Татьяна Туринская - Спроси у зеркала

• Название: Спроси у зеркала
• Автор: Татьяна Туринская
• Жанр: Современные любовные романы

---

Все эти недели, хоть двенадцать, хоть двадцать две, были для Дидковского пустым звуком — уж в чем, в чем, а в беременностях он разбирался меньше всего на свете.

— А я сказал — никаких детей! Без моего ведома забеременела — сама и избавляйся. С деньгами помогу.

И, мгновение подумав, тихо, очень тихо, угрожающе добавил:

— Я не шучу…

Кристина вскинулась:

— Я тоже! И если я говорю: 'Ребенок будет', значит, он будет! Ты, Валерочка, никогда не задумывался о том, что я несколько старше тебя? Да, тебе тридцать, а для мужика тридцать лет — сущая молодость, вся жизнь впереди. А мне, к твоему сведению, тридцать четыре! И я, между прочим, женщина! И если я не рожу сейчас, то я вообще никогда не рожу! А ты хотя бы представляешь себе, что такое женщина? Если, конечно, это настоящая женщина, а не твоя замороженная царевна-лягушка. Значит, главное ее предназначение в жизни — дать жизнь другому существу, родить и выкормить, воспитать. Или ты думал, женщины созданы сугубо для того, чтобы дарить сексуальное удовольствие мужикам? О, как это по-мужски! Нет, милый мой, нет! Даже если ты меня бросишь — я все равно рожу этого ребенка! Только ты меня не бросишь. Не сможешь. Больше того — разведешься со своей идеальной женщиной и женишься на мне. Хватит, я терпела четырнадцать лет! Пришло мое время! И я хочу, чтобы наш ребенок родился в законном браке, дабы тебе впоследствии не пришлось усыновлять собственного ребенка!

Дидковский молча прошел в прихожую, обулся и уже практически в дверях вместо прощания крикнул:

— Я все сказал. Решай сама, — и покинул уютное гнездышко на Таллиннской улице.

Кристина беспомощно расплакалась.

Домой Дидковский приехал, как обычно, поздно. Лариса уже лежала в постели и по обыкновению читала. Увидев супруга на пороге спальни, ласково улыбнулась:

— Привет! У тебя все в порядке?

— Да, конечно, — устало ответил Валера и прошел в ванную комнату.

Присел на край ванны, распустил галстук, намотал на ладонь. Размотал. Снова намотал. Господи, ну к чему все эти проблемы, ведь все было так хорошо! А теперь? Что ему делать теперь?! Если уж Кристина позволила себе так говорить с ним, видимо, уже приняла окончательное решение. А он что же, выходит, даже права голоса не имеет? Да что она себе позволяет, дрянь такая?!

А вдруг и правда уедет в свой Воронеж? Что тогда? Конечно, теперь, в тридцать лет, он уже не так нуждался в ее услугах, как будучи шестнадцатилетним мальчишкой. Да зачем она ему вообще нужна?! Ведь у него же есть Ларочка! Это что же, выходит, он, как последний осел, все эти семь лет таскался к Кристине сугубо по привычке?! Без особой нужды, без желания — просто по банальной привычке?! И все? Все? В таком случае — пусть себе уматывает в Воронеж, и дело с концом. Что он, не проживет без ее услуг, что ли? А проживет?

Галстук то наматывался на руку, то разматывался обратно, каждый раз удерживаемый за самый кончик. В одну сторону — пусть себе едет. В другую — а смогу ли?..

Да, безусловно, у него есть Ларочка. Его любимая, его единственная, его гордость, свет в окошке. Ларочка всегда была рядом. На любом мероприятии, в любом обществе — Ларочка всегда была рядом. Такая ослепительно-красивая, такая стройная, с длинными черными блестящими волосами, смуглая, как будто бы только что, даже лютой зимой, вышла из моря, как Афродита из морской пены — гладенькая, загорелая, сверкающая то ли капельками воды, то ли бриллиантами, то ли внутренним своим светом. Благодаря Ларочке и он сам себе казался красивым. Ладно, пусть не красивым — это уж, конечно, большая натяжка. Но рядом с нею он переставал чувствовать себя уродом. Довольно странно и нелепо, ведь по идее рядом с красивым некрасивое кажется безобразным. Но он все равно чувствовал себя рядом с женой пусть не первым красавцем Москвы и московской области, но по крайней мере он чувствовал себя ровней со всеми остальными людьми. На пьедестале была только очаровательная миссис Дидковская, все остальное человечество уютно расположилось у ее ног и сравнялось: не было среди них красивых, потому что невозможно быть красивым рядом с совершенством; но не было и некрасивых, потому что даже самый уродливый человек под светом ее красоты, волнами стекающим с нее, становился красивее, чем он даже мог мечтать. И плечи Дидковского расправлялись от гордости за Ларочку, за то, что она не чья-нибудь супруга, а его собственное достояние. И уже так естественно и даже почти шикарно на Валерии сидел новый дорогущий смокинг, уже не казались его плечи несоразмерно узкими, а вся фигура уродливо худой и нескладной.

Он всю жизнь любил Ларочку. И будет любить до самой смерти. Но почему же, добившись генеральной цели, женившись на предмете обожания, он не прекратил посещения такой доступной, такой презираемой им Кристины?! Ведь он был уверен — добейся он цели, стань законным супругом Ларочки, и уже никогда даже и не вспомнит о существовании того низкого, недостойного существа. Все его мечты о Ларочке заканчивались свадьбой: вот он, в добротном темном костюме, стоит, улыбаясь, совершенно счастливый рядом с несусветно красивой в шикарном свадебном наряде Ларочкой. И всё — сбылась мечта, о чем еще можно мечтать?!

Но свадьба оказалась позади. Все эти крики 'Горько!', несколько унизительные немые вопросы в глазах гостей со стороны Лутовининых: вроде в приглашениях на свадьбу женихом значился другой, какой-то Геннадий Горожанинов, а тосты произносят за Ларису и Валерия? Как-то странно, непорядок. Но и на эти унизительные взгляды было наплевать. Он добился цели, к которой шел с самого раннего детства. А как счастлива была мама! Нет, поистине это был самый счастливый день в его жизни!

Но первая брачная ночь несколько отрезвила. Он не привык к предварительным ласкам, не привык заботиться о партнерше. Всегда воспринимал женщину, как рабыню — это она должна услаждать его, это она рождена для его утех и ни для чего более. Но теперь рядом с ним была не Кристина, низкое порабощенное существо — рядом была его Ларочка, его богинька! И разве может он обращаться с богинькой, как с беспутной дешевой подстилкой?

Эта ночь стала кошмаром Дидковского. Тысячи мыслей и ощущений сбились в кучу, не разобрать, где какое. С одной стороны — он добился цели, вот она, любимая женщина, рядышком, твори с ней все, чего душа пожелает. Но тут же возникало из ниоткуда внутреннее табу: нет, всё нельзя, всё можно только с беспутной Кристиной, а это ведь Ларочка! Пробуждалось дикое желание целовать ее ноги, достать все звезды с небес, как бы наивно и банально это ни звучало. И, уже готовый унизиться в бесконечной любви, в обожании, Дидковский тут же вспоминал о всем коварстве своей богиньки: подлая, какая же она подлая! Все они, бабы, одинаковые: что дешевка Кристина, что неприступная, казалось бы, Ларочка. Но ведь неприступность ее была внешняя, наносная! Ведь как легко, дрянь такая, отдалась своему Горожанкину!!! И хотелось уже не целовать и ласкать ее бархатное тело, а отхлестать по щекам, вложив в удары всю свою боль, все те чувства, что он пережил в новогоднюю ночь, прекрасно понимая, что именно сейчас, в эту самую минуту, подлец Горожанинов вытворяет с его любимой все, что пожелает. Ведь сердце останавливалось от мысли, как изгибается под коварными Генкиными руками ее пьяняще-прекрасное, совершенное тело! И желание физической любви пропадало, Дидковского душили боль и обида, и так сложно было сдержать слезы. Она обманула, Ларочка его коварно обманула, предала! Она подарила Генке, бездумно бросила к его ногам то, что так берег для себя Валера. Ведь если бы не его практически ежедневные бдения, Ларочка уже давным-давно подарила бы кому-нибудь счастье первенства — в наше время это происходит практически с каждой девчонкой, достигшей в лучшем случае шестнадцати лет…

О, каким он был дураком! Зачем, зачем он помешал ей сделать это?! Пусть бы лучше досталась кому попало, тому, кого Дидковский не знал лично, даже не догадывался о его существовании. Пусть первому встречному, пусть практически незнакомому. Но зачем, зачем она позволила это Горожанинову?! Лучшему другу и смертельному врагу. И как ему жить с этой мыслью?! Изо дня в день, из ночи в ночь?! Да, он жестоко отомстил Горожанинову, ну и что? Разве это принесло ему желанное спокойствие? Ничуть не бывало! Отомстить-то он отомстил, но разве подвластно ему вырвать из прошлого Ларочкино с Генкой совместное предательство? Разве может он стереть из ее памяти страстные ночи с Горожаниновым? Хорошо бы, если бы в постели с Генкой она не почувствовала ничего особо приятного. А если?.. А что, если сравнение с Генкой будет совсем не в пользу Дидковского?!

Ларочка, Ларочка!.. Его любовь, его надежда, его страсть, его проклятье. Как жить, как быть?! Любить или ненавидеть? Простить или мстить изо дня в день, на протяжении всей жизни?

… Дидковский вышел из ванны. Уже без рубашки, в одних брюках присел на кровать: