Марк Хукер - Толкин русскими глазами

• Название: Толкин русскими глазами
• Автор: Марк Хукер
• Издательство: ТТТ
• Жанр: Прочая документальная литература
• Год: 2003

Первое в мире крупномасштабное исследование переводов на русский язык произведений выдающегося английского писателя Дж. Р. Р. Толкина, роман-эпопея которого, «Властелин Колец», признан лучшей книгой XX столетия, Марк Т. Хукер, известный американский толкиновед, на примере не имеющего аналогов в мировой практике количества русских переводов «Властелина Колец» и «Хоббита», умело демонстрирует, что эти переводы содержат не только текст и философию оригинала, но также отражают и особенности русской национальной культуры, российской истории XX века, а помимо этого еще и взгляды самих переводчиков.

Для всех поклонников творчества Дж. Р. Р. Толкина, а также тех, кто интересуется проблемами художественного перевода и, в более широком смысле, взаимодействием мировых культур.

---

В изданной версии восстанавливается фраза «я тогда с ней не объяснился», но сохраняется временная погрешность, и дело Сэма по-прежнему неверно переведено как работа.

— Похоже, ей, бедняжке, не очень-то по нраву был наш отъезд тогда. Ну я, как собрался, ничего говорить не стал, и она не сказала. А потом я не говорил, потому что работы невпроворот навалилось (Г&ГВК.334).

Дж. Р. Р. Т.: «Сдается мне, ей совсем не по нраву мое дальнее странствие, бедняжке, но раз я тогда с ней не объяснился, то и она ничего об этом не могла сказать. Я же с ней не объяснился, потому что надо было сначала дело сделать» (R.376).

На перевод К&К, похоже, повлиял вариант Г&Г, поскольку они также написали «навалилась работа», имея в виду часть дела Сэма, кроме того и у них имеется та же временная погрешность, что у ВАМ, Грузберга и Г&Г.

— Бедняжке совсем не по душе пришлось, что я пропадал столько времени. Я с ней сразу не успел поговорить, и она, конечно, тоже смолчала. А потом я опять с ней не поговорил, потому что навалилась работа, и надо было сначала разобраться с делами (К&К ВК.420).

Бобырь не включила этот эпизод в свой пересказ, но Уманский восстановил его — к сожалению, с теми же искажениями, что и все остальные переводчики. Его Сэм говорит:

— В Рози, Рози Коттон, — ответил Сэм. — Кажется, ей вообще не нравились мои отлучки, бедной девочке; но так как я не говорил с ней об этом, она не могла высказать свое мнение. А не говорил я потому, что прежде всего должен был закончить работу (У IV.856),

Сэм не сделал Рози предложение не потому, что ему предстояло слишком много работы. Он не сделал предложение, поскольку долг велел ему сопровождать Фродо, выполнявшего свою миссию, а Сэм не хотел говорить о чем-либо до того, как ушел с Фродо в приключение, из которого он мог и не вернуться. «Я же с ней не объяснился, потому что надо было сначала дело сделать» относится ко времени до их ухода, а не после возвращения. С другой стороны, сам Толкин женился на Эдит прежде, чем ушел на войну.

Глава VI. ИСКУШЕНИЕ ЗНАНИЕМ И ВЛАСТЬЮ

И увидела женщина, что дерево хорошо для пищи, и что оно приятно для глаз и вожделенно, потому что дает знание; и взяла плодов его и ела; и дала также мужу своему, и он ел.

И открылись глаза у них обоих, и узнали они, что наги, и сшили смоковные листья, и сделали себе опоясания.

Книга Бытия, гл. 3:6,7

Сказание об искушении эльфийских кузнецов и о том, как они были преданы, относится ко Второй эпохе Средиземья. И в сказании этом речь идет о воздействии власти (power), которую Толкин рассматривает как «во всех этих преданиях — слово зловещее и недоброе, за исключением тех случаев, когда оно применяется по отношению к богам» (L.152). В глуши Средиземья, опустошенного в результате битв с Изначальным Врагом, эльфы-изгнанники игнорируют настоятельный совет вернуться на Запад. Для Толкина это сказание — «что-то вроде второго падения или, по крайней мере, «заблуждения» эльфов» (L.151), когда они «оказались на волосок от того, чтобы взяться за «магию» и машины» (L.152). Отказываясь возвращаться на Запад, эльфы «хотели наслаждаться миром, блаженством и совершенной памятью «Запада» — и в то же время оставаться на бренной земле, где их престиж как высшего народа, стоящего над дикими эльфами, гномами и людьми, был несравненно выше, нежели на нижней ступени иерархии Валинора» (L. 151).

Саурон также отказывается возвращаться на Запад, не желая предстать перед судом богов. Мало-помалу, следуя по пути, вымощенному благими намерениями, он постепенно перерождается, становясь воплощением Зла, и стремясь к абсолютной власти. Он играет на стремлении эльфов к величию, убеждая их, что вместе они смогут исцелить пустоши и «сделать западное Средиземье столь же прекрасным, как Валинор. На самом-то деле то был завуалированный выпад против богов; подстрекательство попытаться создать отдельный независимый рай» (L. 152). Гиль-Галад и Эльронд отвергли замыслы Саурона, но эльфы Эрегиона попались в его западню. Именно о них повествует Эльронд во второй главе второй книги ВК. Это сказание:

об эльфийских кузнецах Эрегиона и их дружбе с Морией, об их жажде знаний, сыграв на которой, Саурон и заманил их в западню. Ибо тогда его злая сущность в облике еще не отражалась, и они приняли его помощь и стали искусны в своем ремесле, в то время как он вызнал все их секреты, и предал их, тайно выковав в пламени Огненной горы Единое Кольцо, чтобы стать их господином. Но Келебримбор постиг его замысел и спрятал созданные им Три Кольца. И вспыхнула война, и земли были разорены, а ворота Мории закрылись (F.318).

Ключом к этому эпизоду является фраза: «их [эльфов] жажде знаний, сыграв на которой, Саурон и заманил их в западню». Эта фраза связывает знание со злом, которое воплощает Саурон. Без этой связи ослабляется сама основа толкиновской философии знания. Большинство переводчиков успешно справились с этой фразой, и их удачные формулировки скорее отличаются по стилю, чем по содержанию. Сокращенный пересказ Бобырь, к сожалению, не содержит ни этого, ни всех остальных эпизодов, рассматриваемых в данной главе.

В версии К&К сказания Эльронда повествуется «об их [эльфов] страсти к знаниям, через которую Саурон и уловил их в свои сети» (К&К СК.363). В переводе Грузберга Эльронд рассказывает Совету «об их страсти к знаниям, из-за чего Саурон и заманил их в ловушку». Изменения в формулировке Грузберга, которые внесли Александрова и Застырец, были чисто поверхностными (Гр ТК.322). Эльронд у ВАМ повествует «о жажде знаний, из-за которой они попались в сети Саурона» (ВАМ СК.275). У Немировой получилось нечто среднее между Грузбергом и ВАМ. Ее Эльронд рассказывает об «их жажде знаний, которой воспользовался Саурон, чтобы заманить их в ловушку» (Н ХК.283). Версия Грузберга носит чуть более разговорный характер, чем у К&К, а у ВАМ она менее дословная. Все четыре, однако, достаточно хорошо передают смысл эпизода.

Волковский напрямую связывает зло Саурона со стремлением эльфийских кузнецов к знанию. Хотя фраза «Саурон и заманил их в западню» пропущена, его точный и изящный перевод, тем не менее, откладывается в памяти. Согласно Волковскому, гости на Совете Эльронд слушали сказание

о живших в тесной дружбе с морийскими гномами эльфах-кузнецах из Эрегиона, — эльфах, которых погубила неуемная тяга к знанию. В ту пору Саурон еще не стал зримым воплощением зла: прекрасен был его облик и обольстительны речи. Он предложил эльфам свою помощь и вправду научил их многому, но сделал это лишь для того, чтобы вероломно выведать самые сокровенные тайны. Добившись желаемого, Саурон выковал в горниле Огненной горы Кольцо Всевластья, которое должно было дать ему власть над всеми магическими Кольцами эльфов (В ДК.ЗЗЗ).

Для советского читателя ключевое слово здесь — вероломно, что дословно означает «сломанная вера». Использование этого слова обычно связывают с нападением нацистской Германии на Советский Союз в июне 1941 года. Практически каждая русская книга по истории Второй мировой войны, написанная в советский период, включает это слово в первое же предложение своего описания нападения немецко-фашистских войск. В «Военном энциклопедическом словаре» о начале войны говорится следующее: «22 июня 1941 года, без объявления войны, вероломно нарушив договор о ненападении, немецко-фашистские войска внезапно вторглись на территорию СССР»[118]. Гражданский, хотя не менее прямолинейный, «Советский энциклопедический словарь» начинает статью, посвященную первому период войны (1941 — ноябрь 1942) точно так же, указывая на «вероломное нападение немецко-фашистских армий на СССР в ночь на 22 июня» (СЭС, с. 204.а). Для советского читателя использование этого слова в таком контексте вызывает столь же привычные ассоциации, как для американцев фраза «день вечного позора» из речи Рузвельта, последовавшей за нападением Японии на Пёрл-Харбор.

У читателей Волковского вся эта сцена вызывает ощущение deja vu. Параллели между Советами и нацистами и эльфийскими кузнецами и Сауроном бросаются в глаза. Пока остальная Европа балансировала на грани войны, Сталин и Гитлер занимались внешнеполитическими интригами, тайно сотрудничая и сговариваясь между собой, каждый в надежде получить преимущество над противником. Все это отчасти напоминает Саурона и эльфийских кузнецов. В августе 1939 года Гитлер и Сталин заключили Пакт о ненападении, который содержал секретные соглашения по сути делившие между ними Восточную Европу. По этому разделу Сталин получал Западную Украину и Белоруссию, до того входившие в состав Польши, и три балтийских государства: Литву, Эстонию и Латвию. Гитлер получал западную часть Польши, а также гарантии, что при вторжении на свою часть территорий, предназначенных для оккупации, ему не придется воевать одновременно на двух фронтах. Результатом раздела Польши между Россией и Германией явился casus belli — формальный повод к объявлению Второй мировой войны. Меньше, чем спустя два года Гитлер нарушил Пакт и вторгся в Россию, «и вспыхнула война, и земли были разорены» (F.318).