Александр Пушкин - Переписка 1815-1825

• Название: Переписка 1815-1825
• Автор: Александр Пушкин
• Жанр: Публицистика

От редактора fb2 — файл со ссылками по feb-web.ru.

---

А. П.

31 окт.

Поспеши: обвинение отца известно всему дому. Никто не верит, но все его повторяют. Соседи знают. Я с ними не хочу объясняться — дойдет до правительства, посуди, что будет. Доказывать по суду клевету отца для меня ужасно, а на меня и суда нет. Я hors la loi [192].

P. S. Надобно тебе знать, что я уже писал бумагу губернатору, в которой [193] прошу его о крепости, умалчивая о причинах. П. А. Осипова, у которой пишу тебе эти строки, уговорила меня сделать тебе и эту доверенность. Признаюсь, мне немного на себя досадно, да, душа моя, — голова кругом идет.

111. П. А. Вяземский — Пушкину. 6 ноября 1824 г. Москва.

Москва. 6-го ноября.

Здесь в Москве остановить продажу Ольдекоповского Пленника нельзя, потому что здешние книгопродавцы его сами купили и ведаться должно с продавцом, а не покупщиком. Я писал о том Тургеневу; он начал уже хлопотать с Дельвигом. По моему лучшее средство, хотя на первый взгляд и странное, есть написать министру Шишкову, объяснить тебе ему свое положение и просить его о защите, как министра и старейшину литературы нашей и потому вдвойне заступника твоего в таком деле. Я почти уверен, что он по крайней мере из любочестия уважит твою прозьбу и поможет тебе. А права искать правому трудно: к тому же у нас, я думаю, и в законах ничего не придумано на такой случай, и каждое начальство скажет: это не по моей части. — Вот, что советую сделать; впрочем я рад со своей стороны хлопотать, если мое предложение тебе не улыбнется. Твое Море прелестно! Я затвердил его наизусть тот час, а это по мне великая примета. Вообще стихи потеряли для меня это очарование, это очаровательство невыразимое. Прежде стихи действовали на меня почти физически, щекотали чувства, les sens [194]; теперь надобно им задеть струны моего ума и сокровенные струны души, чтобы отозваться во мне. Ты играешь на мне на старый лад. Спасибо, мой милый виртуоз! Пожалуйста почаще брянчи, чтобы я не вовсе рассохся! — Твое любовное письмо Тани: Я к вам пишу, чего же (юле? прелесть и мастерство. Не нахожу только истины в следующих стихах:

Но, говорят, Вы нелюдим.
В глуши, в деревне всё Вам скучно,
А мы ни чем здесь не блестим!

Нелюдиму то и должно быть не скучно, что они в глуши и ни чем не блестят. Тут противумыслие! — Сделай милость, пришли скорее своих Цыган и дай мне их напечатать особенно! Давай мне всё печатать. Ты жене соврал, когда говорил, что я с тобою барничал; я ни копейки от себя не бросил в Бахчисарайский Фонтан, клянусь честию, а напротив, кажется, жена не додала тебе нескольких рублей. В спор с Лже-Дмитриевым также не от тебя вступил, и во всем споре о тебе и помина не было. Да к тому же, теперь бояться нечего; я уж верно со сволочью этою в распрю не пойду; довольно и того, что раз брал я на хлебы их ничтожество и откормил их. Они раздулись моими пощечинами! Теперь буду умнее. Вообще в Москве печатать лучше, вернее, дешевле. Петербургская литература так огадилась, так исшельмовалась, что стыдно иметь с нею дело. Журналисты друг на друга доносят, хлопочут только о грошах и то ищут их в грязи и в заходах. И тебе не худо хлопотать о грошах или денежках на черный день; но это дело другое! Собери все свои элегии и пришли мне их; можно их отдельно напечатать. Потом три поэмы. Там отрывки из Онегина; а уж под конец полное собрание. Вот тебе и славная оброчная деревня! А меня наряди своим бурмистром! Тебе времени теперь много: есть досуг собрать, переписать. Да и я без дела и без охоты делать. А твое занятие будет для меня: дела не делай, а от дела не бегай. Сделай милость, для меня и для себя займись моим предложением. В Москве готовится новый журнал: Полевой и Раич главные издатели. Они люди честные и благонамеренные. Дай им что-нибудь на зубок. Они подносят тебе билет на свой журнал, который буду пересылать. — Жена писала тебе из Одессы на имя псковского губернатора. Скажи мое почтение Сергею Львовичу: не отвечал я ему на его письмо, потому что побоялся беспокоить в горести по смерти Анны Львовны. Жена тебе очень кланяется и ожидает твоего письма. Присылай стихов, все стихи! Ради бога стихов! Брату мой поклон.

Адрес: Александру Сергеевичу Пушкину.

112. Л. С. Пушкину. 1-10 ноября 1824 г. Тригорское.

Дела мои всё в том же порядке, я в Михайловском редко, Annette [195] очень смешна; сестра расскажет тебе мои новые фарсы. Все там о тебе сожалеют, я ревную и браню тебя — скука смертная везде.

Скажи от меня Жуковскому, чтоб он помолчал о происшедствиях ему известных. Я решительно не хочу выносить сору из Михайловской избы — и ты, душа, держи язык на привязи.

Видел ты всех святых? Шумит ли Питер? что твой приезд и что Онегин?

NB. пришли мне 1) Oeuvres de Lebrun, odes, élégies etc. [196] — найдешь y St. Florent [197]. 2) Серные спички. 3) Карты, т. е. картежные (об этом скажи Михайле, пусть он их и держит и продает). 3) Жизнь Емельки Пугачева. 4) Путешествие по Тавриде Муравьева. 5) Горчицы и сыру; но это ты и сам мне привезешь. Что наши литературные паны и что сволочь?

Я тружусь во славу Корана и написал еще кое-что — лень прислать.

Прощай, отвыкни со временем от Нащёкина, от Сабурова, от вина и от Воейковой — а то будешь un freluquet [198], что гораздо хуже чем [199] Mirtil и godelureau dissolu [200].

Языков будет в Дерпт не прежде января.

Всем поклон — пиши же живее.

Адрес: Милостивому государю и братцу.

113. Л. С. Пушкину. 1-10 ноября 1824 г. Михайловское.

Брат, вот тебе картинка для Онегина — найди искусный и быстрый карандаш.

Если и будет другая, так чтоб всё в том же местоположении. Та же сцена, слышишь ли? Это мне нужно непременно.

Да пришли мне калоши — с Михайлом.

[Под картинкой:]

1 хорош — 2 должен быть опершися на гранит, 3 Лодка, 4 Крепость, Петропавловская.

114. В. А. Жуковский — Пушкину. 12 (?) ноября 1824 г. Петербург.

Милый друг, твое письмо привело бы в великое меня замешательство, естьли б твой брат — не приехал [201] с ним вместе в Петербург и не прибавил к нему своих словесных объяснений. Получив его, я точно не знал на что решиться: вот первая мысль, которая мне представилась: ехать к [202] Паулуччи (который здесь и с которым NB я очень мало знаком) предупредить его на счет твоего письма к Адеркасу и объяснить ему твое положение. И я это бы сделал (ибо ничего другого [пр[идумать]] не мог придумать), естьли бы не явился твой Лев и не сказал мне, что всё будет само собою устроено. Без него, желая тебе сделать пользу, я только бы тебе вероятно повредил, то-есть обратил бы внимание на то, что лучше оставить в неизвестности, и не могу поручиться, уважил ли бы Паулуччи мою просьбу. Тургенева, который с ним хорошо знаком, нет в Петербурге; он поехал в Москву, где ожидает его смерть матери. На письмо твое, в котором описываешь то, что случилось между тобою и отцом, не хочу отвечать, ибо не знаю, кого из вас обвинять и кого оправдывать. И твое письмо и рассказы Льва уверяют меня, что ты столько же не прав, сколько и отец твой. На всё, что с тобою случилось, и что ты сам на себя навлек, у меня один ответ: ПОЭЗИЯ. Ты имеешь не дарование, а гений. Ты богач, у тебя есть неотъемлемое средство быть выше незаслуженного несчастия, и обратить в добро заслуженное; ты более нежели кто-нибудь можешь и обязан иметь нравственное достоинство. Ты рожден быть великим поэтом; будь же этого достоин. В этой фразе вся твоя мораль, всё твое возможное счастие и все вознаграждения. Обстоятельства жизни, счастливые или несчастливые, шелуха. Ты скажешь, что я проповедую с спокойного берега утопающему. Нет! я стою на пустом берегу, вижу в волнах силача и знаю, что он не утонет, естьли употребит свою силу, и только показываю ему лучший берег, к которому он непременно доплывет, естьли захочет сам. Плыви, силач. А я обнимаю тебя. Уведомь непременно, что сделалось с твоим письмом. Читал Онегина и Разговор, служащий ему предисловием: несравненно! По данному мне полномочию предлагаю тебе первое место на русском Парнассе. И какое место, естьли с высокостию гения соединить и высокость цели! Милый брат по Аполлону! это тебе возможно! А с этим будешь недоступен и для всего, что будет шуметь вокруг тебя в жизни.

Адрес: Александру Сергеевичу Пушкину.

115. Л. С. Пушкину. Первая половина ноября 1824 г. Михайловское.

Брат, ты мне пришлешь немецкую критику Кавк.[азского] Пл.[енника]? (спросить у Греча) да книг, ради бога книг. Если гг. издатели не захотят удостоить меня присылкою своих альманаков, то скажи Сленину, чтоб он мне их препроводил, в том числе и Талию Булгарина. К стати о талии: на днях я мерился поясом с Евпр.[аксией] и тальи наши нашлись одинаковы. След. из двух одно: или я имею талью 15 летней девушки, или она талью 25 летн. мущины. Евпр.[аксия] дуется и очень мила, с Анеткою бранюсь; надоела! Еще комисии: пришли мне рукописную мою книгу да портрет Чадаева, да перстень — мне грустно без него; рискни — с Михайлом. Надеюсь, что разбойники тебя не ограбили. NB. Как можно ездить без оружия! Это и в Азии не делается.