Даниил Корецкий - Настоящее имя

• Название: Настоящее имя
• Автор: Даниил Корецкий
• Жанр: Детектив

---

Он отхлебнул виски в последний раз, спрятал фляжку в карман и вышел. Сейчас ему хотелось только одного: добраться до гостиницы и повалиться спать. Бархатистые темно-вишневые розы остались лежать на столе комнаты для свиданий.

- Ну что? - спросил его следующим утром в "Бинго-Бонго" обладатель трех подбородков, неторопливо разворачивая газету. Он выглядел усталым и невыспавшимся. Наверное вредно пить столько пива.

- Я видел его, - сообщил Макс. - Мы узнали друг друга. Он хорошо выглядит, настроение бодрое...

- А мать?

- Приболела. Давление. Врачи не разрешили свидания.

- Это плохо. Как ваши впечатления? Нервозность, наигрыш, фальш? осведомился толстяк, не отрываясь взглядом от портрета Джона Мейджора на газетной полосе.

- Исключено, - уверенно сказал Макс. - Он был абсолютно искренен. С ними все чисто.

- Это хорошо, - сказал обладатель трех подбородков и почесал один из них. Он не разделял уверенности Макса.

Потому что наблюдение, установленное резидентурой показало: за два часа до свидания Карданова с отцом в ворота Уормвуд-Скрабз въехал "ситроен-ХТ" с затемненными стеклами. Он не принадлежал сотрудникам и не входил в число обслуживающего и служебного транспорта. Да если бы и входил, то все равно должен был остаться на внешней стоянке. Внутрь заезжают только фургоны для перевозки заключенных.

- Какие у них планы?

- Собираются возвращаться в Москву. Беспокоятся, станут ли решать их проблемы - с жильем и всем остальным.

Три подбородка задвигались, пропуская внутрь картофельный салат.

- Конечно все будет решено!

Спустя четыре часа, когда Карданов уже спал в гостинице, "ситроен" покинул пределы тюрьмы, проехал пять миль в южном направлении и въехал на территорию военно-воздушной базы. Полосатый шлагбаум "отрубил хвост", однако сотрудники продолжили наблюдение и зафиксировали через тридцать минут взлет небольшого вертолета, который совершил кратковременную посадку в аэропорту Хитроу, после чего вернулся обратно на базу.

- Значит, все чисто и никаких подозрений? - задумчиво переспросил Худой.

- Никаких, - подтвердил Макс.

- Отлично, так и доложим.

Специалист из технической разведки посольства вошел в компьютерную сеть аэропорта и провел выборку пассажиров, прибывших сегодня в Лондон утром и отбывших сегодня же в районе 17 часов. Таких оказалось всего два: некто Ф. Руффиц прибыл в шесть тридцать из Лейпцига, и в Лейпциг же улетел вечерним рейсом, и Р. Пиркс, прилетевший в 7-55 из Ниццы, и севший на обратный самолет в 18-40.

Вариант "Ф. Руффиц" был отметен уже через несколько минут, когда уточняющий запрос на главный компьютер показал, что это женщина - Фанни Руффиц, гражданка Германии, 1970-го года рождения. Предварительная проработка варианта "Р. Пиркс" дала положительные результаты: Рональд Пиркс, год рождения - 1938-й, подданный Великобритании, проживает постоянно в Ницце.

Но именно в Ницце и встретил Артур человека, которого он принял за Томпсона! Информация начинала подтверждаться, петля затягивалась: французская резидентура поручила задание провести опознание Пиркса. Теперь это дело дней.

Толстяк доел свой салат, вздохнул, цыкнул сквозь зубы.

- По бокальчику?

Кельнер поставил на стол четыре бокала темного.

От пива Макс решительно отказался: он ещё не отошел после вчерашнего виски. Но Худого это не смутило - он спокойно выцедил бокалы в одиночку один за другим.

Из аэропорта Макс позвонил Маше.

- Ты уже возвращаешься? - обрадовалась она. - Во сколько прилетаешь? Отлично! Я буду на работе, а вечером созвонимся. Я уже соскучилась!

В самолете он сразу же заснул и проспал весь полет: сказывалось нервное напряжение последних дней. Проснувшись, почувствовал себя бодрым и отдохнувшим, отхлебнул виски из фляжки и принялся смотреть в иллюминатор, будто надеясь с двенадцати тысяч метров увидеть Москву.

* * *

На Кутузовском ждала неудача. Алексей Иванович наведывался туда трижды, причем последний раз пришел в семь утра, когда даже самые занятые люди, если только они не работают в литейке, должны ещё сидеть дома. Но он напрасно стоял, согнувшись над ящиком домофона и прислушивался к его гробовому молчанию. Квартира Евсеева была необитаема. Веретнев набрал номер соседней квартиры и спустя минуту заспанный женский голос ответил ему. "Кто?.. Инна Андреевна? Не знаю, давно её не видела. Скорей всего в Жуковке, на даче..."

Веретнев терпеть не мог Рублевское шоссе с его свирепыми гаишниками из спецбатальона, подчиняющегося отнюдь не милицейскому начальству, трехметровыми заборами, оснащенными камерами наружного наблюдения, и бешено проносящимися лимузинами с мигалками и особыми номерами, от которых, словно брызги, разлетаются к обочинам машины рядовых граждан. Раньше тут носились черные правительственные кортежи и с ними все было понятно: кто, почему, по какому праву. И можно было быть уверенным, что тебя не собьют для забавы, да не выстрелят из окна ни с того, ни с сего. Теперь такой уверенности нет.

Держась в правом ряду на разрешенных обычным смертным пятидесяти км в час, Веретнев добрался до КПП и предъявил удостоверение подполковника ФСБ, которое при выходе на пенсию объявил утерянным, из-за чего его послужной список завершился выговором за небрежное отношение к сохранности документов.

В этом заповеднике даже такие "ксивы" не являлись козырными тузами и охранник не торопился его пропускать: долго звонил на дачу, заглядывал в какой-то журнал, морщил лоб.

- Хозяйка у себя, но не берет трубку. Наверное в саду ковыряется... Не знаю. Положено согласия спросить...

Но жена бывшего ответственного работника ЦК КПСС уже не входила в козырную колоду и, в конце концов, отставной подполковник был пропущен на территорию поселка.

На фоне многоэтажных кирпичных домов за кирпичными же заборами, дача Евсеева - двухэтажная деревянная вилла в норвежском стиле, - выглядела лишь следом былого великолепия. Углы потемнели от влаги, черепица на крыше растрескалась и приобрела печальный темно-зеленый оттенок упадка. Невысокий дощатый забор, оставшийся ещё от тех времен, когда товарищам по партии считалось зазорным скрывать что-то друг от друга, покосился и разъехался.

Веретнев сильно толкнул ветхую калитку, она туго провернулась на проржавевших петлях. Он протиснулся внутрь и из номенклатурного дачного хозяйства Управления делами Президента страны попал на убогие "шесть соток" среднестатистического российского дачника.

Под окнами кособочилась жалкая, кое-как слепленная тепличка, участок был захламлен битыми железобетонными плитами, ржавыми трубами и проволокой, в домике обслуги не осталось ни одного целого стекла. Правда, вокруг этого островка убожества расстилался роскошный нетронутый участок размером почти с гектар. Снег почти весь сошел, лишь кое-где белели ноздреватые холмики, высокие мачтовые сосны подпирали низкое небо, пронзительно пели синички.

Из-за дома вышла полная женщина в ватнике, наброшенном на спортивный костюм и резиновых сапогах.

- Вам кого?

Инне Андреевне было пятьдесят два года, она тоже, как и этот дом, имела когда-то великолепный фасад, который сейчас стал рыхл и жалок.

- Вы по объявлению? - переспросила она. - Только имейте в виду: мне нужны рекомендации. Я не стану продавать дачу первому встречному!

Уверенный голос и надменный тон явно остались от прежней жизни и резко контрастировали с её сегодняшним обликом.

- Я ничего не покупаю, - сказал Веретнев и достал удостоверение. - Мы когда-то работали с Леонидом Васильевичем...

Он видел, как тревожно блеснули глаза Евсеевой, и маленький рот, затерявшийся где-то между глубокими носогубными складками, задрожал. Но удостоверение она изучила внимательно, после чего кивнула и заметно успокоилась. Всю жизнь она с доверием относилась к таким документам, а об ослаблении контроля за кадрами и неумеренном развитии полиграфической техники ей ничего не было известно.

- Разве вы работали в международном секторе?

В голосе все же прозвучало сомнение. Видно на взгляд номенклатурной жены, Веретнев не производил впечатления человека из аппарата ЦК, пусть даже "бывшего".

- Нет, - ответил он. - Леонид Васильевич курировал нашу группу в КГБ.

- Тогда вы должны знать Анатолия, он был у нас "прикрепленным".

- Конечно. Кудлов.

Он попал в точку. В начинающих выцветать глазах растворились последние остатки настороженности.

- Я провел за границей много лет, - счел нужным объяснить Веретнев. Приехал, пытаюсь отыскать знакомых. Кругом новые люди, много молодых, те кто постарше теперь никому не нужен. А Леонид Васильевич всегда мне помогал.

Он снова попал в точку. Женщина тяжело вздохнула.

- Да, теперь мы не нужны. Никто не помогает, не заботится. Машину отобрали, продукты не привозят... Мне уже два раза предлагали переехать на другую дачу. К простым... Мне - жене заведующего сектором!