Кодзи Судзуки - Кольцо (другой перевод)

• Название: Кольцо (другой перевод)
• Автор: Кодзи Судзуки
• Жанр: Ужасы и Мистика

---

Асакава снял очки, чтобы хоть немного дать отдохнуть глазам, и теперь он вынужден был читать, уткнувшись носом в страницы. Приходилось прилагать неимоверные усилия, чтобы не заснуть над очередной папкой. Это требовало сильного нервного напряжения, и Асакава чувствовал себя вконец измотанным.

Девять вечера… Мертвую тишину архива нарушил дикий вопль Рюдзи:

— Наконец-то! Вот она!

Асакава подошел к Рюдзи, опустился на пол рядом с ним и нацепил очки. Вот что он прочел:

Идзуосима, Сасикидзи,

Садако Ямамура, 10 лет.

Фотоотпечаток сделан

29 августа 1957 года.

В приложенном листке значилось: «Испытуемой было задано спроецировать на фотобумагу свое имя (белые буквы на черном фоне). Подлинность результатов не вызывает ни малейшего сомнения».

На фотоснимке Асакава увидел белый иероглиф «гора», плывущий по черному фону. Точно такой же иероглиф он первый раз увидел четыре дня назад на экране телевизора в коттедже Б-4.

— Это мы уже видели, — тихо сказал он, и голос его дрожал. На кассете сразу же после сцены с этим иероглифом начиналось извержение Михары. С замиранием сердца Асакава вдруг вспомнил, что в десятой сцене на экране старого телевизора появлялся еще один иероглиф: «непорочность»[6]. Все сходится: «гора» и «непорочность» — Ямамура Садако.

Имя десятилетней девочки с острова Идзуосима.

— Что скажешь? — наконец спросил Такаяма.

— Никаких сомнений. Это она. — К Асакаве снова вернулась надежда. Может быть, они успеют в срок. Может быть, ему удастся выжить и спасти жену и дочку. На душе у него стало чуть-чуть спокойней.

6

Шестнадцатое октября, вторник

Асакава и Такаяма глядели на быстро удаляющийся берег с борта скоростного катера, который вышел из порта Атами ровно в четверть одиннадцатого. Арендованная машина осталась на большой земле — паром до Идзуосимы не ходил. Асакава поставил автомобиль на платной стоянке недалеко от парка отдыха Корокуэн. Ключи от машины он все еще сжимал в кулаке левой руки.

Плыть до Идзуосимы было около часа. Пока они плыли, небо постепенно затягивалось облаками, ветер все усиливался. Пассажиры в основном расселись по своим местам, на палубе почти никого не было. Асакава, пока покупал билеты, в спешке не успел ничего толком выяснить, но было похоже на то, что к острову приближается тайфун. Высокие волны с силой ударялись в корму, и катер бросало из стороны в сторону.

Попивая из жестяной банки горячий кофе, Асакава мысленно прокручивал в голове события предыдущего дня. Он никак не мог разобраться в собственных чувствах — то ли гордиться тем, что они так заметно продвинулись на пути к разгадке, то ли досадовать на то, что им не удалось за более короткий срок отыскать имя Садако Ямамура. Ведь в конечном итоге все зависело от их проницательности — заметят они мгновенные затемнения экрана — «смаргивания» — или нет. После этого они пришли к выводу, что запись на кассете не снята видеокамерой, а фантастическим образом зафиксировала зрительные, осязательные и прочие ощущения конкретного человека. Причем произошло это именно в коттедже Б-4, когда видеомагнитофон работал в режиме записи.

Из этого следовало, что человек, спроецировавший изображение на пленку, обладает поистине невероятными экстрасенсорными способностями. Рюдзи сумел правильно оценить присущую этому человеку неординарность, и в конце концов они с Асакавой нашли нужные имя и адрес. Хотя… У них до сих пор нет стопроцентной уверенности в том, что именно Садако Ямамура записала эту злополучную кассету. Просто кроме девочки с Идзуосимы других «подозреваемых» им обнаружить не удалось. Поэтому было принято решение отправиться на остров, чтобы понять, ошибаются они в своих подозрениях или нет.

Качка продолжалась. У Асакавы появилось дурное предчувствие. А что, если они сделали ужасную глупость, отправившись на Идзуосиму вдвоем? Не лучше ли было разделиться? Не дай бог тайфун настолько приблизится к острову, что им не удастся выбраться оттуда. Кто тогда будет спасать Сидзуку и Йоко? Ему и так осталось всего ничего — через полтора дня в десять ноль четыре пополудни его срок истекает.

Грея ладони о теплую банку с кофе, Асакава чувствовал, как силы покидают его. Он повернулся к Рюдзи:

— Нет! Я до сих пор не могу поверить, что человек способен на такое.

— А кого волнует, можешь ты поверить или нет? — ответил Рюдзи, не отрывая взгляда от карты острова, которую он держал перед собой. — Так получилось, что ты просто поставлен перед фактом. Пойми, то, что мы с тобой видим, — толь ко ничтожная часть непрекращающихся ни на секунду вселенских метаморфоз.

Он поудобней разложил карту на коленях и продолжал:

— Ты слышал о теории Большого Взрыва? Так вот, считается, что двести миллиардов лет назад произошел колоссальный взрыв, в результате которого образовалась Вселенная. Развитие этой Вселенной от ее возникновения до наших дней можно представить в виде дифференциального уравнения… Собственно говоря, с помощью этого самого уравнения можно описать все явления, происходящие и происходившие во Вселенной: и то, что было миллиард лет назад, и сто миллиардов лет назад. Да что там, даже то, что происходило в следующую же после Большого Взрыва секунду… Но увы! Сколько бы ученые ни пытались найти выражение для «точки зеро» — то есть самого момента взрыва — и понять, как там все устроено, ничего не получается. Уравнение не срабатывает. Что было до начала — неясно, и точно так же неясно, что будет в конце. Сложно представить, как наша Вселенная закончится… Она поглотит космос или космос ее… Человечество существует где-то посередине, на пути от начала к концу, и, соответственно, кроме каких-то промежуточных явлений ничего не осознает. Совсем как отдельно взятый индивид. Точь-в-точь как мы с тобой… — Рюдзи дернул Асакаву за руку — вспомни себя, когда тебе было три года или год. Это сложно, но можно. Опять же, есть семейные альбомы с фотографиями.

Асакава согласно кивнул. Рюдзи с улыбкой продолжил:

— А теперь попытайся представить, что было с тобой до того, как ты родился. Или что будет после того, как ты умрешь… Это нашему воображению не под силу.

— Что значит «после того как ты умрешь»? Там разве вообще что-то может быть? Ничего там не будет: темень да пустота. Конец света.

— А ты хоть раз умирал?

— Нет, конечно. — Асакава вдруг сделался серьезным и отрицательно покачал головой.

— Значит, ты не можешь знать, что будет после смерти.

— Ты про бессмертную душу, что ли?

— Да нет! Я только говорю, что нам ничего не известно. Просто когда речь заходит о рождении человека, то предположительное существование души или какой-то другой тонкой материи очень многое объясняет. А то послушаешь современных молекулярных биологов, и уши вянут — абсолютная бессмыслица. Ты, наверное, слышал, что эти ребята вытворяют — они заливают аминокислоты двадцати видов в пробирку, а пробирку помещают в электромагнитное поле. Там все это дело хорошенько взбалтывается, а потом мировому сообществу на блюдечке с голубой каемочкой преподносится чудо — искусственный белок, «основа жизни». И как люди могут верить в этот бред? Если уж на то пошло, то предположение, что наш мир был создан Господом Богом, звучит для меня гораздо более осмысленно. Я, например, считаю, что в момент рождения человека высвобождается какая-то специфическая энергия. Или даже, скорее не энергия, а некая воля… — Было видно, что Рюдзи задет за живое. Он в возбуждении придвинулся к Асакаве поближе, пытливо заглянул ему в лицо, но вдруг смешался и неожиданно переменил тему: — Когда мы были в музее, я заметил, что ты по уши погрузился в биографию профессора Миуры. Что, интересно было? Ты там что-то новое для себя откопал?

…ага… значит, Рюдзи заметил, что я не успел дочитать выкладки на стенде… Стыд какой… Что же там было?.. Докторская диссертация… Мысль — это энергия. И эта энергия…

Асакава хмуро сказал:

— Там было написано, что мысль — это такой вид энергии…

— И что дальше?

— А дальше я не успел прочитать!

— Очень и очень жаль. — Рюдзи усмехнулся. — Именно там и начинается самое интересное. Профессор совершенно невозмутимо повествует о таких вещах, от которых обычному человеку сначала дурно станет, а потом и вовсе шарики за ролики заедут. Короче, старичок ни много ни мало настаивает на том, что мысль есть энергетическая форма жизни.

— В смысле, что вот я подумал о чем-то, и моя мысль прямо в голове берет и превращается в отдельную форму жизни?

— Ну, типа того.

— Ну, знаешь, это он загнул.

— Может, и загнул, конечно, но до него в этом роде и другие светлые головы высказывались. Знаешь когда? Еще до нашей эры. Просто Миура рассматривает мысль как видоизмененную форму энтелехии[7]. — На этом месте Рюдзи отчего-то потерял интерес к разговору и уткнулся в разложенную у него на коленях карту острова.