Уильям Сатклифф - Дурное влияние

• Название: Дурное влияние
• Автор: Уильям Сатклифф
• Издательство: Фантом Пресс
• Жанр: Современная проза
• Год: 2006

Бен и Олли — друзья не разлей вода. Они обычные мальчишки, живущие в обычном лондонском пригороде. Но однажды их мирная и скучная жизнь буквально взрывается — на их улице поселяется таинственный Карл. У него странные игры, странный язык и странные желания. И он очень, очень опасен. С Карлом весело, страшно и опасно. Но вот проблема — Бен не готов уйти на второй план, а его верному оруженосцу Олли с Карлом куда интереснее. И вся троица пускается в приключения, которые вскоре перерастают в неприятности, а затем и вовсе в борьбу не на жизнь, а на смерть. Насколько далеко зайдет Карл, прежде чем остановится? И насколько жуткими должны стать его затеи, чтобы отказаться от них?

Новая книга Уильяма Сатклиффа, непревзойденного рассказчика, остроумна и страшна одновременно. Сатклифф рассказывает о том, как будничные ситуации, в которых оказывается каждый человек, могут обернуться трагичными и волнующими приключениями. Эта книга — о первобытной борьбе за власть, лежащей в основе всех человеческих взаимоотношений, как детских, так и взрослых. «Дурное влияние» — самый глубокий из всех романов Уильяма Сатклиффа.

---

На мгновение мне кажется, что он вот-вот расплачется, и одна лишь мысль о том, как он плачет, пугает меня больше, чем все остальное. Уж лучше бы он на нас наорал. Или набросился с кулаками.

Отчасти я понимаю, что должен подойти и как-то подбодрить его. Реально же мне хочется совсем другого. Мне хочется запустить гнилым яблоком прямо ему в лицо и сказать, чтобы он проваливал на все четыре стороны и навсегда оставил нас с Олли в покое. Лучшего момента избавиться от него просто не придумать.

— Хорошая у тебя мама, — говорит Олли. — Очень приветливая.

Тело Карла остается таким же неподвижным, но голова поворачивается, и он смотрит на Олли как на законченного придурка. Повисает долгое молчание.

— А что это за отряд? — спрашиваю я.

Он не отвечает. Но я не унимаюсь:

— Что это — отряд?

Теперь он смотрит на меня, но по-прежнему молчит.

— Это там, куда ты ходишь в школу? Или это вместо школы?

Олли таращится на меня, словно я спятил. Карл не двигается и ничего не отвечает, но его дыхание заметно учащается, и я буквально вижу, как энергия все плотнее сжимается пружиной у него внутри. И вот-вот раздастся щелчок. Он либо сядет прямо там же на землю и разревется, либо у него сорвет башню. Я знаю, что надо остановиться, но уже не могу.

— Это что, спецшкола? Тебя туда определили?

— Замолчи, Бен, — вступается Олли.

— Это спецшкола для психов?

— Все, я ухожу.

Олли поворачивается и шагает к задней двери, но останавливается и ждет, наблюдая за нами.

— Значит, поэтому ты не в нашей школе, да? Значит, ты ходишь в школу для недоделков?

Карл наклоняется, подбирает с земли яблоко и резко швыряет мне в лицо. Я увертываюсь, и яблоко проносится прямо над моей головой. Затем еще одно. И еще. Они пролетают мимо, исчезая в кустах за моей спиной, так что мне совершенно нечем отстреливаться. Но одно все-таки попадает мне в щеку, взрываясь заплесневелой, коричневой пульпой. Лицо обжигает как от крепкой пощечины, и я ничего не вижу.

Я чувствую, что Карл идет прямо на меня, но не могу точно сказать, что у него в руке. Что-то длинное и прямое, и он держит это прямо над головой.

Через секунду это что-то едва не рассекает мне череп, оно довольно тонкое, но крепкое. Я плохо вижу и не могу защищаться, и эта штука, со свистом разрезая воздух, несется мне прямо в лицо. Бамбуковая палка. Она хлещет мне по уху, затем по щеке, и мне остается лишь упасть и свернуться в клубок, пока палка с силой опускается мне на спину, еще и еще.

Карл прекращает, лишь когда Олли толкает его сзади, с разгона врезавшись в него плечом, и, улучив момент, я вскакиваю и мчусь со всех ног, подгоняемый топотом Олли. Мы проносимся сквозь дом, не замечая ни мамы Карла, ни мужчины в прихожей, вылетаем на улицу и бежим, бежим, бежим до самого моего дома.

Мы стоим, согнувшись в три погибели, отчаянно хватая воздух широко раскрытыми ртами. Мы вырвались от Карла! Ощущение такое, будто нас отпустили с уроков пораньше. Я широко улыбаюсь, тело покалывает от облегчения, и я не сразу соображаю, что Олли не улыбается в ответ. Он испуганно таращится на мое лицо.

— У тебя кровь.

— Пойду домой.

Но я никуда не иду. Стою посреди улицы рядом с Олли и гляжу на него. Что-то не так. Чего-то не хватает. Мне надо знать, что он об этом думает. Я считаю, что мне удалось отвоевать его обратно. Теперь все опять будет как раньше. Но я должен услышать это от него самого. Что-то в выражении лица Олли подсказывает мне, что я не могу быть до конца уверенным, пока он не скажет это сам.

— Он сумасшедший, — говорю я.

Олли не отвечает. Он поворачивается и пристально смотрит вдоль улицы, в сторону дома Карла.

— Он совсем спятил, — добавляю я.

Олли по-прежнему стоит отвернувшись.

— Если б не ты…

Но Олли перебивает:

— Ты сам его вынудил.

— Неправда. Он псих. Почему, по-твоему, он в той школе?

Олли долго не отвечает. А затем едва слышно бормочет:

— Ты сам его вынудил.

— Ты вообще о чем-нибудь другом можешь думать?

Теперь я действительно злюсь. Не на Карла. На Олли.

Но он лишь пожимает плечами. И в конце концов говорит:

— Ты просто не знаешь, каково это.

— Каково что?

Он снова пожимает плечами, вперившись в землю.

— Что каково?!

— Я пошел домой.

И Олли уходит.

Он медленно шагает посередине дороги. И не оборачивается. А возле угла вдруг подпрыгивает и с силой пинает камень. С грохотом камень отлетает от дверцы стоящей на другой стороне машины.

Моя комната

Увидев свое отражение — точнее, яблочное пюре вперемешку с кровью — в зеркале, я понимаю, почему Олли так таращился. Даже я таращу глаза, а ведь это мое собственное лицо. Но долго стоять в коридоре нельзя. Надо срочно умыться и переодеться, иначе вопросов не оберешься.

Иду прямиком к себе, но у ванной меня перехватывает Донни. Сперва он, как обычно, смотрит сквозь меня, но затем взгляд резко фокусируется и он хватает меня за локоть.

Я выдергиваю руку и бегу к себе в комнату, но не успеваю захлопнуть дверь. Он пропихнул ногу, и я отчаянно лягаю его башмак. Бесполезно. Обычно он разгуливает по дому в носках, и я наверняка победил бы его, как следует врезав по ноге, но сегодня Донни, как назло, влез в свои «мартенсы».

Дверь медленно поддается. Я держусь еще секунд десять, а потом сдаюсь, и он проникает внутрь. Как это типично для Донни! Раз в жизни удостоился его внимания, и то в тот момент, когда оно мне совсем ни к чему.

Донни разглядывает мое лицо и слегка морщится. Он тянется потрогать, но я шлепком отбиваю его руку. Он между мной и дверью, так что сбежать невозможно.

— С тобой все в порядке?

От его тона слезы подкатывают к глазам, я едва сдерживаюсь. Бессильно оседаю на краешек кровати. Донни и доброта — вот уже чего я точно не ожидал. Я так потрясен, что вся моя защита трещит по швам.

— Кто это сделал?

Теперь в голосе Донни явно слышится гнев.

Я качаю головой.

— Кто это сделал?

— Никто. — Мой голос дрожит.

Он садится рядом и обнимает меня за плечи. Сначала это кажется странным, но потом становится приятно. Я рад, что он рядом. Я уже и забыл, когда Донни в последний раз дотрагивался до меня по-дружески. Наверное, когда я был еще в пеленках. Стараюсь не заплакать, и у меня почти получается.

И вот когда я уже начинаю привыкать к мысли, что Донни хороший и добрый, он вдруг встает и молча выходит из комнаты.

Я слышу, как открывается и закрывается кран, а затем он возвращается с влажным полотенцем и снова садится возле меня.

— Только маме не говори, — прошу я.

— Потерпи, сейчас будет больно.

Он начинает промакивать яблочное пюре и кровь. Руки у меня трясутся, и приходится сунуть их под себя, чтобы Донни не заметил. Я невольно дергаюсь, когда он дотрагивается до раны на щеке, но Донни очень осторожен. Дважды он возвращается в ванную и прополаскивает полотенце.

Время от времени он говорит мне, что я молодец и что я веду себя как настоящий мужчина. Раньше я такого от него ни разу не слышал.

Когда все уже позади, он снова спрашивает, на этот раз очень спокойно:

— Кто это сделал?

Я качаю головой.

— Это тот парень с нашей улицы?

— Это вышло случайно, — отвечаю я.

— Так это был он?

— Мы просто играли.

— Чем он тебя ударил?

— Мы просто баловались.

— Так, значит, ты с ним играешь? Вы дружите?

— Мы не играем. Мы просто тусуемся вместе. Я и Олли.

— Ты, Олли и он. Так вы друзья?

— Да.

— И давно?

Я передергиваю плечами.

— Не будь идиотом, Бен. Он же дурной. Психованный. И если ты будешь играть с ним и дальше, это повторится снова.

— Мы не играем.

— Прости, забыл.

По лицу Донни проскальзывает легкая усмешка, но уже через миг он опять становится совершенно серьезным.

— У этого парня проблемы с мозгами.

— Он мой друг.

— Он тебя избил.

— Я сам виноват. Наговорил всякого.

Донни качает головой, затем берет меня обеими руками за плечи и разворачивает к себе. Рядом с ним я чувствую себя совсем крошечным. С высоты своего огромного роста он смотрит мне прямо в глаза.

— Хочешь, я с ним разберусь?

Я не припомню случая, чтобы за всю свою жизнь Донни хоть раз с кем-то подрался, но по тому, как он это произносит, ясно: Донни не шутит. Он реально готов это сделать.

А что, мысль, вообще-то, интересная. Воображение уже рисует, как все происходит на самом деле, и это просто супер. Донни возвышается над Карлом, он в два раза крупнее, он месит его кулаками, и для него это так легко, что мне даже не весело. С абсолютно непроницаемым лицом Донни лупит Карла еще и еще, а я молча наблюдаю с противоположной стороны улицы. Все происходит прямо перед нашим домом. Карл что-то кричит, лицо у него покраснело и перекосилось, он умоляет меня заставить Донни прекратить, но я просто стою, скрестив на груди руки, и созерцаю эту замечательную сцену.