Дебора Боэм - Призрак улыбки

• Название: Призрак улыбки
• Автор: Дебора Боэм
• Издательство: Амфора
• Жанр: Любовно-фантастические романы
• Год: 2004
• ISBN: 5-94278-316-0

«Призрак улыбки» — это почти фантастические любовные истории и истории ужасов, рассказанные американкой, живущей в Японии. Героями этих историй становятся — то бывший борец сумо, то потомок знаменитого исследователя японской мистики, то alter ego автора — живущая в Токио американская журналистка. Несмотря на то что действие происходит в наши дни, герои рассказов сталкиваются с чудесами, превращениями и сверхъестественными существами, место которым в легендах и волшебных сказках.

Дополнительную пикантность придает любовная составляющая — поскольку, все чудеса, ужасы и сверхъестественные превращения вплетены в тонкую ткань интимных переживаний…

Дебора Боливер Боэм, известная писательница и журналистка, виртуозно балансирует на грани так называемого «дамского стиля» и интеллектуальной пародии на него, а колоритный «японский дух» этой книги умело приправлен изысканным юмором.

Невозможно передать удовольствие, которое получаешь от затейливого языка и очаровательного юмора, и высказать чувство, которое испытываешь, когда вместе с писательницей погружаешься в грезы об игрушечной Японии, где все так, как мы с детства привыкли воображать.

---

Быстро пролистав пачку резюме, я наконец наткнулась на листок, над которым стояло: "Саймон Ксавье Куимби". (Это мог быть и псевдоним, но мисс Кубояма сказала, что у мужчин нет тенденции прятать свои настоящие имена.) Глянув в графу "предпочтения", я поразилась общности наших слегка эксцентричных вкусов и склонностей. С. К. Куимби любил завтракать замороженным вишневым йогуртом "Бен-Джерри Гарсия", одновременно читая Филиппа Ларкина и слушая музыку Альбинони; любил, перекатывая во рту лакричные леденцы, смотреть на видео фильмы "Местный герой" и "Верно, безумно, глубоко", был хозяином девяти котов и занимался дизайном книжных обложек и театральных афиш…

Резюме занимало две страницы убористого текста (что позднее, естественно, показалось мне странным: ведь, по его словам, он всего-навсего заскочил выпить рюмочку); дочитав до конца, я вдруг поняла, что, если хочу познакомиться с заинтересовавшим меня мистером Куимби, надо спешить, а то он вот-вот скромно удалится.

Торопливо черкнув: "Привет, да, давайте поговорим", я бесшабашно поставила подпись "Влюбленная в лакрицу" (полагая, что слово "лакрица" нейтрализует слово "влюбленная") и, отослав записку на его факс (476; мой был 592), заказала еще "Кузнечик" (он был как сливки на мятном мороженом: замечательно освежал, бодрил, не имел привкуса алкоголя) и принялась ждать.

Через минуту факс запищал, и из его матово-черного нутра, словно пион распускающегося навстречу мне времени, начал медленно выворачиваться лист белой бумаги. Сердце в груди подпрыгнуло, но это было лишь новое настойчивое послание от Джанни Б. Гуди. "Эй, красотка, не знаешь — чего лишаешься! Сижу, уставившись на твое фото, и уже перегрелся до предела. Причем это не треп на компьютере: распух в прямом смысле слова. Итак, последнее предложение: гарантирую ночку, какой у тебя еще не было. Обману — и все сладенькое получаешь обратно". С тревогой ощутив в себе признаки некоторого волнения (как-никак Дж. Б. Гуди был очень смазливый красноречивый развратник, а "Кузнечики" начинали уже оказывать действие), я разом оборвала чтение и скомкала бумагу Трудно было сказать, безобидно ли слово "сладенькое" или содержит в себе непристойный намек, но я сочла за благо не ломать над этим голову.

Посидев еще минут десять, я пришла к выводу, что Саймон Ксавье Куимби, вероятно, убыл до того, как пришло мое письмо. (Или после? Как унизительно…) Я поднялась, заплатила по счету (65 баксов за четыре рюмки и несколько кусочков копченой семги!) и направилась к выходу. Длинная вереница хорошо одетых людей дожидалась, когда дойдет очередь, чтобы попасть в "Факс лав сити", и кое-кто посмотрел на меня разочарованно: выйдя одна, я разрушила их надежды.

— Собственно говоря, это совсем не бар для одиночек, — с вызовом заявила я какой-то женщине в белом кожаном блейзере. — Но они подают вкуснейших "Кузенчиков", то есть… "Кузнечиков"…

Моего шофера нигде не было видно, и я пошла к парковочной площадке, рассудив, что, скорее всего, он ждет меня там. Вдоль тротуара сплошняком стояли дорогие лимузины, и, двигаясь мимо строя роскошных "феррари" и "лексусов", я вдруг наткнулась на распахнувшуюся передо мной заднюю дверцу темно-синего "мерседеса".

— Здравствуйте, — произнес глубокий, чудесный голос. — Я ждал вас.

Нагнувшись, я заглянула в роскошное сумрачное нутро "мерса" и там увидела знакомое лицо: чуть заметные оспинки, крупный орлиный нос, как резцом высеченный рот, смеющиеся умные глаза.

— Саймон! — воскликнула я, будто приветствуя старого друга.

— Саймон говорит — садись, — сказал тот же чарующий голос.

Что было делать? Я села.

* * *

Впоследствии Бранвен реконструировала злополучное приключение с С. К. Куимби по дорожным знакам и светофорам. При первой остановке на перекрестке он легко прикоснулся к ее губам целомудренным и как бы пробным поцелуем. При второй — властно впился в рот, двигая то вперед, то назад кончиком пахнущего ароматизатором "Курвуазье" языка. Когда они проезжали храм Мэйдзи, долгий, похожий на погружение в пещеру, поцелуй прерван был телефонным звонком, в ответ на который Куимби, взяв трубку, выкрикнул раздраженно: "Говорю тебе, выкуп как средство давления — это уже не способ", а Бранвен с недоумением подумала, с чего бы дизайнеру книжных обложек и театральных афиш отвлекаться на обсуждение каких-то там выкупов, когда сейчас ему нужно делать только одно: целовать совершенно обезумевшую от страсти молодую библиотекаршу, только что без большого труда подцепленную в "Факс лав сити".

На третьем светофоре Саймон скинул серый твидовый пиджак, на четвертом стянул жакет с Бранвен, на пятом телефон зазвонил снова. "Послушай, Люсинда, я не могу сейчас говорить, я с клиентом", — произнес Саймон, одной рукой держа трубку, а другой сжимая левую грудь Бранвен, чей захлестнувший все тело пыл начал в этот момент слегка охладевать. "Кто, черт побери, эта Люсинда? — подумала она. — И почему ему нужно лгать и не признаваться, что он со мной?" Но стоило Саймону возобновить поцелуи, как все сомнения улетучились, и ее снова обуяла страсть змеи, вошедшей в свой брачный период.

На шестом светофоре, когда Саймон возился с пуговками на спине платья Бранвен, а сама она (спасибо "Кузнечикам" — совершенно слетевшая с тормозов) пыталась ухватить застежку молнии на его серых льняных брюках, телефон зазвонил снова.

— Проклятье! — прорычал Саймон, но ответил сразу же. — Послушай, Кларисса, — забормотал он, прижимаясь губами к трубке, — я сказал тебе: позже, и то не наверняка. У меня сейчас очень важная встреча. — Повесив трубку, он весело подмигнул Бранвен, но той владели уже не страсть и восторг, а обида и омерзение.

— Я представляла себе совсем другое… — начала она.

— Да уж я знаю, что ты себе представляла, — перебил Саймон, пожирая ее глазами с какой-то чуть не гротескной плотоядностью. — И ты хочешь, чтобы я пригласил тебя в клуб "На заднем сиденье лимузина".

Реакция Бранвен была моментальной. Она вдруг вспомнила о своей девственности, о том, как мечтала, чтобы в первый раз все было красиво, нежно, исполнено чувств.

— Пожалуйста, высадите меня, — сказала она. — Боюсь, у нас вышло крупное недоразумение.

— Никаких недоразумений, — спокойно ответил Саймон и, протянув у нее за спиной руку, щелкнул замком на дверце. — Я точно знаю, что тебе нужно. И ты знаешь тоже.

В испуге Бранвен принялась дергать кнопку замка, но все было безрезультатно. А Саймон тем временем обратился в подобие многорукого индуистского бога и сжимал ее так агрессивно, что она попросту испугалась и, когда они в следующий раз остановились на красный свет, решилась вдруг на отчаянный шаг: залепив ему, чтобы на миг сбить с толку, пощечину, протиснулась в отверстие открытого на крыше люка и, подтянувшись, мешком свалилась в кювет. Саймон Куимби не сделал попытки кинуться к ней, и, как только зажегся зеленый свет, лимузин уехал.

"Только не дай бог, чтобы кто-нибудь из знакомых проезжал здесь сейчас", — мелькнуло в уме еще плохо соображающей Бранвен. Когда первый испуг прошел и она осознала, какая же была дура, слезы сами собой закапали из глаз. Что ж это было — Заклятье Змеи? Или эффект ожерелья? Или алкоголь? Или и впрямь все мужчины звери, какими бы милыми, остроумными и порядочными они ни были (или ни притворялись)? Или — от этой мысли у нее по спине пробежал холодок — все дело во мне? И она действительно из тех, кому никогда не найти и не испытать настоящей любви?

Когда, подняв руку, она попыталась поймать такси, прямо возле нее тормознул отливающий серебром лимузин, и, вглядевшись, она узнала "инфинити" Эрики Крилл. "Прошу в машину, — произнес Кумо Такатори, и его суровый тон подошел бы скорее отцу, чем шоферу. — Садитесь — и поехали домой". Что было делать? Она села.

* * *

Дьюи и Трумэн так мне обрадовались, что я снова заплакала. И как же я только могла торчать неизвестно где и гоняться за незнакомцами, точно развратная хиппи-шестидесятница или взбесившаяся змея, когда мои верные киски сидели дома и у них было одиноко на душе и урчало в животиках? Чтобы загладить свою вину, я выставила им огромную миску отрубей, добавив туда моллюсков из консервной банки и остатки цветной капусты. (Не знаю почему, но они обожают цветную капусту.)

Быстренько приняв ванну, я забралась в постель, Дьюи уткнулся мне сзади в согнутые колени, Трумэн устроился на подушке, щекоча мне усами нос. Чтобы прогнать тяжелые мысли, я поставила "Багатели" Дворжака и огляделась в поисках какого-нибудь душу баюкающего чтива. И сразу же вспомнила про книжку о Богине Змей. Вот что прекрасно восстановило бы равновесие. Я пошарила в сумке, но книги там не было.

"Ладно, — подумала я, — наверное, она где-то в моих пакетах". Тут-то до меня и дошло, что и коробки, и пакеты — все на заднем сиденье "инфинити". В этот момент я, пожалуй, хотела бы оказаться христианкой, а не не-пойми-чем, и вознести пламенную, от души идущую молитву о благополучном возвращении чудесной книги.