Владимир Хабур - Мирное время

• Название: Мирное время
• Автор: Владимир Хабур
• Жанр: История

---

Зимой шестнадцатого года я влюбился. Безумно влюбился в одну актрису. Ничего особенного. Так себе, заурядная актриска. Я ходил за ней по пятам. Я дежурил до полуночи у театра, чтобы проводить ее. На последние деньги я приносил ей цветы. Я забросил газе ту, перестал появляться в редакции. Меня грозили вы гнать.

Актриса уехала в Туркестан. Я - за ней. В начале семнадцатого года я попал в Ташкент. Это была вторая ошибка.

Ташкент в то время жил, как и вся Россия. Газеты целый месяц писали о процессе Болотиной, которая из ревности облила серной кислотой свою соперницу Марцинкевич. В кино показывали "Тайна ночи, или маска сорвана", "Не пожалей жену ближнего твоего", "И сердцем, как куклой играя, он сердце, как куклу разбил". Туркестанский генерал-губернатор Куропаткин устраивал раут в честь пребывающего в Ташкенте его высочества генерал-адъютанта Сеид Асфендиар-Богадур-хана Хивинского. На рауте присутствовало около 270 гостей, в том числе много почетных туземцев. Я говорю с тобой языком газет того времени. Такая была жизнь.

Я не смог устроиться в редакциях. "Туркестанские ведомости" и "Туркестанский Курьер" оказались для меня закрытыми. Что прикажете делать? А тут еще эта актриса! Я пошел работать в театр суфлером... Окунулся в новую для меня среду.

Неожиданно грянула революция. Я как-то мало думал о ней. В театре шли все те же водевили, скетчи, оперетки. В соборе с церковной кафедры объявили об отречении Николая от престола, а через день генерал-адъютант Куропаткин приводил к присяге новому правительству войска Ташкентского гарнизона.

Жизнь суфлера в маленьком провинциальном театрике, ох, никому не пожелаю! Угасла любовь, моя актриса куда-то с кем-то уехала, а я все сидел в своей фанерной будке и подавал реплики бесталанным, часто пьяным актерам. Смотрел я на это, смотрел и сам запил... Теперь я вспоминал о славе, только хлебнув лишнюю стопку. Да и к чему мне слава? Время голодное, тревожное. С утра надо стараться дожить до вечера...

Весь мир потрясла Октябрьская революция, началась война. Не та, что три года гремела где-то далеко, на западе, а новая - под стенами Ташкента, в его садах, на улицах. Мой театрик рассыпался, я остался без места. Некоторое время я грустил о растраченной молодости, даже всплакнул за бутылкой самогона, а потом пошел служить. Нужно было питаться, чтобы жить, - а умирать не хотелось. Я служил стрелочником на трамвайной линии, продавцом в булочной. Куда только не бросает человека судьба?

А в двадцать пятом году я случайно снова попал в редакцию. Вспомнил прошлое, хотел пофорсить большим стажем, опытом. Не вышло! Новые люди, новые требования. Я притих. Окончательно. В большие дела не лезу. Держат меня, терпят - и за то спасибо. Большего не желаю и ни о чем не мечтаю. А слава? Что слава? Понадобится - сама придет...

Феоктист Модестович допил оставшуюся водку и, ничем не закусив, повалился на матрац.

- Теперь другое время, - возразил Толя. - Сейчас слава сама не ходит. Ее надо хватать за хвост.

- Что ж, хватай! Авось поймаешь, - Феоктист Модестович пьяно усмехнулся.

- И ухвачу! - с задором крикнул Толя. - Она от меня не уйдет.

Феоктист Модестович лежал на матраце безответно. Но вдруг он вскочил, как ужаленный, подошел к окошку и стал громко декламировать:

Распахните все рамы у меня на террасе,

Распахните все рамы

Истомило предгрозье. Я совсем задыхаюсь,

Я совсем изнемог.

Надоели мне лица. Надоели мне фразы,

Надоели мне драмы.

Уходите подальше, не тревожьте. Все двери

Я запру на замок...

- Ну и, пожалуйста, ну и уйду, - обиженно сказал Толя, направляясь к двери.

- Дурак! Это же Северянин.

- А мне все равно Северянин или не Северянин! - бросил Толя и вышел на улицу. Пьяный Феоктист Модестович действовал угнетающе и к тому же было поздно, а дома еще ждали неприятности.

Утром Феоктист Модестович явился на работу злой и молчаливый. Угрюмо поздоровался с Толей. До полудня бесцельно слонялся по редакции. В полдень сбегал на угол с ларек, выпил там два стакана красного вина и вернулся в редакцию веселый и добрый.

- Ну, отроче, пора браться за работу! - заявил он и предложил Толе идти в город за материалом.

- Хватай все, что лежит, - напутствовал он Толю, - пожар, грабеж, строительство родильного дома, растрата в магазине, гвозди в хлебе - для нас все годится. Мы ведь - местный отдел. Тем и кормимся.

Толя сунул в карман бумагу, очинил карандаш и пошел. Теперь город показался ему совсем не таким, каким он привык его видеть до сих пор. Каждое происшествие, каждый дом, каждую улицу он теперь рассматривал, как материал для заметок в местный отдел Толя проходил мимо законченных недавно зданий и жалел, что они уже выстроены. Если бы их только начинали строить, можно было дать заметку. Возле магазинов Толя невольно замедлял шаг, будто ждал, не выбежит ли оттуда растратчик-кассир, преследуемый милицией. Вот материал для заметки! Или вот, например, если бы этот усатый армянин, что проходит сейчас мимо, оказался главарем шайки грабителей, обокравших базу Таджикторга, Толя сразу бы вернулся в редакцию с сенсационным материалом. Но усатый армянин был, наверно, только агентом по снабжению.

Усталый и вспотевший Толя пришел на базар. Возле небольшого магазина толпились женщины. На дверях магазина висел замок.

- Вот он, материал! - обрадовался Толя. - Женщины не станут зря стоять на солнцепеке.

Он медленно подошел к толпе и равнодушным голосом спросил у какой-то старушки:

- Что здесь случилось, мамаша?

Старушка посмотрела на него снизу вверх и ответила:

- Говорят, примусы пришли!

- Неужели примусы? - удивился Толя.

- Да как же, милый! Сколько ждем, а их все нет. А нынче, говорят, выбросят.

Запахло материалом. Толя решительно выпрямился и отправился искать черный ход в магазин.

На дворе возле ящиков возился человек в сером халате.

- Послушайте, - начал Толя, - говорят, примусы пришли?

- А тебе что? - недружелюбно спросил человек.

- Я из редакции, - заявил Толя с достоинством. - Зашел к вам узнать, пришли примусы или нет?

- Ну, пришли. Вам сколько?

Толя смутился.

- Мне, собственно, они не нужны...

- Ну, а не нужны, нечего зря говорить. Видишь, человек занят.

Толя вынул из кармана бумагу и карандаш.

- Какой у вас номер магазина? - спросил он, приготовившись записывать. Человек в халате испугался. Он выпрямился, вытер руки полой халата и любезно улыбнулся.

- Вы, пожалуйста, не сердитесь. Понимаете, наше дело такое. Видите, баб сколько наперло? Номер наш шестой.

- Когда прибыли примусы?

- Сегодня. Сейчас начнем продавать.

- Почем?

Человек в халате назвал цифру. Толя вежливо поблагодарил и ушел. Это, конечно, не ограбление банка, но для первого раза можно написать и о примусах.

В редакции Толя быстро написал заметку, перечитал ее и решил, что она выглядит слишком легковесно. Тогда он расширил ее, переписал. Получилась статья на двух страницах.

Феоктист Модестович прочитал Толино сочинение, улыбнулся, взял перо и начал черкать. Автор мрачно смотрел, как из статьи вылетала одна строчка за другой. От двух страниц уцелели только три строчки.

После правки заметка выглядела так: "В магазин Таджикторга № 6 сегодня прибыла большая партия высококачественных примусов. Потребности населения будут полностью удовлетворены".

- Ты хорошо проверил? - спросил Феоктист Модестович. - На всех хватит?

- Ну еще бы! Я сам смотрел, - уверенно заявил Толя. - А как подписать?

- Подпиши "А.П.", что ли, - посоветовал Феоктист Модестович.

- На следующий день Толя, развернув свежий номер газеты, первым делом стал искать свою заметку. Она красовалась возле объявлений и буквы "А.П." стояли на надлежащем месте.

Все шло прекрасно, Толя уже собирался идти за материалом, как вдруг Феоктиста Модестовича вызвали к редактору. Вернулся он красный и злой.

- Ну и делов ты наделал, отрок! - набросился он на Толю. - Примусы! Примусы! Всего-то их было четыре штуки, а из-за твоей заметки с утра у магазина собралась огромная толпа домохозяек. Да и я виноват - не проверил. Эх, ты, искатель славы! - Феоктист Модестович отвернулся и начал быстро писать. Толя почувствовал себя очень плохо.

Снова он целыми днями блуждал по городу в поисках выдающихся событий, а когда возвращался в редакцию - получал от Феоктиста Модестовича задания писать о торговле ларьков, о поливке улиц, об очистке арыков, об уличных фонарях. В конце концов, он научился коротко в трех-четырехстрочных заметках отражать будничную жизнь города. Это было совсем не то, о чем он мечтал, к чему стремился. Слава была так же далека от него, как и раньше, когда он работал секретарем в Доме дехканина. Где ж она, эта слава? Как найти ее?

Толя бродил по городу в поисках материала, заходил в чайханы, толкался на базарах, сталкивался с разными людьми. Однажды он попал в опиекурильню, побывал в двух "малинах", куда сносились краденые вещи. Но об этом заметки не напишешь, об этом надо сообщать в милицию. Событий не было, слава не приходила.