Чингиз Гусейнов - Доктор N

• Название: Доктор N
• Автор: Чингиз Гусейнов
• Жанр: Русская классическая проза

---

- Ах так? - насупился.

Серго оскорбил Филиппа Махарадзе, бедняга, как и я, строчит записки в Москву, надеясь, что покончат с приемами гражданской войны в условиях мирной обстановки: мол, надоело считаться со стариками с седой бородой, никак не поймут, - Серго выполнял наказ Сталина заклеймить националов, кончать с их особым мнением, - что самостоятельность, о которой мы толкуем, есть пропаганда (в уме - фикция). Не успеем тем татарам рты заткнуть, всякого рода султангалиевщина, как эти татары языки распускают, заклеймит потом словом: наримановщина! А их угомоним, грузины демагогию разводят, дашнакские недобитки наглеют, каждого допросить надо, каким крестом крестится (это Сталин сказал Серго по-грузински, зная, что Нариман понимает, но ты промолчал, дескать, не разбираешься в тонкостях языка). Серго постарался оправдать доверие Сталина: пригласил в гости слабовольного Кабахидзе, чтоб тот поддержал Кобу, выступил против духанщика Мдивани, а Кабахидзе, рассказывали про грузинский инцидент, вспыхнув, словом обжёг Серго и получил в ответ кулачные удары, - мол, лично был оскорблён (сталинским ишаком назвал его Кабахидзе).

- ... Оба вы к тому же, ты и Серго, не доверяете тюркам, хотя своих земляков тоже презираете.

- Не доверяем? А Кара Гейдар?

- Человек, у которого руки по локоть в крови.

- Крови противников новой власти! А Гаджи Бала? - вспомнил еще одного тюрка, которому благоволит Серго.

- Вот-вот, Гаджи Бала! Чего только он не творил в Азербайджане, выдвинутый Серго: воровал, брал взятки, гарем устроил из сельских красавиц, а когда народ взбунтовался, Серго всполошился. И что же? Прилюдно судил? Нет, дал директиву: признать ненормальным. А терпел, потому что тот служил хорошим орудием против меня.

- Личные счёты сводите?

- Я открыто высказался против Серго, а он начал мстить.

- И в чём она, месть?

- Серго нужно было удалить меня из Азербайджана, развязать руки в проведении своей кавказской политики. Сказал Мирзояну, а тот: Мы только ждем твоего согласия, - оживился, - и Нариманова здесь не будет! И Серго выступил с инициативой отзыва меня из Баку, в Центр выслать!

И ты смеешь толковать о ссылке: сосланные - те, что в Соловках!

Но я требовал, чтобы их вернули! Писал Ленину?

Его молчание воспринял как желание разобраться. И больше не напоминал, считая, что достаточно и письменного протеста, успокоился и отошел в сторону. Ах да: продолжал бороться с интернационалом недругов: армяне-грузины, Киров и тюрки-младокоммунисты.

Еще было из-за чего Кобе раздражаться - Нариман ему письмо принёс, Мамед Эмина, адресованное своему спасителю, опубликовано в Стамбуле (из Наркоминдела прислали): уязвить? припугнуть благодарностью классового врага?

Пока слово в слово Нариман переводил, замешательство Кобы сменилось беспокойством - Мамед Эмин обнародовал некие подробности их отношений, мало ли у Кобы недругов, и не поймешь, чего больше в моих врагах: соперничества? зависти? высокомерия - чего он, туземец, смыслит в их деле, особенно Троцкий и его подпевалы.

Вряд ли кто еще узнает о письме: презираемая им интеллигентская щепетильность Наримана в данном случае - во благо, не разболтает.

Какое, однако ж, длинное письмо! Примите благодарность,- переводил Нариман, - за чудо спасения в условиях, когда всего лишь принадлежность к мусаватской партии, а я был ее лидером, каралась расстрелом или ссылкой, и я признателен Вам, что, помня о прошлом, вызволили меня из бакинского плена, приютили в Москве, предлагали работу, простите, что покинул страну, не поставив Вас в известность.

- С удовольствием, - перебил Наримана, - отпустил бы на все четыре стороны, зря с ним нянчился, как волка ни корми... Поучает ещё из недосягаемой дали, смелый какой,- достану всюду.

... жить в условиях засилия Коммунистической партии, которая узурпировала власть, видеть имперскую политику, процессы денационализации, ассимиляции.

- Покажите-ка, - не поверил, Нариман показал выделенные в письме курсивом слова: ещё русификация.

- Старые песни,- Коба вслух, будто кто может подслушать.

... насильственное подавление ростков национальных свобод на Украине, на Кавказе, в Туркестане, с особым упором на преследуемые тюркские народы и вообще мусульман. Рано или поздно рухнет ваша деспотическая система, диктаторство русского империализма.

- Тоже мне пророк! - усмехнулся Коба, и следа нет от прежнего раздражения, даже доволен будто.

Что ж, пора собирать новый актив, точнее - конференцию бюро ячеек организаций АКП(б), чтобы окончательно решить с д-ром Наримановым, который лечить нас вздумал.

- Чисто писательский подход.- Сталин с глазу на глаз, без Серго, инструктирует Ем. Яр-ского. И я некогда стишками забавлялся. Несовместимо это: поэзия и политика. Я так думаю. Докторов тоже лечить надо. Мозги вправлять, чтоб в верном направлении думали.

ПСИХОНЕВРОПАТИЧЕСКИЕ ГАЛЛЮЦИНАЦИИ НЕСТЕРПИМОЙ ЖАРЫ

А вечером, когда жара спадет, она только слегка отпускает, но так же душно: днем невмоготу прятаться за толстыми каменными стенами и вести утомительные беседы Ем. Яр-ского с членами ячеек: выспрашивать, допрашивать, задавать наводящие вопросы, притворяться порой простачком.

Да, на партактиве в Баку (точная дата: 12 июля 1923 года), без Нариманова, всего один вопрос и, как водится, разное (Информация о болезни т. Ленина), ох, трудно в жару собрать народ - назначили в семь вечера, а уже тридцать пять восьмого, сердится,- наконец-то!

Председатель собрания секретарь ЦК АзКП(б) Мирзоян предоставил слово Ем. Яр-скому (и все его громкие титулы): По поводу докладной записки, поданной т. Наримановым в ЦК нашей партии.

- С корабля на бал... Если по Нариманову, как это ясно прочитывается из его записки (хоть бы какое шифрованное письмо его попалось!) между Азербайджаном нынешним и царским нет разницы, сменилась только вывеска... Выписаны отточенные формулировки, пунктиром из доклада Нариманова:

- нет истинных коммунистов;

- процветает откровенный шовинизм;

- нарушается национальная политика: эстафета одна Сталин - Серго Киров, эстафета другая Микоян - Саркис - Мирзоян;

- атакуют, наскоки за наскоками, молодые левые за его, Нариманова, поддержку нэпа (против нэпа Киров, Мирзоян, Гусейнов, Кара Гейдар, кто еще?);

- неслыханные бесчинства славной освободительницы: 11-й Красной Армии (мародерство);

- нечеловеческий титанический труд народов - во имя чего (маловерие?); итд.

И вдруг с чего-то о кемалистских (Мустафы Кемаля Ататюрка?) турецких агентах... - Пауза, чтоб кто-то возразил, несогласный.- А ведь Нариманов,высказать заранее заготовленное,- будь он здесь, тут же ополчился б против слова кемалисты: дескать, кемалистская Турция - нам друг. Кто спорит? Друг-то друг...

Серго реплику бросил: - В каждом мусульманском уголке есть турецкий агент, который ведет бешеную агитацию против нас!

- И я Нариманову о том же! Что с того, что в свержении мусаватского режима принимали участие и кемалистские офицеры, были с нами чуть ли не в ревкомах? Им важно было нашими руками решать свои задачи.-Это надо внедрить, вышибив из тюрок кемалистский душок.

И Серго снова в подмогу: - Да, турки дали нам, большевикам, возможность советизировать Азербайджан, Дагестан и Туркестан тоже, но я как-то заметил Нариманову: не забывай, что азербайджанские семинаристы в первый год советизации носили значки-портреты не твои и не Ильича, а Мустафы Кемаля!

- ... Этот душок. - И к наримановской записке, что в пролетарском Баку, руководящие работники подбираются по национальному признаку: Договориться до такого! Один тащит другого: Микоян (оглянулся, будто ищет) Саркиса (ни того, ни другого), а Саркис - Мирзояна, вот он, сидит здесь, председательствует.

С места: Позор!

-Короче, политика вышибания тюрок, их везде задавили, аж кости трещат. И о Серго: мол, какая-то непонятная ненависть к тюркам.

С места: Неправда!

- А я что говорю?! - Тут же риторический вопрос: - Чего заслуживает человек, который освещает перед ЦК ложно положение на местах, вводит ЦК в заблуждение, это, товарищи, вы можете судить сами. Мы приехали, мы разузнали, теперь можем сказать ЦК: Это не так. Нет и следа. Зачем нам подсовывают углубление национального вопроса в Закавказье, когда мы это уже давным-давно изжили?

Сидящий здесь Серго доказал преданность революции не тем, что написал какой-то роман,- глядит в текст перед собой,- о Соне и (по слогам) Бе-га-ди-ре, а тем что без устали сражался за Советскую власть.

Мордобитие? Но кто безгрешен? Якобы тюркское крестьянство ищет и не может доискаться правды у себя на родине, потому что никто не уразумеет языка. Призывает осторожничать при реквизициях, экспроприациях, дабы не разжигать страсти. Товарищи Зиновьев и Радек в свое время ругали Нариманова за его послабление буржуазии, она жила здесь вольготно. И это в то время, когда вот-вот,- сделал паузу, глянув в окошко, и все взоры устремились туда в ожидании увидеть нечто,- грянет мировая революция. Что? Скажете, что не тот накал? Было прощупывание, с Польшей. Помните? Счастье на штыках: Даешь Варшаву! Еще напомнить?