Татьяна Туринская - В погоне за облаком, или Блажь вдогонку

• Название: В погоне за облаком, или Блажь вдогонку
• Автор: Татьяна Туринская
• Жанр: Современные любовные романы

---

Он заметит ее отсутствие, непременно заметит. И вернется. Вопрос лишь — когда? Если уж он такой невнимательный, то может обнаружить пропажу только в городе, у Наташиного подъезда. А это минимум час пути. И еще минимум час обратно, за ней. А ей два часа стоять посреди дороги, опасаясь сдвинуться с места? Во-первых — страшно: вдруг они разминутся? Он будет искать ее на том же месте, а она уйдет ему навстречу, и заблудится. Во-вторых — опять же страшно: темень непроглядная, не видно ни зги. Ни звездочки на небе, пусть не путеводной, а хоть самой завалященькой. И ливню ни конца, ни края — судя по его "голосу", он лишь набирает мощь.

Два часа под ливнем и ураганным ветром, не двигаясь с места? И даже присесть некуда. И даже сигарет нет — они остались у Лёшки.

С каждым мгновением улетучивались последние сомнения в гуманности судей. То, что Лёшке не жить, если Наташа выживет — факт. Вопрос лишь в том, выживет ли она. Если у Дружникова остались хотя бы жалкие остатки здравого смысла, лучше бы ему не возвращаться, потому что она убьет его на месте — и плевать, что без него она до города не доберется. Впрочем, здравый смысл тут ни при чем. Тут уже на первый план выходит самый банальный инстинкт самосохранения, а он присущ даже безмозглым животным. Значит, Лёшка не вернется.

Было еще кое-что, о чем не хотелось думать, но мысль эта настырно лезла в голову. Даже если Лёшка потерял остатки здравого смысла, даже если не обладает инстинктом самосохранения, он все равно может не вернуться. Потому что они чудом доехали живыми до Мыса без фары и очков. Далеко не факт, что Лёшке удастся повторить это чудо, добравшись живым до города, а потом живым же вернуться за Наташей.

Она уже начала жалеть, что они доехали до Мыса живыми. Доехали бы мертвыми — ей было бы уже все равно. Плевать было бы на холод, на ливень, на темноту. И на липкий страх тоже было бы наплевать.

Где-то рядом ревел потревоженный непогодью океан. Теперь они с дождем уже не делились секретами, а откровенно переругивались: кто кого больше напугает. Когда-то давно, в прошлой жизни, когда Наташа еще не боялась темноты, дождя и одиночества, она любила шум волн. И дождь тоже любила, особенно когда он барабанит по жестяному подоконнику. Теперь казалось, что океан надвигается на нее с каждой секундой. От ливня и ветра поднимается гигантская волна. Ее не видно в кромешной мгле, но слышно: вон как ревет!

Хотелось, чтобы на дороге появился хоть кто-нибудь. Пусть даже грабитель — у Наташи нечего забирать. Пусть убийца — подумаешь, разве страшно погибнуть от ножа, когда тебе грозит неминуемая гибель от стихии? От невидимой угрозы. Невидимое всегда страшнее зримого. А человек мог бы дать ей надежду. Пусть краткосрочную, и все же ее сердце хоть на миг согрелось бы надеждой, забыв о смертельной тоске и страхе.

Слегка, совсем чуточку, успокаивала мысль, что люди где-то рядом. Их не видно, но они есть. Должны быть. Потому что сезон в разгаре, пусть и беспогодица. Вокруг должно быть полно палаток всех цветов, фасонов и размеров. А в палатках спят люди. А может, и не спят — Лёшка ведь орал, как недорезанный. Нужно только шагнуть в сторону. "Шагнуть" — пожалуй, преувеличение. На самом деле шагать нужно метров тридцать, если не больше. Да в непроглядной темноте, не видя дороги, рискуя зацепиться за колышек от палатки или натянутую веревку. Но все же чисто теоретически: стоит сделать шаг — и Наташа обязательно наткнется хотя бы на одну из палаток. Постучится, влезет внутрь…

Размечталась! Так ее и впустят. Самое малое, на что она может рассчитывать — услышать в свой адрес кучу нелестных эпитетов, в лучшем случае более-менее цензурных. В худшем и вовсе может нарваться на очень серьезные неприятности.

Однако что такое неприятности по сравнению с положением, в котором она находится в эту минуту? Мелочь, пара пустяков. Если она и не решалась двинуться с места в поисках какого-то убежища — только лишь из страха, что вернувшийся за нею Дружников не сумеет ее найти, а значит, она никогда не вернется домой.

Она не знала, сколько времени прошло после Лёшкиного отъезда. Кому-то, может, всего-то минут пятнадцать. А для нее это была вечность. Настоящая. Наташа успела понять, что нет в вечности ничего хорошего. Вечность — это страшная кара за страшное преступление. Но какое преступление совершила она? За что ей эта кара? За то, что дала шанс глупому влюбленному парню? Правильно, за это. Еще один довод в пользу Лёшкиной смерти. Пусть только приедет!

Сквозь совместный рев дождя и океана продрался мотоциклетный треск. Лёшка! Вернулся!!!

На упреки не было ни сил, ни слов. Это она отложит на потом. Потом, в безопасности, она выскажет ему все, что накопилось в душе. А потом убьет. Но для начала пусть-ка вернет ее домой.

Обратный путь она не помнила. Наверное, по сравнению с одиночеством наедине с взбесившейся стихией он оказался не так страшен.

Когда подъехали к ее дому, сил все еще не было. Их, пожалуй, осталось еще меньше. Или не осталось вовсе. Даже на упреки. Даже на убийство. Их не хватило даже на то, чтобы не впустить Лёшку в квартиру.

Тот нагло воспользовался Наташиной слабостью, и ворвался в дом. Якобы для того, чтобы отогреть ее чаем — дескать, сама она даже чаю себе в таком состоянии не приготовит. Но Наташа знала — на самом деле он вынашивал совсем другие планы. Он сам хотел убить ее прежде, чем она убьет его. Если ему не удалось убить ее дорогой и одиночеством, он убьет ее своим занудством и любовью. Наверное, он тоже надеется на гуманность судей.

До самого утра Лёшка сидел рядом с нею на диване. Извинялся за то, что уехал без нее — то и дело хлопал себя по лбу и утверждал, что он дурак. Будто Наташа сама этого не знала. Посмеивался над собою: мол, вечно с ним какие-то приключения случаются, но так, говорил он, даже веселее. Кому, интересно? Наташа не заметила в произошедшем ничего веселого.

Он укутывал ее одеялом, раз за разом подливал горяченького чайку. Воспользовавшись полной ее беспомощностью, поцеловал пару раз. Именно тогда Наташа и поняла, каким не должен быть настоящий мужчина. Он не должен быть похожим на Дружникова. Не должен быть таким нерешительным, таким бестолковым, таким нудным. А еще настоящий мужчина не имеет права так целоваться: после этой жуткой ночи у нее впервые болели губы от поцелуев. И впервые она узнала, что даже на губах могут быть синяки.

Как она могла это забыть?!

Как могла позволить ему снова усадить себя на мотоцикл — неизвестно, кстати, новый ли, или все тот же доходяга, на котором он возил ее в прошлый раз.

Почему позволила себе думать о нем, как о нормальном человеке?!!

Сколько раз за прошедшие годы она вспоминала его фразу, звучавшую рефреном в ту бесконечную ночь: "С Дружниковым не пропадешь, но горя хлебнешь". Она еще тогда поражалась ее точности и ужасности. И тому поражалась, с какой легкостью произносит Лёшка эти страшные в своем правдоподобии слова.

И после прошлой вылазки на Мыс она примчалась на край света к этому болвану. За его колючими руками, от которых ей всегда становилось тошно после первого же его прикосновения. За поцелуями, от которых болят губы.

Видимо, она окончательно рехнулась: писательство не идет на пользу впечатлительным натурам.

— Опять?!!

Все это пронеслось в голове за одно мгновение — светофор по-прежнему взирал на всех равнодушным красным глазом.

Лёшка рассмеялся в ответ, прекрасно поняв, о чем она.

— Не дрейфь! Ща все будет пучком.

Наконец светофор моргнул желтым, давая команду "на старт". Мотоцикл взревел, заглушив Натальин ответ:

— У тебя мозги пучком! Вези меня обратно!

Не расслышав ее слов, Лёшка крутанул ручку газа, и махина мощностью в целое стадо диких мустангов рванулась вперед. Выбор у Натальи был невелик: либо спрыгивать с мотоцикла на ходу, рискуя здоровьем, если не самой жизнью, либо ехать дальше.

Оставлять Поросенка сиротой не хотелось. Поэтому можно считать, что выбора у Натальи не было, и она вынужденно покорилась судьбе в надежде на то, что прошедшие годы оставили в мозге Дружникова не одну извилину. По меньшей мере две.

Она цеплялась за Лёшку, чтобы не вылететь из седла на вираже, а сама мусолила воспоминания. Все остальные перебивало одно: больше всего на свете ей тогда хотелось убить Лёшку за его бестолковость. Она благополучно забыла это приключение, но желание пустить ему кровь, видимо, засело глубоко в подсознании. Не потому ли в "Черти чте" героиня все порывалась убить Дружникова? Как минимум отдать его под суд. Или это просто совпадение?

Наверное совпадение. Лёшка, может, и был когда-то бестолковым, но время не стоит на месте. Не может человек оставаться дураком всю жизнь. Может, в самом деле поумнел?

Мотоцикл свернул с дороги, не доехав до пляжа.

Нет, не поумнел Лёшка. Опять его на авантюры потянуло. Про лес он Наталье ничего не говорил. Разве для того она брала купальник, чтобы грибы-ягоды в нем собирать?