Александр Ольшанский - Евангелие от Ивана

• Название: Евангелие от Ивана
• Автор: Александр Ольшанский
• Издательство: Голос-Пресс
• Жанр: Современная проза
• Год: 2006
• ISBN: 5-7117-0121-5

Автор принадлежит к писателям, которые признают только один путь — свой. Четверть века назад талантливый критик Юрий Селезнев сказал Александру Ольшанскому:

— Представь картину: огромная толпа писателей, а за глубоким рвом — группа избранных. Тебе дано преодолеть ров — так преодолей же.

Дилогия «RRR», состоящая из романов «Стадия серых карликов» и «Евангелие от Ивана», и должна дать ответ: преодолел ли автор ров между литературой и Литературой.

Предпосылки к преодолению: масштабность содержания, необычность и основательность авторской позиции, своя эстетика и философия. Реализм уживается с мистикой и фантастикой, психологизм с юмором и сатирой. Дилогия информационна, оригинальна, насыщена ассоциациями, неприятием расхожих истин. Жанр — художническое исследование, прежде всего технологии осатанения общества. Ему уготована долгая жизнь — по нему тоже будут изучать наше время. Несомненно, дилогию растащат на фразы. Она — праздник для тех, кто «духовной жаждою томим».

---

— А я что — с родителями сюда должен являться? — в свою очередь спросил Степка.

— С какими родителями?! Вы же троицей ко мне, помнится, приходили. Около-Бричко, у которого блиндированная голова. Милиционер этот, у которого слуховые галлюцинации, он с их помощью получает цэу от начальства. Ну и вы собственной персоной. Вы за кого меня принимаете — я же все помню! Правда, у меня была еще одна встреча с ними, но без вас — прямо с этой встречи в Кащенко меня отправили. А теперь вот я имею счастье лицезреть и вас. Так что же ко мне привело? И что ожидать от вашего визита?

Степка как на духу выложил ему все, начиная с пьянки в квартире Около-Бричко и включая побег из морга.

— А как вы в морге оказались?

— А как вы в Кащенко угодили? — отпарировал Степка.

Тетеревятников едва не взорвался от гнева. «Да по твоей же милости и угодил! — хотелось ему прокричать. — Это же ты, любезный, нажрался осинового самогона так, что все функции отключились. Я посчитал тебя жмуриком и вызвал труповозку. И помчались мы с вечно галлюцинирующим участковым спасать второго собутыльника, знаменитого нынче демократа Около-Бричко. А когда я не обнаружил в его грудной клетке сердца, то меня сразу же и приодели в смирительную рубашечку…»

С точки зрения Степки психиатр вел себя совершенно несуразно. Он жаловался на запаянное наглухо горло, а Тетеревятников ему коленки простукивал. Он ему о том, что у него и заднего прохода почему-то не стало, а он: «Встаньте, закройте глаза, вытяните руки, а теперь найдите указательными пальцами кончик носа»! Ну, при чем тут кончик носа, если ни какать, ни писать, не говоря уж о сексуальных моментах, совсем нечем? Пропало все, как в машине искра пропадает — нету и все. Может, он полагает, что все это можно делать и носом?!

— А когда же вы горло мне будете смотреть? — поинтересовался Степка.

— Никогда.

— У меня же с горла фокусы все начинаются!

— Я не отоларинголог — что в горле понимаю?

— И задний проход и не посмотрите? — упавшим голосом спросил Степка.

— Тем более. В задницах вообще ничего не смыслю.

— А кто же тогда мне справку даст о том, что у меня ни горла, ни хлебала, ни конца, ни очка?

— Никто не даст. В науке ничего подобного не описано, значит, быть этого не может, — объяснял Триконь и при этом издевательски ухмылялся.

— Меня в капитальный ремонт пора или вообще списать надо по причине отсутствия важных узлов и агрегатов! В ушах сквозняк и пузо совсем пустое! Кончай травить про науку — взгляни на факты! — разошелся Степка, расстегнул сорочку и продемонстрировал, как у него пупок с позвонка на позвонок перепрыгивает.

— Плевать на факты! Я вот послушал грудную клетку твоего дружка, не успел даже заикнуться, что он совершенно бессердечный, как меня сразу же в дурдом… И ты хочешь, любезный, чтобы я после этого еще подписался и под тем, что у кого-то полорганизма вообще отсутствует? Инвалидность дают также по показаниям. Найди мне в любом законе или постановлении правительства, в любой инструкции Минздрава такие указания на показания, как у тебя. Например, ты дышишь не носом, не ртом, а ушами? Где-то это прописано? Энергией подзаряжаешься напрямик от телевизора? Я что-то слышал о так называемых «хомо TV», но прости меня, пожалуйста: самую высокую комиссию, которая подтвердит все это, тут же замуруют в дурдоме…

— Так что же мне делать? — совсем сник Степка.

— А я откуда знаю? Кто тебя сделал таким — туда и валяй. Один без сердца, а этот вообще без ливера. Мутанты какие-то!

— Да если бы я знал, кто меня так уделал, разве пришел бы в нашу поликлинику?

— А в вашу? — ухватился за ниточку Тетеревятников.

— Моя поликлиника — эта поликлиника. Согласно прописке…

— Не уверен. Скромничаешь, любезный. У тебя набор нетрадиционных показаний, стало быть, тобой должна заниматься нетрадиционная медицина.

— Экстрасенсы что ли? У меня Аэроплан Леонидович всем экстрасенсам экстрасенс, — похвастался соседом Степка и тут же вспомнил, какой он ему от ворот поворот нынче показал.

— Тебе же не кузова головой выпрямлять, — мягко упрекнул Тетеревятников. — Тебе капремонт требуется. Есть у меня один телефончик…

Глава двенадцатая

После всех злоключений Ивану Где-то в гостях у Варварька и спалось, и не спалось. Казалось бы, спал как убитый всю ночь и целый день, но в действительности все это время занимался делами своего астрального тела, которое оказалось совершенно неугомонным. Только «во сне» до него дошло: этот тип, который настаивал, что именно он — Иван Петрович Где-то, и есть его собственное астральное тело. Нигде не слышал и не читал ничего подобного: он мог с помощью астрального тела перемещаться в пространстве и во времени со скоростью мысли, мог смотреть на самого себя глазами его глазами, более того, мог наблюдать, как два Ивана Где-то спорят друг с другом. Тут уж не двоилось, а троилось.

Первым делом он направил астрального Ивана в свою прежнюю московскую квартиру, но не в Лимитград, где по такому же адресу обосновался тамошний этотстранец Около-Бричко. В прежней квартире заканчивали евроремонт — не только стены, но и полы, и окна заменили. Иван-астрал представился работником бюро технической инвентаризации, сообщил работягам, что есть жалоба на них, поскольку они умудрились снести несущую стену и воздуховод. Несущая, естественно, была на месте. Хозяином квартиры, как оказалось, был один из молодых рабочих.

— У вас документы на квартиру есть? — с нескрываемым недоверием спросил астрал.

— Конечно! — с непонятной радостью воскликнул хозяин квартиры. — Они у меня всегда под рукой. На прошлой неделе был участковый, проверял…

— Триконь Василь Филимоныч? — уточнил астральный Иван.

— Да. Вы его знаете?

— Разумеется.

Комплект бумаг на право покупки квартиры оформлен был безукоризненно, за исключением двух непонятных моментов. Во-первых, из них следовало, что предыдущий владелец Иван Петрович Где-то продал свою квартиру какой-то фирме «Блю стар» в конце мая, а фирма толкнула жилье новому владельцу 28 июля — буквально на следующий день после того, как Иван Где-то угодил в больницу. Во-вторых, подпись его на бумагах была фальшивая, но подделанная так искусно, что он и сам мог принять за свою.

— Представьте себе: этот Иван Где-то наговорил по телефону на шесть тысяч рублей, в основном с Америкой, а теперь мне платить, да? — спрашивал новый жилец и хотел было попридержать астрала за рукав. Иван Где-то едва не проснулся со страху — ведь тогда все выяснится, что это не человек, а его голограмма, что-то вроде призрака, за который и взяться-то невозможно. Усилием воли заставил астрала ускользнуть от контактов с новым жильцом и попрощаться с ним.

«Да я в жизни не звонил в эти США! — возмутился он еще во сне, а проснувшись, удивился формулировке места действия — в жизни. — Выходит, что теперь я не в жизни. Тогда где я?»

Конечно, расстроился из-за неразрешимости затронутой проблемы. Еще до его мнимой или действительной смерти («И на этот вопрос нет ответа?») называть жизнью свою, в общем-то житуху, было бы непростительной лакировкой. Не жизнь, достойная человека, была, а какая-то паражизнь с множеством условностей, недействующих законов, в том числе и конституции, произволом властей. Почему-то надо было, постоянно уступая кому-то, не столько конкретному человеку, а главным образом абстрактному обществу, зажимать себя, унижаться, не давать простора ни мыслям, ни чувствам, ни действиям. Наверное, поэтому ни хрена и не получалось с лозунгами типа «Решения такого-то съезда — в жизнь!» Если жизни человеческой не было, так куда же решения эти пихались?

От этих мыслей Иван Петрович совсем возмутился, ему захотелось незамедлительно столкнуться с какой-нибудь властью. Например, с милицией, которая должна выдать ему новый паспорт, поскольку старый наверняка аннулировали. Кто же, если не власть виновата во всем, и в том, что его закопали, а он вылез? Теперь его никто за Ивана Петровича Где-то не признает, считают его родным братом, тогда как брата у него никогда не было. Не считая побратима Володьки Хванчкары, который в министрах ходил. Хорошо, что вспомнил побратима — вот кто может подтвердить его фамилию, имя и отчество.

Только подумал о нем — тут же оказался рядом с побратимом. Не в министерском кабинете, а в камере-одиночке Матросской тишины. Грустный и постаревший Хванчкара сидел на табуретке, понурив голову, и в то же время вызывающе скрестил волосатые руки на груди. «Не вдохновил бы Родена, нет», — отметил Иван и вместо приветствия спросил:

— Ну и что ты тут расселся?

Хванчкара, словно очнувшись, вскинул голову. Увидев Ивана, которого он не так давно похоронил, застыл от неожиданности. Зрачки у него медленно округлялись, и поэт, убоявшись, что, чего доброго, Владимир Николаевич от шока может вообще отключиться, сказал ему, назвав мальчишеским именем: