Мариэтта Шагинян - Путешествие по Советской Армении

• Название: Путешествие по Советской Армении
• Автор: Мариэтта Шагинян
• Издательство: Государственное Издательство Художественной Литературы
• Жанр: Публицистика
• Год: 1957

Первый свой очерк об Армении — «История одного канала» — М. Шагинян опубликовала в «Правде» 18 ноября 1922 года. В 1923 году ею была выпущена книга «Советская Армения» с приложением протоколов Первого сельскохозяйственного съезда, которые писательница вела собственноручно. В 1926 году в результате новой поездки в Армению и Азербайджан Шагинян создает еще ряд очерков («Зангезурская медь», «Нагорный Карабах», «Выстрел у Волчьих ворот», «Ночь в Джульфе» и другие), впоследствии собранных в одну книгу «Советское Закавказье».

Очерки М. Шагинян об Армении 20-х годов послужили своего рода этюдами для книги «Путешествие по Советской Армении», собравшей весь многолетний опыт поездок писательницы по различным районам Армении. Впервые отдельным изданием книга «Путешествие по Советской Армении» вышла в 1950 году в издательстве «Молодая гвардия». Удостоена Сталинской премии третьей степени за 1950 год.

---

Мир, куда вы попали, очень глубок; он глубок и во времени и в пространстве, он схватывается глазами и чувством не на плоскости, а многослойно, как если бы вы глядели на него в стереоскоп.

На земле, усаженной абрикосами, среди современных следов чьего-то заботливого хозяйничания — вспаханной грядки, забытого ведерка, воткнутой в землю лопаты — встают перед вами развалины — чисто выраженный коринфский стиль в его кульминации, но с примесью восточных мотивов. Сохранился фундамент небольшого центрального зала, к нему ведут ступени. Справа и слева от входа — широкие плиты. На них высечены фигуры атлетов, толстые и округлые, но исполненные резкой и грубой силы. Вокруг стоит и лежит множество плит, орнаментов, колонн, частей фронтона и капителей. Отломанный угол фронтона с двойным рядом капилляров и богатейшей растительной отделкой сохранился целиком.

Гехард — монастырь, высеченный в скале. Главное здание построено в XIII веке; пещерный, внутренний монастырь, весь из монолита, — немногим раньше. Чтобы сейчас добраться до входа в него, нужно лезть по камням. В монастыре три этажа необыкновенной красоты, свет падает через круглое отверстие в куполе.

Памятники Аштаракского и Эчмиадзинского районов

От Еревана Аштарак отстоит в 18 километрах по прямой к северо-западу. Он лежит на реке Касах, у южного склона Арагаца, а эти склоны были густо заселены с древнейших времен, и не только заселены, — здесь шла большая, культурная жизнь. В VIII веке до нашей эры халдоурартские цари покорили жившие тут племена и оставили об этом так называемые «ванские надписи» — клинописи на камнях здешних селений. Какие названия встречаются на карте! К юго-западу от Аштарака село Шамирам, Семирамида, — по имени древней вавилонской царицы; выше над ним — Арудж, или Талиш, где сохранилась урартская надпись; еще выше Кош, или Кох. Сама этимология имен говорит о древности, о живучести названий, державшихся за эти места около трех тысячелетий. От Аштарака до Шамирам вся местность полна следов родового строя Армении. От Шамирам до Коша, пишут археологи, «мензирами, кромлехами и долменами усеяно все поле»[191]. Интересно было бы взять в руки карту и пешком идти от деревни к деревне, погружаясь в этот мир отдаленнейшей, первобытной старины. Ведь в самом деле и по шоссе от Аштарака на Апаран и вокруг этого шоссе нет, кажется, деревни, где не нашлось бы, на что поглядеть. Кромлехи и долмены есть в деревнях Воскеваз, Ошакан, Дягир, Кош, Талиш; клинописи — в Талише; остатки старых погребений, постоялых дворов, крепостных стен — в Парби, Оргове, Мугни, Ошакане, Егварде, Амберде; пещеры — в Карби, Вараджаларе, Оганаванке, Сагмосаванке, Терси… В селе Ахце мы спускаемся в склеп IV века, крыша которого на уровне земли. В нем надгробные плиты, на стенах барельеф: птицы, клюющие виноград; человек с распростертыми руками, на которого набросились львы. Странные, сильные очертания стремятся передать вам о каких-то душевных символах, о жизни, прожитой в борьбе с большими страстями. По свидетельству историков, здесь похоронены кости армянских аршакидских царей, вырытые персами из родовых могил и отбитые армянами. В селе Уджан входим в пещеру с еще более древними барельефами; в селе Парби смотрим одну из старейших христианских базилик. Это IV–V века, прямоугольные, простые строения, темные, вытянутые в длину; их можно увидеть во многих местах Армении; есть одна и наверху, в Апаране; иной раз на их крыше — нехитрое подобие колокольни, поставленное в более позднее время. Из Парби родом историк V века Лазарь Парбский. Множество крепостей и дворцов, древних и средневековых, — только имей терпение карабкаться по скользким, обтянутым мхом камням, вспугивая свернувшихся ужей. Древние бойницы, подземные ходы — для людей и для родника, протоптанные в скале дорожки, — сколько поколений оставило тут отпечатки своих ног! И огромное число старых церквей и храмиков, жемчужинок армянской архитектуры.

Вот одно из самых современных сел, нарядное, с богатейшим колхозом, — село Егвард, на всю республику славное своей пшеницей. Стоит оно под высокой горой, когда-то названной персами «Разорванное чрево», — потому, вероятно, что с древнейших времен эта гора была изрезана каналами, и в остатке кратера с прорванным краем устроено искусственное водохранилище. Возле нее, рядом с современными светлыми колхозными домами, можно увидеть три эпохи армянской архитектуры: остатки первобытного поселения, древнего кладбища; суровая линия базилики VI века Катугике («Кафедральной»), на восьми колоннах из обтесанных плит, полуразрушенная, как разрушена и соседка ее, церквушка того же века. В трех километрах от села — их современник, храм Заравор («Могущественный»), с орнаментом на карнизе, с виноградными гроздьями и плодами граната, высеченными вокруг окна, с обвалившимся куполом. Если б могли эти трое перекинуться словом-другим, они прошамкали бы зияющими ртами своих развалин о суровом блеске своего времени, о строительстве VI–VII веков, назвав самозванкой, легкомысленной вертушкой, модницей стоящую среди них изящную церковь Астватцацин («Богородицы»), лучшую из армянских церквей начала XIV века.

Есть еще один памятник в Аштаракском районе, о котором хочется поговорить особо. На южном склоне Арагаца сохранилась крепость, так и называющаяся армянским словом «крепость» — Амберд. На треугольном мыску, над речками Амберд и Архашен, стоит она свидетелем эпохи Багратидов, с башнями замка в северо-западном углу, с тайным подземным ходом в юго-западном. Однако не об этой крепости идет речь. Выше над нею и над левым берегом реки Архашен есть камни с высеченными на них рукою древнейшего человека грубыми фигурами рыб. Это так называемые «вишапы». Откуда они дошли до нас? О каких странных мифах и представлениях говорят они нашему времени языком своих древних дней? Тайна окутывает эти вишапы, веющие странной силой и чем-то первично-наглядным, как первая буква, вышедшая из-под пальцев ребенка, первое «А», которое он рисует домиком с перекладиной. Что же рисует очертание вишапа? Вместо чего тут рыба? Какое понятие живет в ней неотделимо от образа?

Первые христиане в катакомбах Рима чертили рыб на стене, но вишапы древнее христианских символов, древнее нашей эры. Археологи думают, что вишап дошел к нам от времени, когда существовал культ воды. Древнейший из культов, он был естественным для Армении, где во все века ее жизни и в наши дни условием всего, что можно получить из почвы, является искусно найденная, проведенная, собранная, запруженная вода.

Но память подсказывает вам другой, более сложный образ — образ великого философа из Милета, одного из «семи мудрецов» античного мира, Фалеса [192], в VII веке до нашей эры, примерно в эпоху создания вишапов, сказавшего о воде, что она — первооснова всего живого. Невольно кажется, что философский тезис Фалеса «вода — первоисток бытия» лег в основу культа воды, забредя в Армению из Малой Азии, от которой сюда рукой подать.

В Эчмиадзинском районе надо посетить Звартноц[193], побывать у истоков армянской архитектуры. В куще дерев — вход на территорию «Храма бдящих сил». О построении его рассказывают историки: Себеос в VII веке, Асохик в X–XI веках, Самвел Анеци в XII веке. Цитаты из них можно прочесть в музее. Под ярким, прямым солнцем, охлажденным осенним ветром, в рыжей земле, побуревшей траве, неподвижно четкие лежат древние плиты круглого храма с его ясным и видным глазу фундаментом. Светский орнамент, впервые появившийся на церковном сооружении именно в Звартноце, — листья винограда. За фундаментом храма — раскопанная баня, сбоку длинные ряды дворцовых палат, покои католикоса, зал заседаний, трапезная, пристроенный уголок, где расположился музей, в котором собрано все, что раскопано в Звартноце. Вы останавливаетесь против большого барельефа, изображающего бородатого серьезного человека с тяпкой и лопатой в руках — инструментами виноградарства. Это Ованнес, главный мастер-строитель храма, о котором чудесно рассказал в поэме советский армянский лирик Гехам Сарян[194].

Старый хранитель музея Асатур Ованнесян служит здесь уже двадцать пять лет. Он когда-то работал с Н. Я. Марром, стал знающим человеком, усвоил термины археологии, и в Армении полушутя, полусерьезно старика зовут «профессором». Внизу, под землей, сохранились развалины древнейшей часовенки. Старухи армянки, еще соблюдающие обряды религии, упрямо налепляют там свечки и вешают платочки. Когда мы наклонились посмотреть часовню, одна такая свечка мерцала внизу. Старик сторож вдруг юношеским движением соскочил вниз, потушил о камень свечу и, подняв к нам старое смеющееся лицо, почти цитатно сказал по-армянски: «Когда солнца нет — пальто надо, когда солнце есть — пальто не надо!» Солнцем взошла над Арменией новая советская действительность.

По берегам Севана