает не по дням, а по часам, близится лето, работу начинать надо, на базах творится что-то невообразимое: одни и те же гвозди, трубы, цемент, кирпич и тысячи других вещей продаются "по старым" и "по новым" ценам, разница в несколько раз, в разных углах одного склада можно купить за те же деньги килограмм гвоздей и целый ящик. Такое, думаю, никогда больше в истории не повторится. Купили на одном из костромских заводов новую, в смазке, машину ГАЗ-66, вездеход для сельского бездорожья, через неделю такая же машина на том же заводе стоила в шесть раз дороже. Я не экономист и не футуролог, но понимаю, что долго так продолжаться не может.

81Одолжил тысячу долларов у одного приятеля, одолжил тысячу у другого, а отдавать пока нечем, благожелательные американские друзья регулярно шлют заверения в искренней и неизменной дружбе и сочувствии к православным христианам, призывают благословение Божие на наши многополезные труды. Приятели, видя, что я очень охотно занимаю, но не спешу возвращать долги, перестали давать тысячами, и я стал просить сотни.

Летом 1992 года в Карабаново приехала группа норвежцев. Жили неподалеку, в Иконникове, в бывшем пионерском лагере "Синие дали". Впервые в жизни они не могли принять утром теплый душ, работали вместе с нами, шкурили лес, разбирали кирпичную кладку уродливых пристроек к храму, приводили в порядок кладб*ище, о котором в архивной справке сказано, что на нем "погребались умершие", а потом уехали и через две недели прислали деньги, собранные для нас лютеранским пастором Инге Манцекером и ветеринаром Иоганнесом Оствайтом. Денег хватило и на уплату долгов, и на новую крышу. Потом с какими-то спортсменами случайно приехал пожилой баптист из Канады Рон и, ничего не объясняя и ни о чем не расспрашивая, дал столько же. На деньги норвежских лютеран и канадского баптиста восстановлена русская православная церковь в селе Карабанове Красносельского района Костромской области. Не побоюсь быть назойливым и повторю: Московская Патриархия по сей день не дала нашему храму ни одной копейки, не передала никакой утвари, не выдала бесплатно даже пачку свечей.

О том, что кто-то в высших церковных сферах помогает восстанавливать храмы, мы знаем только из наклеек на бутылках с замечательной экологически чистой и очень полезной водой, которую продает в России и за рубежом Костромская епархия. Областная и городская администрация безвозмездно передали епархии здание, где разместилась совместная американо-епархиальная компания по розливу воды из "Святого источника". Говорят, ее даже в Чикаго газеты очень хвалили, а деньги, написано на бутылках, идут на столь благое и важное дело — восстановление поруганных храмов. Неужели христианину на такое одного доллара жалко? Впрочем, у Патриарха и архиепископа есть и другие заботы, другие статьи расходов, поважнее реставрации церквей в вымирающих деревнях российского Нечерноземья.

Готов засвидетельствовать перед крестом и Евангелием, что ни малейшей попытки совратить меня или кого-либо из наших

прихожан в какую-то злосмрадную ересь никто из жертвователей ни в какой форме не предпринимал.

Много раз, устно и письменно, дома и за рубежом, мне приходилось достаточно резко критиковать различные формы так называемого "экуменизма" в современном мире. За это меня публично именовали мракобесом, ретроградом, узколобым ортодоксом, православным фундаменталистом и еще как-то и как-то. Экуменизм был главным пунктом наших принципиальных расхождений и довольно резких споров с о. Александром Менем. Здесь резко расходимся мы с Президентом Российского Библейского общества, известным московским священником о. Александром Борисовым. Споры начались более 30 лет назад, когда Московская Патриархия вступила во Всемирный Совет Церквей. Но сегодня никак не могу присоединить свой голос к дружному и подозрительно хорошо спевшемуся хору светских и церковных сирен и витий, взваливающих чуть ли не все наши духовные недуги и беды на злокозненных и очень богатых забугорных миссионеров, совращающих бедных и доверчивых россиян в свои секты, заманивающих их туда грошовыми подачками. Убежден: дело не в том, что ОНИ сильны, речисты, коварны или богаты. Кто и когда принимал у нас всерьез баптистского проповедника Билли Грэма? Беда, что МЫ, посткоммунистические православные священнослужители, слабы, духовно ленивы и безынициативны. Главная скудость Московской Патриархии не в мошне, а в духе, мы слишком долго и слишком искренне братски целовались с генерал-лейтенантами МГБ-КГБ5. Оттого и уповаем сегодня не на камень веры, не на обоюдоострый меч православной догматики, а на "черемуху", на дубинки ОМОНа да на все новые запретительные статьи Закона о свободе совести. Семьдесят лет коммунистическая пропаганда долдонила нам, что все наши беды и несчастья — из-за бугра импортированы, из чужого времени или пространства, от проклятого царизма или коварного империализма, что враг где-то там, вне тебя. Так и национал-социалисты учили. У тех и других все просто, логично и понятно. А Христос какими-то притчами говорил о каких-то бревнах и сучках. На той антихристианской закваске, на тех коммунистических дрожжах замешано тесто ненависти к зарубежным миссионерам.

Не худо бы постоянно помнить, что не из-за бугра импортированы, а густо процвели на отечественной почве и успешно расплодились по всем городам и весям и "Белое братство",

83и "Богородичный центр", и какие-то "Христы" — Виссарионы, Зосимы, Порфирии, и "Общество Рерихов", и еще Бог знает какие прелестные цветочки "духовности". Перечислил лишь то, о чем читал восторженные статьи в наших газетах, что рекламировало наше радио. Нечего на зеркало пенять. "Берегитесь от соблазна, откуда бы он ни шел, — предостерегал Иоанн Златоуст, — от чужих ли, или от своих".

Без воли епископа пресвитеры и диаконы ничего не совершают

Церковь- в Карабанове закрыли и разорили в самом начале 50-х годов, когда никакой особо свирепой кампании по борьбе с опиумом для народа и с духовной сивухой в общесоюзном масштабе не велось. Закрыли ее совместными трудами светские и церковные богоборцы, не решусь отдать пальму первенства ни воинствующим безбожникам, ни правящему архиерею. Сомневающимся и удивляющимся, вздыхающим, что "тогда нельзя было иначе, приходилось идти на компромисс", т. е., попросту, сергиан-цам, напомню, что был в Русской Православной Церкви епископ Афанасий (Сахаров), был архиепископ Ермоген (Голубев), на совести которого нет ни одного закрытого храма, был архимандрит Таврион (Батозский), которого должны были рукоположить во епископа Курского, и были "красные попы", отправившие Ермо-гена на покой в Жировицы, не дававшие Афанасию служить, державшие его в заштате, согласившиеся не рукополагать Тавриона, ибо он — "фанатик".

Правящим архиереем в Костроме, когда закрыли храм в Карабанове, был один из самых выдающихся самодуров Московской Патриархии Антоний (Кротевич), повинный в сотнях, если не тысячах злохудожеств, включая и закрытие храмов. Мой предыдущий храм, Ильинскую церковь в селе Яковлевском Костромского района, закрыл тоже он. Многое в его поведении заставляет думать, что вряд ли он был психически нормальным человеком, но правящим архиереем он, безусловно, был.

Священники старшего поколения Костромской, Тульской, Ивановской епархии могут часами без устали рассказывать о его безобразиях. Ни один архиерей не оставил после себя такой неувядаемой "славы". Теперь, правда, весело смеются батюшки,

84

а лет 45 назад, если вызывал кого-нибудь епископ, служили молебен не о путешествующих, хоть добираться было нелегко, а о ненавидящих и обидящих нас. Вызываемый просил прощения у жены и родителей, благословлял перед своей дорогой детей, ехал в епархию словно в ставку монгольского хана. Управу на Высоко-преосвященнейшего Антония искать было бесполезно: где-то там, в самых высоких верхах, у него была мощнейшая рука.

"Вызывает меня Владыка в Тулу, — рассказывал мне не один раз огромный тучный архимандрит Василий, — сразу, с noli рога, без предисловий, без благословения: «Ты, — говорит, — осел, глупый, безмозглый осел, тебе нельзя ездить ни на поезде, ни на автобусе, теперь тебя будут возить по Туле на осле, чтобы все видели, кто ты есть». Дал иподиаконам сколько-то денег, велел нанять на рынке осла с тележкой, на них тогда все по рынку и с рынка возили, велел усадить меня в эту маленькую тележку, а я и тогда крупный был мужик, хоть брюхо было поменьше, и два часа возить, да непременно по центральным улицам. А за что про что такая милость, даже словом не обмолвился. Я, конечно, тоже не спрашиваю: еще пуще рассвирепеет. «Как благословите, — говорю, — Владыко». Но как только за угол завернули и Антонию из окна не стало нас видать, я обоим иподиаконам по красненькой (десять рублей. — Ред.) в зубы, один, правда, покуражился для порядка, мало ему показалось, но я больше не дал, он и успокоился. В центр везти не стали, а закоулочками да переулочками за базар завезли, там сколько надо постояли, один за пивом сбегал, а потом вернулись в епархию и доложили, что весь народ надо мною, ослом, всю дорогу животики надрывал".