Татьяна Туринская - Спроси у зеркала

• Название: Спроси у зеркала
• Автор: Татьяна Туринская
• Жанр: Современные любовные романы

---

— Маленькая, до чего же ты маленькая! — Лариса все гладила и гладила крошечную собачку и при этом широко улыбалась миру. — Андрюш, а как у тебя оказалась Никеша? Как-то странно — обычно мужчины любят крупных собак, с которыми не стыдно пройтись.

— А с Лялюшей что, стыдно? — обиделся Андрей.

— Да нет, что ты! Конечно не стыдно! Она такая красавица, такая прелесть, чудо в бантиках. Просто мужики этого обычно не понимают, им подавай побольше — извечный адамов комплекс. Вот ты мне скажи, только честно — ты сам-то осознанно ее выбирал? Или тоже под чьим-то настойчивым влиянием?

Андрей улыбнулся:

— Вообще-то ты права — я ее не выбирал. Если бы выбирал, может, и правда выбрал бы кого посущественнее, а то что это за собака — подержаться не за что?! А если совсем честно и откровенно, то я ее вообще не хотел. Ни Никешу, ни какую другую собаку. Мне ведь собак и на работе хватает. И со временем свободным проблемы, особенно в ту неделю, что работаю — домой приезжаю около десяти вечера, а утром ни свет ни заря снова на работу. Так что по собственному желанию я бы вообще собаку никогда не приобрел. В лучшем случае, может быть, лет через пятнадцать-двадцать. Мне ее подарили. За то, что маму ее от гибели спас. Мамочка была еще более хрупкая, чем сама Никеша. А принесла в одном помете аж троих щеняток. Для йорка это довольно крупный приплод. Вот мамочка сама и не смогла разродиться. Очень сложный случай оказался, я и сам растерялся. Слава Богу, все прошло успешно. Вот благодарная хозяйка и сделала мне такой подарок. Я и сам не ожидал. Тогда, сразу после родов, она просто расплатилась и ушла, даже спасибо не сказала. А потом, через два месяца, снова появилась. И протянула мне крошечный меховой клубочек. Я несколько офигел — говорю же, даже и не думал о собаке. А та настаивает, говорит: 'Я вам даже спасибо побоялась тогда сказать, дабы осложнений не случилось, говорят, примета такая плохая есть, нельзя докторам 'Спасибо' говорить. А теперь благодарю без слов, зато от всей души'. Я попытался было отказаться, объяснял, что мне некогда за ней ухаживать, я все время на работе. А она улыбнулась так загадочно и говорит: 'Вы еще меня благодарить будете до конца дней. Все эти хлопоты ненадолго, зато потом она вам столько радости принесет — даже не поверите'. Теперь страшно сказать — я ведь хотел ее кому-нибудь отдать, всем нашим медсестричкам предлагал, да никто не захотел связываться — уж больно хрупкий подарок, ее даже на руки страшно было взять, такая крохотная была! Пришлось самому пару дней возиться. А на третий я уже ни за какие сокровища мира ее не отдал бы. Вот такая история. И как права оказалась тетка! Я ее теперь чуть не каждый день с благодарностью вспоминаю. Понимаешь, с Лялюшей же хлопот — раз-два, и обчелся. Ну, пока маленькая была, приходилось, конечно, лужицы да кучки подбирать. А теперь она у меня такая неприхотливая. Ест, как мышонок. Прогулять пару раз в день тоже трудов не много — она же у меня гуляет ровным счетом пять минут. Единственная проблема в этом плане — снегопады. Если снега навалило выше пяти сантиметров — для Лялечки это уже огромные сугробы. Мало того, что скакать приходится, чтобы из снега выбраться, так еще и присесть свои собачьи нужды справить не получается — вроде как надо лечь и сделать все под себя, а она у меня такая интеллигентная девушка, ей это неприятно. А так… Никаких проблем, одни сплошные восторги! Работать она мне тоже не мешает, она себе лежит тихонечко на подушке, работу собачью работает. Зато благодаря ей я не чувствую себя одиноким. Знаешь, Лар, это такой кайф — чувствовать себя любимым и необходимым кому-то! Пусть даже собаке. Так что я каждый день ту тетку благодарю за шикарный подарок!

Лариса прижала Никешу к себе, словно в последнем порыве:

— О, как я тебя понимаю! Я ведь именно такую собаку и хотела! Чтобы маленькая, красивенькая, и бесконечно ласковая! Чтобы носить ее на руках, как игрушку, бантики завязывать, как ребенку малому. Это ж разве собака? Какая же это собака?

— Точно, — подтвердил Андрей. — Это никакая не собака, это обыкновенная принцесса на подушине. Вот есть принцессы на горошине, а моя — на подушине.

И дальше разговор крутился уже сугубо вокруг собачьей темы. А такую пугающе-сложную тему межличностных отношений собеседники больше не поднимали.

Глава 5

Лариса ехала домой с тяжелой душой. Ронька, уставший и обиженный на весь мир за непонимание, свернулся калачиком на переднем сиденье и демонстративно отворачивал морду в сторону, выражая недовольство поведением хозяйки. И, пожалуй, впервые за три с половиной года, с тех пор, как Ронни появился в их семье, Лариса даже не обратила внимания на его обиду, не пожалела возмутительно разбалованного пса.

Все ее мысли сейчас были заняты другим. Она вновь и вновь возвращалась в прошлое. Но теперь не во времена девичества, а в те семь лет, когда она уже была Дидковской. Вновь и вновь пыталась разобраться в себе, понять, действительно ли все так страшно, как намекнул Андрей, или это всего лишь его ничем не обоснованные домыслы? Действительно ли она такая инфантильная, как он сказал? И если да, то была ли она всегда такой, или стала такой под воздействием обстоятельств?

К ее ужасу, картинка выплывала еще та. Получалось, что и до замужества она не была особенно самостоятельной, все время позволяла кому-нибудь управлять собою. Причем этими расплывчатыми 'кому-нибудь' так или иначе оказывались Дидковские, мамочка с сыночком.

Если рассматривать каждый случай в отдельности — не выходило ничего страшного. Ну что, скажите на милость, страшного в том, что Лариса каждый год ездила с ними на море? Просто у родителей никак не получалось ее туда отвезти, вот они и поручали эту благородную миссию своим близким знакомым. Это тогда Лариса так думала. Теперь же, разглядывая прошлое в лупу сегодняшнего дня, получалась совсем другая картинка. А разве мама Зольда когда-нибудь дружила с просто мамой? Что их вообще могло связывать, таких абсолютно разных? Какая же это дружба, если кроме как в качестве парикмахерши мама Дидковскую не интересовала? Ведь ни разу семьи Дидковских и Лутовининых в полном составе не собирались вместе за праздничным столом. Ведь никогда никого, кроме Ларисы, Дидковские к себе не приглашали. Её — да, её они всегда принимали, как свою, как родную. Но маму, Елизавету Николаевну, тетя Зольда воспринимала всего лишь как персональную парикмахершу. Почему Лариса не замечала этого раньше?! Папу же тетя Зольда, пожалуй, и в глаза никогда не видела до самой свадьбы! Тогда почему Дидковские таскали ее каждый год с собой на море?!

Море… Нет, море было потом, когда Лариса уже основательно вклинилась в семью Дидковских. Потому, видимо, и не заподозрила ничего особенного в таких поездках. А до этого? Что было до моря? Почему она не насторожилась раньше? И что именно должно было ее насторожить?

Раньше… А ничего особенного раньше и не было. Кроме того, что она с самого раннего детства все дни напролет проводила у Дидковских. Только вечером Варела, как звала она тогда Валерку, брал малявку за руку и отводил к маме с папой. Но перед этим тетя Зольда непременно целовала ее в щечку и говорила что-нибудь ласковое, называла ее своей деточкой, своей куколкой. Своей…

Неужели это началось уже тогда? Да нет же, это какой-то бред. Так не бывает. Просто… Просто тетя Зольда не могла больше иметь детей, а ей очень хотелось иметь дочь — все очень просто и понятно, и что здесь такого криминального?

А мама? Часто ли родная мама говорила ей такие слова, какими непременно осыпала Ларису тетя Зольда? Не то что нечасто, она, скорее, вообще таких слов не знала. Маме вечно было некогда, ей всегда нужно было работать. Ей и сейчас некогда, ей и сейчас не до Ларисы с ее проблемами. Если Лариса не позвонит ей раз в месяц, мама, может, и вообще не вспомнит о ее существовании. Может, поэтому Лариса и тянулась всю жизнь к тете Зольде? Не понимая происходящего детским своим умишком, сугубо интуитивно тянулась к теплу, к любви? Потому что не находила этого в родном доме, но в избытке находила в доме Дидковских?

А Валера? Кем он был для нее до свадьбы? Кем она его считала, какие чувства испытывала? Лариса тщательно копалась в памяти, пытаясь вспомнить хотя бы один момент, когда Валера повел бы себя с нею не по-джентльменски. И не могла припомнить. Потому что Валера всегда был абсолютно положительным человеком. Он всегда, всю ее жизнь был рядом. Всегда помогал, всегда защищал. Она очень уютно чувствовала себя с ним. С ним? С ним?! Полноте, она никогда не была с ним, она всегда была за ним, за его широкой и уютной спиной! Естественно, 'широкая и уютная' в данном случае не более, чем клише, образ, потому что широкой худую Валеркину спину мог назвать только извращенный юморист, безумец-оригинал. Однако даже за худой Валеркиной спиной Лариса всегда чувствовала себя очень уютно и безопасно.