Джон Райт - Туманы Эвернесса

• Название: Туманы Эвернесса
• Автор: Джон Райт
• Жанр: Фэнтези

Юный Гален Уэйлок — последний страж Врат Снов, за которыми ждет древний враг, жадно стремящий попасть в мир смертных. Тысячу лет семья Галена стояла на страже, презираемая всем миром, решившим, что опасность — пустой миф. Даже отец Галена покинул пост. Потеряв веру в другой мир, он бросил Эвернесс и пустынное побережье штата Мэн, и уехал в мир, став солдатом.

А теперь в мире снов зазвенел тревожный колокол, который никто не услышал. В глубинах зашевелились Приспешники Тьмы и долгой страже пришел конец. Армия самых настоящих мифических монстров вторгается в наш мир, Гален и его друзья начинают сражение. Отец Галена возвращается, чтобы присоединиться к сражению с силами всеобщей Тьмы. Все силы Света собираются в Эвернессе, который должен устоять. Иначе все погибнет.

Джона Райта называют самым важным талантом нового столетия. Его дебютная трилогия, «Золотой Век», получила самые восторженные отзывы публики и критиков. В «Туманах Эвернесса» он продолжает повествование, начатое «Последним стражем Эвернесса», и которое, будем надеяться, привлечет к себе внимание настоящих любителей фэнтези.

---

Обтекаемая лысая голова, как у стервятника, два блестящих глаза, в которых сверкала злоба, самоуверенность и жестокая ненависть.

Гигантский стервятник опускался как грозовая туча, его холодная тень упала на утесы. Ландшафт потемнел. Казалось, его крылья распахнулись от одного края неба до другого. Орел опять закричал, и на этот раз его крик был похож на раскат грома.

Гален заметил пятна крови на его когтях и клюве, а также на узкой голове, как будто он только что терзал живую плоть. Кровь светилась и имела золотой оттенок, а не красный или коричневый, как если бы была не кровью смертного, но ихором бессмертных.

Гален в страхе вспомнил, что это не просто гигантский орел, но древний символ, вырванный из самого глубокого сердца человечества. Это наказание миру за приход гениев, идеалистов, которые приносят себя в жертву, как Прометей, пытаясь улучшить человеческие судьбы. Силы Просвещения, начиная с Сократа и Галилея, всегда падают под ударами житейской правды. Самый темный кошмар человечества, враг надежды и света — старый циничный страх, что единственная прижизненная награда добродетели — крест.

Как я могу сражаться с этим страхом? Как я могу, один, победить злой сон?

На свинцовых ногах, как если бы он стоял в болоте (потому что это был один из тех снов, где двигаться почти невозможно), Гален поднял лук. Стрела у щеки вспыхнула, как луч солнечного света.

VII

В то самое мгновение, когда стрела сорвалась с тетивы, Венди крикнула:

— Подожди! Разве стрела сможет вылечить его? Мне кажется, лучше было бы…

Но стрела уже улетела. Она помчалась, сверкая как комета, золотой свет ударил в нависшую над ними тьму.

Орел почувствовал, как стрела ударила ему в грудь. Он победно и страшно закричал, как будто стал больше и сильнее, и сложил огромные крылья. Грозовая туча превратилась в торнадо, молния понеслась к земле.

— Ой, — только и сказал Гален. Тень пикирующего чудовища уже упала на него, потом распространилась во всех направлениях.

Гален уронил лук и рванул запасную тетиву из кармана. Быстрым движение запястья он сделал из нее петлю.

— Отец Время! Я ловлю твою летящую ногу! Терпение обуздывает время!

Птица замерла в воздухе. Петля колебалась и вздрагивала в пальцах Галена, как если бы массивное невидимое тело сражалось с узлом.

— Я не знаю, — сказал Гален Венди, — как долго я могу удерживать медленное время в этом гибельном сне, так что слушай! Я собираюсь дать тебе в руки мою жизнь и мои стрелы. Улетай от орла отца небес. Потом возвращайся обратно, вылечи мое тело стрелами и вдохни в меня жизнь! Поняла?

— Но… но… — Венди испуганно посмотрела на Галена.

— Нет времени! Я был нетерпелив и использовал неправильный символ: тиранов не вылечишь просвещением, и ты не должен пытаться объяснить что-то тому, кто не понимает ничего; это только подстегивает их и делает сильнее… — пальцы Галена начали скользить по узлу. — Ты опять спасешь меня, да?

— Да! — ответила Венди. — Но смотри, чтобы это не вошло у тебя в привычку!

Гален как-то по-особому округлил глаза, так что остались видны только белки, и заговорил замогильным голосом:

— Танатос! Тартар! Гадес и Дит! Распустите узы, которые связал Орфей! Я призываю Геркулеса, который завоевал Ад, и прошу: если я буду убит, ответь на мое последнее заклинание, найди мою душу и мою память. Пускай руна Кощея, которую я, единственный из живущих, видел, вернет меня обратно, и пускай я опять буду таким, каким уже был: живым и неживым, видимым и невидимым. Сатор! Тенер! Опера! Ротас![101]

Гален откинул голову назад и выдохнул, громко и страшно. Кристаллический шар, в котором билось сияющее живое пламя, медленно выплыл из его рта, большой, как яйцо. Гален уронил струну. Одной рукой дотянулся до шара и схватил его, тонкие вспышки света затанцевали на кончиках пальцев. Второй рукой он достал из колчана золотую стрелу. Обе руки с сокровищами он протянул Венди, покачнулся, его рот расслабился, лицо опустело, глаза погасли. Венди подхватила кристаллический мерцающий шар в то мгновение, когда он уронил его, и подобрала сверкающую стрелу. От ужаса ее глаза раскрылись еще шире, потому что его пальцы были холодны, как пальцы трупа.

Кусок тетивы выгнулся, узел открылся. Безжизненное тело Галена стало заваливаться на землю. Венди, легкая как перышко, взлетела и понеслась прочь; ветер, поднятый гигантскими крыльями, бросился на нее и унес вдаль.

Как падающий молот Титана, орел-ураган ударил по Галену.

Кровь залила все.

Взлетев над вершиной горы, Венди сверху глядела на орла отца небес, бушевавшего в расселине между пиками: извивающаяся темная фигура с невыразимой ярость рвала и терзала безжизненное тело. Быть может из-за слез, лившихся из глаз, орел казался ей черным вихрем, крылатым ураганом с когтями-молниями, который ревел и клекотал между горами. Шум стоял невообразимый.

Когда все кончилось, и орел улетел, как удаляющийся гром, Венди провела множество ужасным молчаливых минут, собирая куски растерзанных рук и ног, оторванной головы, и окровавленных клочьев плоти; все, что было молодым человеком. В эту кровавую кучу она ткнула стрелой.

И произошло чудо, настоящее чудо: перед ней возникло тело, целое, нетронутое и молчащее. Но лицо Галена осталось серым и холодным, под серым и холодным небом.

Венди встала, мерцающий свет пробивался через ее сложенные руки, и, какое-то время просто стояла, глядя на спокойное безжизненное тело.

Потом попыталась поднести свет к губам Галена, вдавить его в грудь, но безуспешно.

Она знала, что должна сделать что-то умное, быть может при помощи Жезла Моли или Серебряного Ключа, или, может быть, призвать Чашу Надежды. Но в голове не было ни единой мысли, только печаль и слабость, она не могла придумать ничего.

И заплакала.

— Эй, маленькая леди, — сказал веселый грубый голос из-за спины. — Что произошло?

Венди повернулась.

— Здравствуйте, — сказала она.

Незнакомец оказался высоким и сильным, с великолепной широкой грудью, руки бугрились мускулами. На голове он нес череп льва, на котором сохранились шерсть, уши и зубы; на свои невероятно широкие плечи он накинул львиную шкуру, которую носил как рубашку; гигантские когти служили застежками. Ногти этих когтей были сделаны из черного железа.

В правой руке он держал дубинку из ствола дуба. Длинные черные волосы свободно падали на плечи, лицо светилось дружеской улыбкой.

— Хватит, хватит! — прогрохотал он. — Хватит выть! Не может быть, что все так плохо!

— Мой друг мертв, — тихо сказала Венди.

Незнакомец глубоко выдохнул, как будто налетел сильный порыв ветра.

— Эй! Это не так уж страшно. Я хочу сказать, что это страшно, но совсем не так плохо. Знаешь ли, самая худшая вещь в смерти — это то, что она заставляет тебя забыть. Но ведь это Гален Амадей Уэйлок! (Ну, я бы сказал, ты умеешь заводить себе друзей!) Это он нашел потерянный рог коня-звезды и победил Королей-Демонов Ухнумана. Он — Страж, вот он кто. И его память выстроена как дом, понимаешь? И не как мой грязный дом, где козлы пасутся на кухне, а кучи дров свалены у дверей, нет, в его доме царит порядок и там все разложено по полочкам. Все, что нам нужно сделать, — запихнуть эту душу, которую ты держишь в своей маленькой хорошенькой ручке, ему в горло.

— Она не идет.

— Да ну, тогда давай вколотим ее туда. Дай-ка ее мне.

— О! О, поосторожнее! Что ты делаешь? Ты же не собираешься вбить ее в него? Опусти дубину!

— Не беспокойся, маленькая мисс! Я уже делал это, и не раз. Спроси Тезея… э. Только не спрашивай его о Перифое… Хуп! Хо! — Незнакомец аккуратно поставил огненный шар на грудь Галена и поднял свою гигантскую дубину. Со страшной силой он ударил ею по груди.

— Не боись, мамзель! — крикнул он. — У некоторых людей слабые души, и они улетают прежде, чем умирает тело. Но это же Гален Амадей Уэйлок! Его душа пережила прикосновение самого Цербера. Его душа удержит…

Внезапно небо потемнело. Сверху послышался громоподобный резкий крик хищной птицы.

Дубина опять поднялась в воздух и еще раз ударила по груди Галена, и еще. Наконец Гален вздохнул и сел, поглядев вокруг мутным взглядом.

— Это не было нетерпением, совсем нет! — еле слышно сказал он.

— Что? — Венди моргнула.

— Добро пожаловать обратно, в мир живых, — сказал гигантский незнакомец, который стоял, опираясь на свою дубину. — Похоже, ты стал моим регулярным клиентом. Но если бы я не преследовал моего старого врага Цербера, то не оказался бы поблизости и не сумел бы протянуть тебе руку помощи.

— Кого? — спросила Венди.

— Кощея, — ответил Гален. — Цербер — другое имя Кощея…

Небо над ними взорвалось ужасными криками.

Венди взглянула вверх.