Генри Мортон - Рим. Прогулки по Вечному городу

• Название: Рим. Прогулки по Вечному городу
• Автор: Генри Мортон
• Издательство: Эксмо, Мидгард
• Жанр: Путешествия и география
• Год: 2009
• ISBN: 978-5-699-23946-7

Об этом городе без малейшего преувеличения можно сказать — он был, есть и будет; перефразируя известную песню — был, есть и останется Вечным. Тому, кто оказался в этом городе, открывается панорама мировой истории с древнейших времен и до наших дней: холмы, видевшие республику, на которую равняются современные демократии; дворцы и храмы — наследие величайшей в истории человечества империи; катакомбы первых христиан, церкви и соборы, прославившие в веках христианскую религию; монументы Нового времени и приметы сегодняшнего дня — неоновые сполохи рекламы, модернистские архитектурные проекты, автомобильные «пробки» на запруженных улицах.

---

За этим ударом последовал другой, почти такой же жестокий. Умер Паттерсон, оставив дочери гораздо меньше, чем она предполагала, и отомстил ей словами завещания: «Моя дочь Бетси всю жизнь была непослушна и никогда не считалась с моим мнением и моими чувствами. Честно говоря, она причинила мне больше беспокойства и неприятностей, чем все остальные дети, вместе взятые, и ее безрассудство и непослушание стоили мне больших расходов».

Она вернулась в Америку в сорок девять лет. Приобрела репутацию ужасной скряги. Жила в пансионах Балтимора, как будто у нее не было ни гроша. Она превратилась в забавный персонаж: появлялась всегда с красным зонтиком и ковровой сумкой. А у себя в комнате держала чемоданы, полные модных в прошлом европейских нарядов. Элизабет часто доставала бальное платье, подаренное ей Полиной Боргезе, и очень берегла смокинг мужа, который он надевал на свадьбу. Любила поговорить о своих былых победах и однажды спросила кого-то, кто недавно приехал с континента, не слыхал ли он там о ее красоте. Она умерла в девяносто четыре года и оставила состояние в полтора миллиона долларов. Мать балтиморских Бонапартов, которая по праву могла бы быть королевой, скончалась в 1879 году, и большая часть ее состояния досталась двум ее внукам, Жерому Наполеону и Чарлзу Джозефу.

Жером стал выдающимся военным и, уйдя из американской армии, служил во Франции под командованием своего кузена, Наполеона III. Он был в Балаклаве, Инкермане и Седане и сопровождал императрицу Евгению в ссылку в Англию. Младший брат, Чарлз Джозеф Бонапарт, стал секретарем военно-морского ведомства в администрации Теодора Рузвельта в 1905 году, а позже — министром юстиции Соединенных Штатов.

Американская ветвь рода Бонапартов пресеклась в 1945 году, когда бездетный старый джентльмен по имени, конечно же, Жером Наполеон, споткнулся о поводок собачки своей жены, упал неподалеку от Центрального парка в Нью-Йорке и умер от полученных повреждений. Но род продолжается по женской линии на континенте, и мысль об этом компенсировала бы Элизабет Паттерсон многие печальные моменты ее жизни.

Наполеон намеревался сделать Рим своей второй столицей и мечтал, подобно Августу, смотреть на него, стоя на Капитолийском холме. Несмотря на то, что его войска заняли Рим, что он заставил отречься одного папу, унизил другого, ему так и не удалось насладиться своим триумфом. Его влияние на Рим и Италию было так велико, что невольно ищешь какой-нибудь его вещественный знак. Но есть лишь Пьяцца дель Пополо и сады Пинчьо, которые переделали его архитекторы.

Казалось, мысль о Риме никогда его не покидала. Когда родился сын Марии-Луизы, ему присвоили гордый титул «короля Рима», который по праву принадлежал папе. Это был молодой человек, известный бонапартистам как Наполеон II, прочим — как герцог Рейхштадтский, романтики же называли его Орленком. Он умер в двадцать один год.

Всем, кто хотел бы побольше узнать обо всем этом, следует отправиться в музей Наполеона, помещающийся в палаццо Примоли в конце Виа Кондотти. Здесь можно увидеть портреты и семейные реликвии Бонапартов, автографы, письма, императорское одеяние и столовые приборы. Есть отдельный зал, посвященный веселой Полине. Я подумал, что несчастную и глубоко заблуждавшуюся Элизабет Паттерсон стоило бы представить хотя бы одним снимком, ведь она жила уже во времена фотографии. Одна из самых трогательных реликвий — маленькая коробочка драгоценного дерева, в которой хранится молочный зуб Орленка.

4

Должно быть, никто не приводит своих портных в такое отчаяние, как священники: эти выцветшие сутаны, старые шляпы, широконосые нечищеные туфли! Возможно бешеные нападки святого Иеронима на священников-франтов V века с завитыми и надушенными локонами, передвигающихся на цыпочках, чтобы не испачкать обувь, до сих вызывают леденящий душу страх у всех тайных церковных браммелистов.[92] Хотя, если кто желает посмотреть, как красив может быть священник, тому следует отправиться в мастерскую Гаммарелли или к другим портным для людей духовного звания на Пьяцца делла Минерва, недалеко от Пантеона.

Это самая модная улица Рима, если иметь в виду моду священнослужителей. В витринах — обширные коллекции широкополых шляп, попадаются митры, литургические шапочки-биретты, маленькие, обтянутые фиолетовой и красной тканью пуговицы, шнуры и тесьма разных цветов, крепкие башмаки, которыми, верится, можно дать чувствительный пинок дьяволу, и эти искусно сделанные шапочки-пилеолусы, белые для папы, красные для кардиналов, пурпурные для епископов, черные для обыкновенных священнослужителей — головной убор, известный как zucchetto.[93] Гаммарелли пользуется привилегией: после смерти очередного папы, пока конклав выбирает нового понтифика, портной имеет право сшить три белых сутаны — одну на высокого человека, вторую — на человека среднего роста, и третью — на человека маленького роста. Так что, каким бы ни оказался избранник Священной коллегии, на него немедленно можно будет надеть белую zimarra,[94] и проводить на галерею собора Святого Петра, чтобы он впервые благословил народ. Единственным случаем, когда Гаммарелли оказался не на высоте, было избрание папой Бенедикта XV, который был таким крошечным, что даже самая маленькая из трех сутан оказалась ему велика и ее пришлось подкалывать, чтобы папа смог появиться перед народом. До 1566 года папы носили красное, но в этом году выбрали Пия V, доминиканца, и он, став папой, продолжал носить свое белое одеяние. С тех пор все папы стали носить белое. Однако его головной убор и mozzetta — небольшая, отороченная мехом бархатная накидка, а также плащ и туфли тем не менее по-прежнему остаются красными.

Мне всегда казалось, что наиболее романтично выглядит красный головной убор кардинала. Этот волшебный предмет величественно путешествует по истории и живописи. В Риме вы можете увидеть его старым и пыльным, линялым, висящим в титульной церкви, которой его завещал покровитель. Я напрасно искал шляпу кардинала в витринах магазинов. Мне сказали, что их не продают, а делают исключительно на заказ. Еще мне сказали, что сейчас шляпы кардиналов — не такие, какими когда-то были. Сейчас они являются только символом, их никогда не носят; тулья почти перестала существовать — остался лишь широкий твердый кант, с которого свисают пятнадцать кисточек. Тем не менее шляпы стоят по 20 фунтов каждая. Есть история, согласно которой кардиналы обязаны этим головным убором женщине, графине Фландрской, которая во времена Лионского совета, в 1145 году, пожаловалась, что в митрах не отличает кардиналов от аббатов и других священнослужителей. Начиная с Бонифация VIII, который вступил на престол в 1297 году, кардиналы стали носить одежду королевского пурпурного цвета, но в 1464 году Павел II, любивший окружать себя роскошью и великолепием, переодел священную коллегию в алый цвет на время Великого и Рождественского постов, а также заседаний конклава. В эти периоды можно отличить кардинала от епископа только по красной скуфье и красным чулкам. Джону Ивлину сказали в Риме, что всем евреям предписывалось носить красные головные уборы, пока какой-то близорукий кардинал по ошибке не поприветствовал одного из них, приняв за такого же, как сам, члена Священной коллегии. После этого евреям велели одеваться в желтое!

Обсуждая одеяние кардинала, портной становится тих и почтителен. С таким же благоговением даже в наши дни, не располагающие к соблюдению формальностей, военный портной занимается полной формой маршала. Из всех священнослужителей, включая папу, кардиналы самые модные, и у них наиболее обширный гардероб. Повседневная одежда кардинала — черная сутана и короткая черная накидка, обшитая по краю алым шнуром, с алыми, обтянутыми материей пуговицами и алыми петлями. С ними он носит алый пояс, ленту на шее и алые чулки. Выходя на улицу, кардинал надевает обычную шляпу священника, отделанную красной шелковой лентой и пятнадцатью золотыми кисточками. В официальной обстановке кардинал появляется в плаще алого шелка поверх черной сутаны, в особо торжественных случаях его сутана — алая, надевается с кружевным стихарем и короткой круглой накидкой под названием mantelleta, оставляющей руки свободными.

Для церемоний в присутствии папы кардиналу требуется еще более роскошная одежда, какую надевают на приемы при дворе. Алая сутана со шлейфом, кружевной стихарь и большой полукруглый плащ алого шелка, выкроенный как древняя римская paenula, которая надевается спереди в рукава, а сзади располагается в виде длинного хвоста, называемого сарра magna. Плащ имеет капюшон алого шелка (с 25 октября по 25 апреля подбитый горностаем для тепла), и красный головной убор, в те дни, когда он нужен, надевается поверх этого капюшона, как мы и видим на старых портретах. Шапочка — biretta, чулки и перчатки — алого цвета.

Сегодняшние кардиналы уже не миллионеры и не ездят в тяжелых экипажах, запряженных черными жеребцами, которые были приметой римских улиц около века тому назад. Но статус их примерно соответствует статусу принца. В римском обществе принято, что слуга со свечой встречает кардинала у подножия лестницы, провожает его в приемную, а когда он уходит, сопровождает до автомобиля, идя впереди. Жилище кардинала, каким бы скромным оно ни было, до сих пор «дворец», и он имеет право держать там трон. Трон может быть повернут к стене и никогда не использоваться, кроме как в тот период, когда папа умер, а его преемник еще не избран. Бывает около десяти дней междуцарствия, когда кардинал может повернуть свой трон на сто восемьдесят градусов и сидеть на нем перед тем, как отправиться заседать в конклаве.