Вячеслав Касьянов - Искушение святой троицы

• Название: Искушение святой троицы
• Автор: Вячеслав Касьянов
• Жанр: Фэнтези

Сюрреалистическая фантастическая повесть. Стремлением автора было максимально достоверное изображение максимально неправдоподобной ситуации. Здесь все точнейшим образом описано: от ощущений героев до фактуры материалов. При этом повесть представляет собой не более, чем концептуально-стилистическое упражнение. Читать должно быть интересно: здесь сколько угодно адских монстров и странных приключений. Но задачей автора было не столько увлечь читателя, сколько снести ему крышу. Некоторые пассажи должны заинтересовать и любителей философии. Кроме того, по ходу работы над повестью автору захотелось в какой-то степени отразить и внутренние переживания героя. Совет: обязательно преодолейте первую главу. Совет 2: и вообще читать лучше от начала и до конца — так общее впечатление будет сильнее.:-)

---

Леша заржал.

— Да я бы не сказал, блин, — возразил он.

— Ну вот, видишь, а ты говоришь, что от газового пистолета толку никакого, — сказал Дима. — Ни фига себе никакого. Теперь ты сам убедился. Его по инструкции даже на расстоянии меньше метра нельзя использовать, потому что может быть летальный исход.

— Летальный, нелетальный, — сказал Леша, — все хорошо, только на хер надо было два заряда тратить. А если, бл…, какой-нибудь еще бронтозавр тебя за жабры возьмет? Чего будешь делать? В пистолете патронов — хрен собачий! — Леша грубым жестом хлопнул себя по сгибу локтя.

— Не-е, — сказал Дима уверенно и махнул рукой, — не возьмет!

Дима стал снова жарко пересказывать свою битву с птицей, вспоминая все новые подробности, а Слава вдруг вспомнил о своем сотовом. Телефон по-прежнему лежал в кармане джинсов. Слава всегда носил сотовый в кармане джинсов, отчего оба передних кармана были потерты. Он достал сотовый; для этого ему пришлось распрямиться и почти лечь на пол. Он всмотрелся в экран. Дисплей, как и раньше, был пуст. Дима, оглянувшись на Славу, прервал свою историю и тоже достал телефон, и на лице у него, в свою очередь, отразилась досада. Леша же ничего не достал; он продолжал сидеть с независимым видом, косясь на Славу и Диму.

— Кáрлика! — сказал он с издевкой, удовлетворенно наблюдая за разочарованными лицами друзей.

Это выражение означало у него 'обломись!'. Этимологию его ни Дима, ни Слава не знали.

— Да у тебя, балбеса, вообще телефона нет, — парировал Слава, — сидел бы уж и молчал в тряпочку.

— Так правильно, — сказал Леша, — что я, дитя малое, с телефоном бегать. С игрушкой! На хрен она мне нужна!

— Телефон нужен, чтобы всегда быть на связи, — поучительно и, вместе с тем, немного сочувственно сказал Дима.

— Я и смотрю, как у вас связь работает, — съязвил Леша, — где она, ваша связь? Еще и небось бабки платите за каждую минуту. Да вы там уже офигенные бабки просрали!

— Ничего подобного, — сказал Дима, — у меня абонентская плата маленькая. А ты, что, балбес, думаешь, что тут деньги все время капают, даже когда телефон выключен? Ха-ха-ха! Ну, балбес… Славик, ты слышал, что он сказал? Он думает, что мы все время платим за сотовый. Балбес, у меня минута стоит всего шесть центов или чуть побольше. Понятно теперь, почему ты сотовый не покупаешь. Думаешь, что связь стоит кучу бабок. Связь-то дешевая! Ну, балбес…

— То-то, я когда этому мунделю звоню, каждый раз у нее нет каких-то, бл…, средств на счете, — саркастически сказал Леша, тоже обращаясь почему-то к Славе. — Это, конечно, все потому, что связь дешевая, ага.

— Ну, я просто говорю много, — не смутился Дима. — Я говорю постоянно, каждый день, с утра до вечера.

— Жрешь ты постоянно! — сказал Леша. — Столько пива выжирать каждый день, это ж сколько денег надо! И при этом мучается со своей помойкой. Да ты за такие бабки мог бы уже давно мерин купить шестисотый! Пару месяцев пива не жрать, и все. Алкоголик, тунеядец.

— Э…э, — сказал Дима, неловко улыбаясь, — а, слушайте, может, у нас телефоны просто разрядились?

— Да не, куда разрядились, — пробормотал Слава, — я сегодня утром его заряжал. Если, конечно, это было сегодня утром…

— Это все потому, что дерьмовые у вас телефоны, — заявил Леша и, вдруг вспомнив что-то, нервно хлопнул себя по коленке. — Блин, маманька там, наверное, вешается уже… бля-я, там такой щас бардак, я представляю… Че делать, не знаю вообще ни разу. Хоть бы, гниды ползучие, у вас телефоны работали! Напокупали, бл…, всякого дерьма, которое не работает ни разу! Че делать-то? Че делать?

— Да… это ни при чем здесь, я же говорю, — с досадой отозвался Слава, — я утром трубку заряжал. Тут атмосфера просто какая-то глючная. Ничего не работает. Все из-за тебя, конечно. А че делать, я не знаю. Сухари сушить.

— Да, Лехины родители всех построят, — усмехнулся Дима, — это мы со Славиком по себе знаем. Наверное, уже всех подключили к поискам!

— Да, — сказал Слава, — и милицию, и полицию, и ОМОН, и моих родителей, и твоих родителей! Блин! Слушайте, ведь на самом деле они сразу моим начнут звонить. Блин. Уже, наверное, звонят. Там щас у меня тоже паника будет. Да чего будет — наверное, паника уже идет полным ходом. Хотя, а чего? — спохватился он. — Нас дома-то нет всего несколько часов. В принципе, думаю, никто еще не должен хватиться.

Ребята еще немного пообсуждали своих родителей и друзей, в результате чего Леша все же порядочно приуныл. Это выразилось в его неожиданной решимости немедленно идти по коридору до победного конца или погибнуть. Последнего, впрочем, с ним не должно было случиться ни при каких обстоятельствах, в чем Дима и Слава были совершенно уверены.

— Пошли, гниды ползучие, живо! — в злобном воодушевлении орал Леша. — Нечего рассиживать!

Лешин голый торс и грязное окровавленное лицо выглядели до крайности нелепо; Слава особенно хорошо чувствовал абсурдность Лешиной внешности, потому что весь ворох невероятных и необъяснимых событий скопом обрушился на него, и от этого в голове стоял какой-то шум, который мешал ему сосредоточиться, отчего окружающая реальность стала восприниматься еще страннее, чем была на самом деле. Слава смотрел на беснующегося Лешу и думал о том, как глупо тот выглядит. Полуголый Леша навис над Славой и вопил, что надо идти, и что если Слава и Дима не пойдут сейчас же за ним, то он их немедленно убьет. Слава и Дима, однако, давно привыкли к Лешиным угрозам; они не воспринимали их всерьез даже тогда, когда он говорил вполне серьезно. Тем не менее, они знали, что Лешины эскапады могут перерасти в нешуточную ярость, если его вовремя не утихомирить. Поэтому они послушно поднялись.

Коридор, как и следовало ожидать, нисколько не изменялся и сохранял свое монотонное однообразие. Унылый серый прямоугольник все так же тянулся в непостижимую глубь. Его одинаковость была столь пугающе скучна, что нам совершенно нечего добавить к тому, что уже было сказано в этой связи. Леша, не оборачиваясь, шествовал в авангарде, за ним, заметно отставая, семенил Слава, Дима держался позади в некотором отдалении, рассеянно оглядываясь по сторонам. Хорошее настроение придало ему уверенности в своих силах, но эта уверенность привела только к тому, что он раньше времени расслабился и стал благодушествовать, хотя подобное поведение было бы более уместным только тогда, когда опасность окончательно миновала. Леша, подстегиваемый мыслью о родителях, неустанно шагал в авангарде, высматривая, не покажется ли впереди что-нибудь, похожее на поворот, или окно, или дверь, или тупик. Леша боялся вновь испугаться бесконечности коридора и пытался отвлечь себя решительными действиями. Слава ничего не боялся и ничего не хотел. В мозгу у него шумело, перед глазами вспыхивали какие-то огоньки и голова кружилась: сказывались голод и нервное переутомление. Он шел, уставив тупой взгляд в пол и страшась смотреть вперед, потому что знал, что впереди маячит один лишь бесконечно сужающийся четырехугольник, видеть который у него не было никакого желания.

Они шли не менее двух часов. Точную длительность перехода и даже время суток определить было невозможно, так как ни у кого из ребят не было часов; они были только в сотовом телефоне Димы, который не работал.

У Славы заплетались ноги. Они стали какими-то ватными, как и все остальное тело, каждое движение требовало почти неимоверных усилий, и дыхание стало шумным и тяжелым. Слава раньше никогда не подумал бы, что он способен идти так долго без остановки, но его, наверное, подталкивало вперед какое-то нехорошее предчувствие, причем он сам нисколько не ощущал тревоги, потому что она была вытеснена смертельной усталостью, но эту тревогу, как будто, чувствовало самое его тело. Славе было плохо, он хотел остановиться и присесть, но почему-то послушно шел все дальше. Дима сильно отстал. Он отрешенно шел за ребятами, словно задумчивый пьяница, и по-прежнему осматривал стены. Голод уже давно подтачивал силы друзей, но, чтобы их восстановить, нужен был отдых, отдыхая же, они теряли время, и силы вместе с ним. Лешина белая широкая спина маячила впереди. Слава воззвал было к нему, умоляя остановиться, но Леша на этот раз оказался непреклонен.

— Суки! — орал он, оборачивая к друзьям злое перекошенное лицо. — Шевелите поршнями! Хер я вас буду ждать! Быстрее, вашу мать!

Жалобы Славы быстро лишили Лешу остатков боевого настроя; он стал яростно ругаться. Голод скручивал и его желудок, поэтому ему стало страшно: а что, если он умрет голодной смертью, не сумев выбраться из коридора? Вкупе с безрадостными мыслями о сходящих с ума родителях это подстегнуло его. В исступлении он прибавил ходу, да так, что Славе и Диме пришлось перейти на бег, чтобы за ним угнаться. Слава не выдержал первым. Он чувствовал смертельную усталость. Сердце его ныло, он задыхался. В отчаянии он остановился совсем.