Эдмондо Де Амичис - Сердце

• Название: Сердце
• Автор: Эдмондо Де Амичис
• Издательство: Камея
• Жанр: Детская проза
• Год: 1993
• ISBN: 5-88146-014-6

Написанная с большой любовью к детям книга «Сердце» итальянского писателя Эдмондо Де Амичиса (1846–1908) относится к выдающимся произведениям детской мировой литературы. На живых примерах поведения детей и взрослых автор без наставлений учит честности, состраданию, любви к родине. Простой язык книги делает легко доступными мысли и суждения автора, стремившегося отдать детям свое большое и любящее сердце.

Книга «Сердце» переведена на 25 языков и с удовольствием читается и детьми, и взрослыми.

Перевод с итальянского В. Давиденковой.

---

Мальчик сказал ему: — «Спасибо», — других слов благодарности он не сумел найти и вышел, неся свой мешок. Потом с расстался со своим маленьким провожатым и медленно зашагал через большой шумный город, по направлению к Боке.

Всё, что случилось с ним дальше, начиная с этой минут и вплоть до вечера следующего дня, осталось у него в памяти смутным и неопределенным, как бред лихорадящего больного, — так он был утомлен, огорчен и подавлен. На следующий день, к вечеру, после того, как он провел ночь в маленькой комнатке одного из домиков Боки, рядом с портовым грузчиком, а потом почти целый день просидел на куче бревен, словно в бреду наблюдая тысячи кораблей, барж и пароходов, — он оказался, наконец, на корме большой парусной баржи, нагруженной фруктами, которая отправлялась в город Розарио, под командой трех дюжих, бронзовых от солнца генуэзцев; голоса их и звуки родного наречия, на котором они говорили, вернули Марко немного спокойствия и радости.

Дорога длилась три дня и четыре ночи, в продолжение которых наш маленький путешественник не переставал удивляться. Три дня и четыре ночи провел он на изумительной реке Паране, по сравнению с которой наша великая По просто обыкновенный ручей; длина Италии, умноженная на четыре, не достигла бы длины течения Параны.

Баржа двигалась медленно, против течения. Она скользила между длинными островами, обиталищем змей и тигров. Покрытые апельсинными деревьями и ивами, эти острова были похожи на плавающие леса. Потом баржа входила в узкие каналы, из которых, казалось, она никогда не сумеет выбраться; затем Снова выплывала на широкие водные просторы, напоминающие большие озёра. А потом она опять скользила среди островов, по проливам запутанного архипелага, среди огромных массивов растительности. Кругом царило глубокое молчание. Если долго смотреть на берега и пустынные, безграничные воды, то начинает казаться, будто плывешь по неизвестной реке, по которой этот убогий парус впервые отважился пуститься. Чем далее они подвигались, тем больше подавляла Марко эта чудовищная река.

Он воображал, что его мать находится где-нибудь у самых истоков ее и что плавание их продлится целые годы. Два раза в день он съедал немного хлеба и соленого мяса вместе с лодочниками, которые, видя его таким печальным, не обращались к нему ни с какими разговорами.

Ночью он спал на сложенном одеяле и несколько раз внезапно просыпался, пораженный удивительно прозрачным светом луны, который серебрил беспредельные воды и далекие берега; и тогда сердце его сжималось. «Кордова!» Он повторял про себя это имя — Кордова! Оно было похоже на название какого-то таинственного сказочного города. Но потом он думал: «Моя мать проезжала здесь, она видела эти острова, эти берега», — и тогда они не казались уже ему такими чуждыми а пустынными — ведь на них останавливался взгляд его матери.

По ночам один из лодочников пел, и Марко вспоминал песни, которые пела его мать, убаюкивая его ребенком. В последнюю ночь, услышав пение, Марко зарыдал. Лодочник умолк, потом крикнул на генуэзском наречии:

— Эй, не унывай, паренек! Черт возьми! Как, ты, генуэзец, плачешь, потому что ты далеко от своего дома! Ведь генуэзцы со славой и победой объездили весь мир!

Услышав эти слова, Марке как бы проснулся; Он узнал голос генуэзской крови и, гордо подняв голову, ударил кулаком по рулю. «Да, — сказал он сам себе, — если бы мне пришлось даже объехать вокруг всего света, пространствовать еще долгие годы, пройти сотни тысяч миль пешком, я всё равно буду идти вперед, пока не найду свою мать, хотя бы я дошел до нее умирая и мертвым упал к ее ногам! Лишь бы мне еще один раз увидеть ее! Смелей!»

С такими бодрыми мыслями прибыл он, на розовой заре одного прохладного утра, к городу Розарио, на высоком берегу Параны, где отражались в воде украшенные флагами мачты сотен кораблей, пришедших сюда из самых различных стран.

Как только Марко высадился на берег, так сейчас же, крепко держа в руках свой мешок, стал подниматься по направлению к городу. Он должен был разыскать там одного аргентинского синьора и передать ему от того человека, который принял в нем участие в Боке, визитную карточку с написанными на ней несколькими словами.

Когда Марко вошел в Розарио, ему показалось, что он уже раньше бывал в этом городе. Здесь тянулись те же бесконечные прямые улицы с низенькими белыми домиками, над крышами которых по всем направлениям пересекались нити телеграфных и телефонных проводов, похожие на огромную паутину. На этих улицах царила такая же суматоха, было так же много людей, лошадей и экипажей.

Голова у Марко кружилась. Ему казалось, что он снова попал в Буэнос-Айрес и во второй раз должен разыскивать своего, дядю. Он почти целый час кружил по улицам, поворачивая то направо, то налево, и ему чудилось, что он каждый раз попадал опять на ту же самую улицу.

Наконец, после многих расспросов, он нашел дом, который искал. Марко потянул за звонок. В дверях показался толстый светловолосый человек с суровым лицом, очевидно слуга, который грубо спросил, произнося слова на иностранный лад:

— Что надо?

Мальчик назвал имя синьора.

— Синьор, — ответил слуга, — уехал вчера в Буэнос-Айрес со всей семьей.

Марко стоял перед ним и не мог произнести ни слова. Наконец он пробормотал:

— Но я… у меня никого здесь нет! Я совсем один. И он протянул визитную карточку.

Толстый человек взял ее, прочитал и ворчливо сказал:

— Я не знаю, что и делать. Ты передашь хозяину эту карточку через месяц, когда он вернется.

— Но я… я здесь совсем один, он мне так нужен! — воскликнул мальчик умоляющим тоном.

— Ну, ступай! — услышал он в ответ. — Как будто у нас в Розарио мало такой сорной итальянской травы, как ты! Возвращайся просить милостыню к себе на родину.

И слуга захлопнул дверь перед самым носом Марко. Тот остался стоять на месте, как пораженный громом.

Потом он медленно поднял свой мешок и пошел прочь. Сердце его сжимала тревога, в уме, путаясь, проносились одновременно тысячи страшных мыслей. Что делать? Куда идти?

Из Розарио в Кордову надо ехать по железной дороге, а у него только несколько лир. Когда он проживет сегодняшний день, то у него почти ничего не останется. Где достать денег на проезд по железной дороге? Правда, он может работать, но как найти здесь работу? Просить милостыню? — чтобы тебя могли оскорбить и унизить, как сделал только что этот толстый слуга?.. Нет, никогда в жизни, лучше умереть! И при этой мысли, при виде уходящей вдаль длинной улицы, которая терялась там, в беспредельной равнине, Марко почувствовал, что мужество снова покидает его, — он бросил свой мешок на панель, сел на него, прислонился спиной к стене и закрыл лицо, руками; он не плакал, но вся фигура его выражала полное отчаяние. Люди, проходя мимо, задевали его ногами; экипажи наполняли улицу шумом; несколько мальчиков остановились, чтобы посмотреть на Марко. Он оставался неподвижным.

Вдруг он вздрогнул, — кто-то говорил ему, мешая итальянский язык с ломбардским наречием:

— Что с тобой, мальчуган?

Марко поднял голову и тотчас же вскочил на ноги, испустив крик изумления:

— Вы здесь?

Перед ним стоял старый ломбардский крестьянин, с которым он подружился на пароходе. Старик сам был не менее изумлен. Но мальчик не дал ему времени на расспросы и сейчас же начал рассказывать о своих злоключениях.

— И вот я остался без денег, — закончил он, — теперь мне надо работать; найдите мне какую-нибудь работу, чтобы я мог отложить несколько лир; я кое-что умею; я могу разносить товары, подметать улицы, выполнять различные поручения, могу также работать на полях. Мне довольно будет одного черного хлеба, лишь бы я мог скорее уехать, лишь бы я мог найти, свою мать! Окажите мне милость, дайте мне возможность работать, найдите мне работу, умоляю вас, а то я не могу больше.

— Ах, черт возьми! — воскликнул старик, осматриваясь кругом и почесывая себе подбородок, — вот история так история! Работать… это легко сказать! Но подумаем немного. Неужели нельзя будет собрать тридцать лир среди наших земляков?

Марко посмотрел на него, окрыленный надеждой.

— Пойдем со мной, — продолжал крестьянин. — Куда? — спросил мальчик, снова поднимая свой мешок.

— Пойдем со мной.

Старик двинулся в путь, и Марко последовал за ним. Они довольно долго шли молча. Наконец крестьянин остановился перед небольшим кабачком. Вместо вывески над дверью была изображена звезда, с надписью под ней «Звезда Италии». Старик заглянул внутрь, затем обернулся к Марко и весело сказал:

— Мы попали в удачную минуту.

Они вошли в комнату, где стояли столы и сидело много мужчин, которые пили и громко разговаривали.

Старый ломбардец подошел к первому столу, и по тому, как он поздоровался с шестью сидевшими вокруг посетителями, видно было, — что он сам принадлежит к их компании. Лица у всех были красные, и они со звоном чокались своими стаканами, громко разговаривая и смеясь.