Р. Бэккер - Воин кровавых времен

• Название: Воин кровавых времен
• Автор: Р. Бэккер
• Издательство: Эксмо, Домино
• Жанр: Фэнтези
• Год: 2007
• ISBN: 5-699-20627-2

Уже две тысячи лет, со времен Первого Армагеддона, монашеская секта дуниан живет, отделяясь от мира, в тайной цитадели верховных королей. Один из изгнанных братьев является им во сне и требует, чтобы к нему, в Шайме, Священный город, где он живет, прислали его сына. Юный Келлхус предпринимает труднейшее путешествие через земли, давно покинутые людьми, и вступает в Священное воинство, выступившее в поход против язычников, которые захватили Шайме. Келлхус не простой воин, в войске все его называют Воин-Пророк, он единственный, кто способен читать по лицам людей и видеть под человеческой маской истинное лицо оборотней, шпионов Темного Властелина…

---

«Древняя и огромная, отец… Тебе она тоже видится такой?» Он посмотрел вниз, на лестницу, дорожкой протянувшуюся по гигантской спине зиккурата, и увидел, что Ахкеймион все еще тащится по ступеням. Под мышками и на воротнике его белой льняной туники проступили пятна пота.

— А мне казалось, ты говорил, будто в древности люди верили, что на вершинах этих штуковин живут боги! — крикнул Келлхус. — Почему ты мешкаешь?

Ахкеймион остановился и нахмурился, оценив оставшийся путь. Тяжело дыша, он попытался улыбнуться.

— Потому, что в древности люди верили, что на вершинах этих штуковин живут боги…

Келлхус усмехнулся, затем повернулся и принялся разглядывать изрядно пострадавшую от времени площадку на вершине зиккурата. Древнее жилище богов пребывало в не лучшем состоянии: разрушенные стены и валяющиеся каменные глыбы. Он осмотрел куски изображений и неразборчивые пиктограммы. Видимо, это были останки богов…

Вера воздвигла эти ступенчатые рукотворные горы — вера давным-давно умерших людей.

«Так много трудов, отец, — и все во имя заблуждения».

Однако Келлхус не видел особого различия между древними заблуждениями и идеями Священного воинства. В некотором смысле это была более масштабная, хоть и более эфемерная работа.

За месяцы, прошедшие после выступления из Момемна, Келлхус заложил фундамент собственного зиккурата, постепенно, незаметно завоевав доверие сильных мира сего, возбудив подозрение в том, что он нечто большее — куда большее, — чем просто князь. С неохотой, подобающей мудрости и смирению, он в конце концов принял роль, которую ему навязывали другие. Учитывая все сопряженные с этим сложности, Келлхус изначально намеревался действовать осторожнее, но столкновение с Сарцеллом вынудило его ускорить развитие событий и пойти на риск, которого при ином раскладе он постарался бы избежать. Даже теперь — Келлхус это знал — Консульт следит за ним, изучает его и размышляет над его растущим влиянием. Ему нужно прибрать Священное воинство к рукам прежде, чем терпение Консульта истощится. Нужно построить зиккурат из этих людей.

«Ты тоже их видишь — ведь правда, отец? Это ведь за тобой они охотятся? Именно из-за них ты меня и вызвал?»

Оглядев окрестности, Келлхус увидел человека; тот гнал быков по тропинке в гору, подгоняя их через каждые три-четыре шага. Он увидел согбенные спины крестьян, трудящихся на полях, засеянных просом. В полумиле отсюда он увидел отряд айнритийских всадников, едущих цепочкой через желтеющую пшеницу.

И любой из них мог оказаться шпионом Консульта.

— Сейен милостивый! — воскликнул Ахкеймион, добравшись до вершины.

Что станет делать колдун, если узнает о его тайном конфликте с Консультом? Келлхус понимал, что нельзя допускать вмешательства Завета — во всяком случае, до тех пор, пока он не будет располагать такой силой, чтобы говорить с чародеями на равных.

Все так или иначе сводилось к силе.

— Так как эта штуковина называется? — спросил Келлхус, хотя он ничего не забывал.

— Великий зиккурат Ксийосера, — отозвался Ахкеймион, все еще тяжело дыша. — Одно из чудес Древней династии… Впечатляет, правда?

— Да, — согласился Келлхус с вымученным энтузиазмом. «Ему должно стать стыдно».

— Тебя что-то беспокоит, — спросил Ахкеймион, упершись руками в колени. Он повернулся, чтобы сплюнуть с края зиккурата.

— Серве, — произнес Келлхус с таким видом, словно неохотно в чем-то признавался. — Скажи, пожалуйста, как ты думаешь, способна ли она…

Он изобразил нервное сглатывание.

Ахкеймион отвернулся к подернутому дымкой пейзажу, но Келлхус успел заметить промелькнувшее на его лице выражение ужаса. Нервное поглаживание бороды, участившийся пульс…

— Способна на что? — спросил колдун с притворным безразличием.

Из всех душ, которыми завладел Келлхус, мало кто был полезен больше, чем Серве. Похоть и стыд оказались кратчайшими путями к сердцам людей, рожденных в миру. С тех пор как он подослал Серве к Ахкеймиону, колдун старался расплатиться за прегрешение, которое сам едва помнил, множеством разнообразных способов. Как оказалось, старинная конрийская поговорка полностью соответствует действительности: нет друга великодушнее того, который соблазнил твою жену. А великодушие — это именно то, что ему нужно от Друза Ахкеймиона.

— Да нет, ничего, — отозвался Келлхус, покачав головой. — Наверное, все мужчины боятся, что их женщины продажны.

Некоторые возможности стоит разрабатывать постоянно, а некоторые нужно оставлять и давать им дозреть.

Стараясь не смотреть Келлхусу в глаза, колдун застонал и потер поясницу.

— Я становлюсь слишком стар для этого, — сказал он с притворным добродушием.

Потом откашлялся и еще раз сплюнул.

— Как говорит Эсми… Эсменет. Она тоже часть игры.

После стольких месяцев тесного общения Келлхус знал Ахкеймиона куда лучше, чем сам Ахкеймион. Люди, любившие колдуна, — Ксинем и Эсменет — часто считали его слабым. Они старались делать вид, будто не замечают его дрожащих рук или болезненного выражения лица и говорили о нем с почти родительским стремлением защитить. Но Друз Ахкеймион — Келлхус знал это — был куда сильнее, чем считали все, и прежде всего сам Друз Ахкеймион. Некоторые люди растрачивали себя на непрестанные сомнения и размышления, до тех пор, пока не начинало казаться, что у них вообще нет облика, за который они могли бы ухватиться. Некоторых людей словно бы отесывал грубый топор мира. Испытывал.

— Скажи мне, — произнес Келлхус, — сколь много должен отдавать наставник?

Он знал, что Ахкеймион давно уже перестал считать себя его наставником, но колдун был достаточно тщеславен, так что не стоило лишать его приятных иллюзий. Самая могучая лесть не в том, что сказано, а в допущениях, стоящих за тем, что сказано.

— А это, — отозвался Ахкеймион, снова отводя взгляд, — зависит от ученика…

— Значит, следует знать ученика, чтобы не дать ему слишком мало.

«Он должен сам задать себе этот вопрос».

— Или слишком много.

Такова была особенность мышления Ахкеймиона: для него не было ничего важнее противоречия и не существовало ничего очевидного. Он наслаждался, срывая покровы и обнажая сложности, скрывающиеся за простыми на первый взгляд вещами. В этом он был почти уникален: Келлхус обнаружил, что люди, рожденные в миру, презирают сложность почти так же сильно, как ценят самообман. Большинство из них предпочло бы умереть в иллюзии, чем жить с неопределенностью.

— Слишком много… — повторил Келлхус. — Ты имеешь в виду таких учеников, как Пройас?

Ахкеймион уставился на свои сандалии.

— Да. Таких, как Пройас.

— А чему ты его учил?

— Тому, что мы называем экзотерикой. Логике, истории, арифметике — всему, кроме эзотерики — колдовства.

— И этого оказалось слишком много?

Колдун озадаченно умолк; он вдруг перестал понимать, что же имеет в виду.

— Нет, — признал он мгновение спустя. — Думаю, нет. Я надеялся научить его сомнению, терпимости, но голос его веры оказался слишком силен. Возможно, если бы мне позволили довести его образование до конца… Но теперь он потерян. Теперь он всего лишь один из Людей Бивня.

«Дай ему возможность успокоиться». Келлхус издал короткий смешок.

— Как я.

— Именно, — согласился адепт Завета, улыбнувшись лукавой и вместе с тем робкой улыбкой.

Как обнаружил Келлхус, окружающие находили эту улыбку подкупающей.

— Еще один кровожадный фанатик, — сказал колдун. Келлхус рассмеялся смехом Ксинема, а потом, улыбаясь, пригляделся к Ахкеймиону. Он уже некоторое время изучал, как тот реагирует на тончайшие оттенки чувств, отраженных на его лице. Хотя Келлхус никогда не встречался с Инрау, он знал — с поразительной точностью — все особенности его поведения, так, что довольно было взгляда или улыбки, чтобы напомнить Ахкеймиону о нем.

Паро Инрау. Ученик, которого Ахкеймион потерял в Сумне. Ученик, которого он подвел.

— Есть разные виды фанатизма, — сказал Келлхус.

Глаза колдуна на миг расширились, потом сузились при тревожной мысли об Инрау и событиях прошлого года — вещах, о которых Ахкеймион предпочел бы не думать.

«Завет должен стать для него не просто ненавистным господином. Он должен стать для него врагом».

— Но не все его виды равны, — отозвался Ахкеймион.

— Что ты имеешь в виду? Не равны по своим принципам или не равны по последствиям?

Инрау как раз и был таким последствием, так же как и бессчетные тысячи людей, погибших за последние дни Священной войны. И теперь Келлхус наводил колдуна на мысль: «Твоя школа ничем не лучше».

— Истина, — сказал Ахкеймион. — Различие между ними — в Истине. Неважно, от кого исходит фанатизм — от айнрити, Консульта или Завета. Результат один и тот же — люди страдают либо умирают. Вопрос в том, ради чего они страдают…