Леэло Тунгал - Половина собаки

• Название: Половина собаки
• Автор: Леэло Тунгал
• Издательство: «Детская литература»
• Жанр: Детские приключения
• Год: 1991
• ISBN: 5-08-001462-2

Герои повестей современной эстонской писательницы — подростки. Есть у ребят свои достоинства и недостатки. Книга поднимает остросовременные вопросы взаимоотношения подростков между собой и со взрослыми.

---

Грузовик остановился в нескольких метрах от валуна, высокий мужчина выпрыгнул из кабины. «Не спускай с него глаз!» — шепнул мне Мадис. Однако у меня тут же пропала всякая охота следить за ним, потому что я его узнал. Это был недавно начавший работать в совхозе водитель грузовика. Он получил квартиру в нашем же доме, только в другом его конце. Но главное — смотреть-то было не на что, ибо «диверсанты» стояли рядом с машиной и… целовались! Ничего не поделаешь, нам с Мадисом пришлось признаться себе, что как ловцы шпионов мы потерпели полный крах. Единственная польза от нашей слежки была в том, что, когда девчонки в классе сенсационно объявили: «А знаете ли, что наша Маазик выходит замуж?» — мы смогли ответить, небрежно махнув рукой: «Знаем, и даже знаем за кого!»

Ну да, и после таких провалов у меня еще не пропала охота испытать новое разочарование от этой истории с похищением уборщицы! И речи быть не может! Я знающе усмехнулся: да пусть хоть сто школьных работников выходят замуж — Олав Теэсалу никому не станет сообщать об этом!

10

Вдруг с улицы послышался шум мотора машины, который вскоре оборвался визгом тормозов. Так-таки они приехали в школу! Леди из нашего укрытия приветствовала прибывших лаем. Я бросился к ней.

— Тихо! Леди, тубо! — приказал я.

Кем бы ни были прибывшие, нам следовало сохранять свою конспирацию. Если бы уборщица Реэт нас заметила, она наверняка прогнала бы нас из школы. Впрочем, и без нее пора подаваться отсюда прочь. Пустота в желудке давала себя знать уже очень сильно, и запах краски стал надоедать…

Внизу стукнула дверь. Послышался низкий мужской голос. Я пошел на цыпочках в зал и прислушался. От двери зала можно было уже различать и слова мужчины:

— …а прежде всего, женушка, ты организуешь нам легкий ужин: икра, фаршированные яйца и ломтики ветчины… хм, ха-ха-ха! — Незнакомец расхохотался. — Да ты что? Больше шуток не понимаешь? Надо же! За два года так отупеть! Ну разбей на сковородку десяток яиц — и все!

Уборщица что-то пробормотала, я не разобрал. Меня охватила горячая радость, что я никуда не сообщил по телефону про «похищение»: ясно же, верзила с грохочущим голосом — муж уборщицы.

— Собственно, сперва надо было бы осмотреть дом. Кто знает, а вдруг нас из-за тебя, милашка моя женушка, опять ждет «суприз», может, за каждым углом спрятался легавый?

— Кто знает, да, — сказал другой мужской голос, немного повыше, словно бы злым тоном.

Послышались шаги двух человек, поднимающихся по лестнице.

— Я же сказала вам: никого тут нет! — крикнула уборщица.

— Чего яришься, подруга жизни?

Мужчины стали спускаться обратно.

— Да-а, и чего только на этом свете не бывает! — продолжал тот, кто говорил басом. — Если бы два года назад мне кто-нибудь сказал, что наша Эллочка-жизнелюбка, наша шустрая Реэточка заделается школьной нянечкой — я бы такому зубы вбил в глотку! И весь разговор! Да я ушам своим не поверил, когда услышал теперь, что моя курочка домашняя, моя острая на язычок розочка буфетная покинула город и так убирает в деревенской школе, аж посинела! Уж каких только страданий и мук я не перетерпел, но это известие меня чуть не доконало!

Мужчины засмеялись.

Тот, кто говорил басом, конечно, шутил, но в его тоне был какой-то угрожающий оттенок, нечто такое, что напоминало кошку, играющую с мышкой, прежде чем ее съесть. Похоже, эта встреча уборщицы Реэт с мужчиной, называвшим ее женушкой, не слишком радостное событие.

— Что ты уставилась на меня, как солдат на вшу? Письмо мое получила? Получила! Знала же, что твой хозяин и повелитель приедет голый, как пуговица, ему потребуется одежда, пища и немножко женской нежности. Школьная нянечка! — сказал с презрением басовитый мужчина.

— Это ты уже говорил! — запротестовала уборщица Реэт.

— Цыц! — приказал бас. — Баба должна знать свое место! Яйца на сковороду и бутылку на стол!

Уборщица пробормотала что-то в ответ, затем из кухни стали доноситься вкусные запахи плавящегося сливочного масла, поджариваемой яичницы… Леди сглотнула — ясное дело, у нее же это пресловутое верхнее обоняние, она наверняка чует запахи из кухни гораздо сильнее меня и поэтому небось гораздо сильнее чувствует голод, до боли в животе. Я подумал: а что случилось бы, если я вместе с сеттером заявился в кухню и попросил для себя и собаки по куску хлеба с яичницей? Ведь за спрос, как говорится, по губам не бьют. Но тут же засомневался: мужчина, столь грубо толкающий свою жену в машину после двухлетней разлуки, чужому-то может запросто врезать. Я и подумал, что самым разумным в данный момент было бы побежать к отцу Пилле — директору школы и рассказать, какие гости расположились тут в то самое время, когда все двери не заперты. Чего доброго, еще устроят вечеринку, разгуляются, сломают такие дорогие граммофон и аккордеон, который стоит в футляре под столом в музыкальном классе. В сторону Пилле я бы и не посмотрел, а если именно она, случись, открыла бы мне дверь, я сказал бы: «Пришел к твоему отцу как к директору!» А Леди? Леди я взял бы с собой. Если другое не поможет, рассказал бы, что Каупо хочет продать ее в рабство, в квартиру с импортной мебелью, и я прошу временного убежища для собаки на свободной территории у директора школы. И как это все не пришло мне в голову раньше! Я услышал, что кто-то вроде бы очень тихо поднимается по лестнице и затем открывает дверь учительской, находящейся напротив зала. Но сколько я ни прислушивался — стояла полнейшая тишина, и я решил, что уже стал слышать несуществующие звуки и шаги, до того были напряжены мои нервы. Подождав еще немного, чтобы мужчины успели усесться за стол и принялись за еду, мы с Леди прокрались очень конспиративно через зал и еще конспиративнее вниз по лестнице. В коридоре у меня возникла безумно рисковая мысль: что было бы, если не выходить из парадного подъезда, а прокрасться к маленькой боковой двери, той, из которой пустилась сегодня в путь, с чемоданом уборщица Реэт? Конечно, в этом случае риск был очень велик: в любой миг мужчины могли выйти из кухни, и тогда бы я попался. Но мне ужасно хотелось узнать, что они замышляют и что на самом деле представляет собой эта наша новая уборщица. Толстый мужик произнес какие-то странные названия «Эллочка-жизнелюбка» и «Буфетная розочка», но эти названия, по-моему, совсем не подходили спокойной и даже туповатой уборщице Реэт. И еще, почему она два года не виделась со своим мужем? И почему мужа «чуть не доконало» то, что она стала школьной нянечкой? Известно, конечно: подслушивать под дверью нехорошо, но если тебя одолевает неудержимое любопытство узнать кое-какие вещи, то можно чуть-чуть, немножечко, и постоять за чужой дверью. Я оправдывал себя, думая, что в конце-то концов это наша школьная кухня, а в «Правилах поведения школьника» нет такого пункта, что ученик обязан подавлять в себе любопытство и не должен никогда стоять под дверью школьной кухни. Никогда ничего не говорилось об этом ни на классном часе, ни в учебниках. Поэтому я не нарушил ни одного закона, когда стоял затаив дыхание и прислушивался к доносившимся из кухни позвякиванию посуды и чавканью. Это они там как раз нарушали правила поведения: разве порядочный человек чавкает, когда ест? Не чавкает! Конечно, никакая милиция не заберет человека за то, что он чавкает…

— Между нами говоря, Реэт, я считал тебя лучше, чем есть, — сказал мужчина, не переставая чавкать. — Нечего хныкать — я все знаю! Даже то, что ты таскалась к адвокату выяснять, как можно оформить со мной развод. Да другой за такое убил бы! Скажи спасибо, что у меня сердце жалостливое!

— Жалостливое, как же! — всхлипывала женщина. — С жалостливыми сердцами за решетку не попадают!

— Не тебе бы это говорить! — крикнул мужчина и чем-то звонко стукнул по столу. — Да я тебя одевал, как графиню! Водил по самым роскошным ресторанам! А ну, не делай невинный вид — знала ты, знала, откуда у меня деньги! Сама-то ты в своем буфете что проделывала? И разве не Реэт Соова ходила по квартирам от двери к двери, торгуя замечательным украинским медом? Что? Может, это английская королева ходила? Или за тебя ходила Софи Лорен?

— Откуда мне было знать, что в тех банках на самом деле была вода с сиропом! — оправдывалась женщина.

— Да-да, ты только вчера родилась! И где же твоя благодарность? Муж из-за тебя страдает, а ты ему за два года только два письма написала, даже новогодней открытки не прислала, дня рождения не вспомнила, не говоря уже о том, чтобы посылочку организовать.

— У меня же денег не было, — оправдывалась женщина. — Все забрали, когда тебя посадили!

— «У меня денег не было»! — передразнил мужчина. — На дереве они растут, что ли, деньги-то? Деньги надо делать, детка! Надо уметь жить! Вот и поступила бы туда, где деньги крутятся! А ты? Заделалась школьной уборщицей! Скажи мне, голубушка, тут-то чем можно разжиться? Мелом, что ли? Ха-ха-ха! Нажремся мела, голоса станут тоненькими, и пойдем канючить под дверью: «Впустите, детишки, ваша мама пришла, каждому что-то принесла!» Что ты дурака валяешь, нанялась хотя бы в поварихи, на продуктах можно было бы разжиться немного…