Чингиз Гусейнов - Магомед, Мамед, Мамиш
Скачивание начинается... Если скачивание не началось автоматически, пожалуйста нажмите на эту ссылку.
Жалоба
Напишите нам, и мы в срочном порядке примем меры.
Описание книги "Магомед, Мамед, Мамиш"
Описание и краткое содержание "Магомед, Мамед, Мамиш" читать бесплатно онлайн.
"Что ж! - говорит Али.- Со временем можно и над-строить, только..." - и умолкает, не хочет огорчать Хуснийэ-ханум, потому что слышал о будущем этой улицы, о том, что угловой дом подлежит сносу. Он и проектирует надстройку через три квартала отсюда двух прекрасных особняков-дворцов, подлинных произ-ведений азербайджанского зодчества; угловой дом усту-пает им по габаритам и по архитектуре. Именно они по реконструкции должны украшать будущую улицу; а Хуснийэ-ханум не огорчишь; слыхала она об этих про-ектах, но чутье подсказывает, а пока оно не обманыва-ло, что еще неизвестно, кто кого переживет: план или дом; население растет с быстротой, какая не снится дру-гим городам, по темпам чуть ли не на первом месте в стране; вряд ли расщедрятся настолько, что станут ло-мать их дом. "Непременно спроектируй! - говорит она.Он и нас с тобой переживет, и правнуки наши увидят его".
Мамиш закрыл глаза, но веки подрагивают. В мировом океане - Каспий, на Каспии остров, на ост-рове буровая, на буровой - Мамиш. Хорошо, что рабо-тать в ночной смене.
Плывет и плывет теплоход. Утренняя теплынь сменяет-ся зноем, жара разлита повсюду, негде спрятаться. В воздухе ни дуновения, ни подобия ветерка, слой за слоем застывший зной. Поверхность моря, как зеркало, слепит глаза, когда смотришь, собирает палящие лучи и, отражая их, нещадно опаляет лицо. В такую погоду спать в густой тени на ветерке под стрекот кузнечиков... Вздремнул Мамиш чуточку, а этого порой хватает, что-бы взбодриться. Повезло, что работать в ночной, с вось-ми вечера до семи утра. Сравнительно прохладно все же. Тем, кто днем, труднее: море - зеркальная гладь, отбрасывающая солнце все целиком, будто приоткрыли крышку кипящего казана и горячий пар бьет в лицо. Мамиш однажды крикнул: "Не могу больше.." И побе-жал. Бежал, бежал - ив воду с эстакады. И долго по-том головы ломали: что с ним теперь делать? Наказать? Уволить? Премии лишить? А Мамиш искупался и не остыл; остыл, когда премии лишили и выговор зака-тили.
Ревет мотор, лязгают тяжелые цепи крана, скрежещут трубы, уши от гула закладывает. И когда спишь, дол-гий гул в ушах и крики мастера и верхового. И большие удивленные глаза Расима глядят на тебя то ли на дю-нах, то ли здесь, на море.
Спать, только спать... Сдал работу своему тезке Мамеду, а тот сдал Мамишу свою постель-кровать. И Ма-миш видит сны своего тезки, как тот - сны Мамиша. Это придумал Мамиш, хотя никаких снов, когда спишь. Прозвали того Мамед Второй, потому что Ма-миш - Мамед Первый, хотя и пораньше Мухаммеды-Магомеды были, много-много Мамишей. Спать, спать...
Добираешься до кровати, камнем падаешь и спишь бес-пробудно, и не замечаешь, что душно. Что простыня горячая, липнет к телу. А потом морской душ.
И считай, что мать родила тебя только что - свеж, как колодец. Все глубже и глубже. С наклоном, отклонени-ем, это Гая придумал, чтоб добраться до слоя. Прямо не доберешься, там глубоко, и буровых оснований таких еще не придумали. Мало осталось.
Еще несколько дней, и вырвется, а ты держи пока, вка-чивай раствор, чтоб раньше времени не вырвался из глубин густой поток. И по трубам потечет в гигантские серебристые резервуары в открытом море, оттуда - в чрева танкеров и снова - по трубам на заводы... Черным-черно лицо моря, будто не вода кругом, а пропасть. От гула эстакада дрожит под ногами. Трубы удлиняют-ся, ввинчиваются с отклонением, и Мамиш ротором буд-то крутит и крутит землю. Уснул Мамиш.
Даже Хасай Гюльбалаевич спит. Вспоминать не хочет, а может, забыл и оттого спит спокойно, почему Теймур раньше положенного добровольцем ушел на войну. И настоял, чтоб ни на какие курсы, а прямо на фронт.
Уж так случилось, что Теймур знал двух близнецов. Старший на час Ильдрым, а второй - Идрис. Идрис проучился четыре года, а потом как умственно отста-лый, с "прогрессирующим тугоумием", был отчислен из школы и вскоре, будучи физически здоровым, устроился в подручные к старому частнику сапожнику, что сидел в своем закутке напротив углового дома.
- Прокати меня, дядя! - попросил однажды долговя-зый Идрис шофера крытого грузовика, привозившего из пекарни хлеб в лавку на бывшей Базарной - угол бывшей Физули, рядом с бывшей трамвайной останов-кой, где теперь широкий проспект. А почему бы не прокатить? Садись! Идрис стал помогать шоферу за-гружать машину в пекарне и разгружать в окрестных лавках. Только ради того, чтобы прокатиться, Идрис, за которым утвердилась кличка Дэли, Дурачок, стал рабочим, хоть и не получал за это никакого вознаграж-дения - лишь через год, когда ему вручили паспорт, его оформили подсобным рабочим.
- Дэли, что ты делал? - спрашивали его дети на ули-це. И Идрис, с виду такой рослый, с наивностью ре-бенка шумно изливал свой восторг, громко гудел на потеху малышам:
- Завтра опять кататься буду!
В тот год, когда сабля из нержавеющей стали одного нашего знакомого, по его же свидетельству, творила чудеса, братья получили повестки из военкомата. Иль-дрым, безусловно, был годен защищать отечество, а Идрис... Но дело в том, что к тому времени в угловой дом уже дважды приходила с соседней улицы женщи-на, умоляла спасти племянника и, еще не получив согласия Хуснийэ поговорить с Хасаем, надела ей на палец кольцо с крупным бриллиантом, и рука Хуснийэ-ханум точно заиграла. Оно было чуть маловато, и пух-лый палец тотчас захватил кольцо. "Если это зада-ток..." - подумала Хуснийэ. Верни она кольцо у нее самой тоже были кольца (это чувство вспыхнуло и, увы, погасло тотчас...),- выстави она знакомую (это же-лание тоже возникло, но вмиг испарилось...), кто знает, как бы обернулось ее будущее? Но снять кольцо - что оторвать палец!
Шутка сказать - помочь! Спасти!.. Есть разнарядка!.. И в пору раздумий Хасая перед ним возникла фигура Идриса. И Хасая осенило.
- Нет, брата посылать нельзя, он же болен,- изумил-ся Ильдрым.
- Не учи нас, мы знаем, что делаем! - ответил Ха-сай.- Без тебя разберутся.
- Я тоже иду на войну! - ликовал Идрис.
- Ты же видишь,- сказал Хасай Ильдрыму,- без тебя он не может, куда ты, туда и он. Ильдрым решил, что Хасай или шутит, или Идриса жалеет, с братом разлучать не хочет.
- Меня на фронт берут! - говорил Идрис соседям по улице, а те недоуменно пожимали плечами, мол, кто-то кого-то дурачит. Хасай понимал, что на первом же городском призывном пункте Идриса отпустят, но важ-но, что к этому времени уйдет и рапорт о плане по рай-ону; а пока можно оттянуть срок призыва того, у кого мешок с тридцатками.
Идрис не успел пройти и двух верст от районного пунк-та до городского, как его демобилизовали; он вцепился в Ильдрыма, лил слезы, и его с трудом оттянули; конеч-но же, решили вслед за Ильдрымом, "пожалели Идриса в районе".
- Ну как, отвоевался? - спросил его старик сапож-ник, качая головой.- Ну и дела!..- Спросил при Теймуре, стрельнув в него презрительным взглядом. А потом Теймур слышал, как сапожник рассказывает кому-то:
- Видал, какой умник этот Хасай? Дурака забирает, а своего всеми правдами и неправдами оберегает! (Хотя Теймуру еще не пришел срок идти.)
- Слушай,- позвонили Хасаю,- кого ты нам посы-лаешь?
- Но он рвется!..- Хасай увильнул от разговора и ре-шил рискнуть еще: мол, недоглядел. На сей раз Идриса отпустили через неделю, аж до станции Баладжары, где был призывной пункт, протопал; Хасай получил гроз-ное предупреждение, и "фронтовая карьера" Идриса оборвалась. Но дважды высыпались на двуспальную кровать красные тридцатки, и Хуснийэ-ханум особенно понравились старинные серьги с полумесяцем и звез-дочкой-бриллиантом.
"Вот как призовут меня!.." - хвастался Идрис. Дети хохотали, а старик сапожник прикрикивал на них: "Не сметь!" По привычке Идрис еще несколько раз прошелся по улице, выкрикивая: "Я иду на войну!" - а потом забыл и, подолгу о чем-то напряженно думая, молча сидел на низком стуле сапожника и смотрел, как тот стучит молотком.
Кстати, Дэли Идрис и сейчас жив, переехал отсюда и живет у брата, который получил новую квартиру на всю семью за оперой. Идрис - грузчик в центральной пекарне, и не поверишь, что с Ильдрымом, который, бы-вает же такое, без царапинки вернулся с двух войн - немецкой и японской,- они близнецы; Ильдрым до во-лоска седой, а у Идриса черные-черные волосы и глаза молодым огнем горят. И он не помнит ни старика са-пожника, который умер, а закуток его снесли, ни тем более Теймура.
Хуснийэ-ханум поджидала Мамиша, подперев бока ку-лаками, как это она обычно делала: "А Гюльбала тебя ждал, ждал. Очень просил, как только появишься, что-бы шел к нему". Мамиш не успел еще переступить по-рог дома. Он чертовски устал. Мечтал еще на теплохо-де, придя домой, завалиться спать и спать. Пришлось лишний день задержаться на Морском. Даже чая попить не успел. И Мамиш пошел. Вверх по улице. К Гюльбале.
Устал, не хочется идти, ноги еле двигаются, но попро-сил Гюльбала, они не успели тогда поговорить, и Хуснийэ помирилась с сыном и не сердится на Мамиша, как же не пойти?
Какая нелепо крутая улица, но вот и дом Гюльбалы, вот его квартира, дверь отворил сам Гюльбала, и для Мами-ша открылась
Подписывайтесь на наши страницы в социальных сетях.
Будьте в курсе последних книжных новинок, комментируйте, обсуждайте. Мы ждём Вас!
Похожие книги на "Магомед, Мамед, Мамиш"
Книги похожие на "Магомед, Мамед, Мамиш" читать онлайн или скачать бесплатно полные версии.
Мы рекомендуем Вам зарегистрироваться либо войти на сайт под своим именем.
Отзывы о "Чингиз Гусейнов - Магомед, Мамед, Мамиш"
Отзывы читателей о книге "Магомед, Мамед, Мамиш", комментарии и мнения людей о произведении.