Холли Габбер - Методика обольщения

• Название: Методика обольщения
• Автор: Холли Габбер
• Издательство: Центрполиграф
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 2005
• ISBN: 5-9524-1744-2

Мужчины и женщины настолько разные, что, казалось бы, не могут и не должны быть вместе! Ну что может связывать сурового химика с веселой прелестницей, его бывшей студенткой? Или насмешливую гримершу с красавцем актером, который моложе ее лет на десять? А язвительного кинокритика с тихой «ученой мышкой»? Совершенно ничего общего. Но это пока мужчина и женщина не поймут, чего хотят на самом деле. Вот тут-то их главные проблемы и начнутся…

---

Кайли пожала плечами и раздавила окурок в пепельнице.

— Кажется, слышала — точно сказать не могу. Мой тебе совет: не подпускай близко эту бездну обаяния. Юные гении, с малолетства испорченные славой, в большинстве своем редкостные подонки. Они считают, что весь мир вращается вокруг их персон, и представления не имеют об элементарной порядочности. Им легко играть мелких пакостников… С таким звездным мальчиком даже не развлечешься — братец-гномик все в итоге испоганит и не оставит о себе приятных воспоминаний. К тому же он наверняка наркоман… Будешь еще кофе? Тогда, может, пойдем?

— Да, пора. — Джессика поднялась и снова нацепила на нос очки. — Нет, он точно не наркоман. Собственно, я и не претендую на его внимание. Предпочитаю гномиков постарше. Мальчик и так нарасхват, за ним вечно бегает стайка маленьких щебечущих актрисочек. И потом, что мне с ним делать? Выдувать пузыри из жвачки — у кого больше получится?

— Минуту назад ты расписывала его гениальность. При чем тут пузыри?

— А при чем тут гениальность? Что у него на самом деле за душой, я не знаю.

— Ну и не пытайся узнать. Ты сейчас куда?

— Работать, дорогая! У нас три дня подряд натурные ночные съемки, так что пора ехать — в шесть я должна быть на месте.

Джессика немного лукавила, заявляя, что Том ей вовсе не интересен. Она действительно предпочитала не заводить романов с актерами, справедливо полагая их привередливыми, манерными и постоянно рисующимися себялюбцами, чьи непомерно завышенные амбиции редко соответствуют степени таланта. Однако Том отличался на редкость положительной энергетикой, притягивающей симпатии окружающих. Он тоже все время играл, но у него это выходило легко, забавно и самоиронично. К тому же Джессике, нередко сталкивающейся с Томом взглядами, казалось, что под неизбежно присущей всем этим ребятам шелухой и пустозвонством здесь можно отыскать нечто настоящее — и это настоящее окажется не таким уж плохим, что бы там ни говорила Кайли об испорченных славой подонках. Главным и неисправимым недостатком Тома был его юный возраст — оценив разделяющую их пропасть в восемь лет, Джессика вздохнула. Потом вспомнила про носящихся за Томом смазливых старлеток и злорадно резюмировала: «Сколько же вам, милочки, придется пережить неприятностей! Сколько разочарований! И между прочим, большинство из вас ничего не добьется на актерском поприще. Будете гоняться за крошечными ролями, станете подстилками для целой армии режиссеров, продюсеров и агентов, но только попусту растратите молодость». Неожиданный итог немного утешил Джессику, и дальше она отправилась повеселевшая.

Том сидел в кресле с высокой спинкой, глядя сквозь свое отражение в зеркале. Время от времени он выныривал из омута размышлений и принимался гипнотизировать Джессику (после многих лет работы перед камерой глубокий взгляд был поставлен у него вполне профессионально, как голос у оперных певцов), но она этого упорно не замечала и легкими мазками наносила темный тон на крылья его носа, придавая ему хищную остроту. Сегодняшняя съемка подразумевала особое освещение — Джессика пришла к выводу, что понадобятся дополнительные средства, дабы визуально сделать довольно правильный нос Тома еще тоньше. Поразмышляв несколько секунд, она принялась энергично растушевывать вертикальный светлый блик. Тут Том наконец открыл рот:

— Джессика, ты рисуешь мне клоунский нос?

— Не клоунский, а вампирский. Пожалуйста, сиди молча.

— Но мне хочется с тобой поговорить. А говорить с тобой я могу, только когда ты на мне рисуешь.

Едва заметные ударения на слове «тобой» свидетельствовали, что Том решил не ограничиваться малолетними поклонницами и максимально расширить круг общения. В таком случае держаться следовало непреклонно.

— Когда я работаю, тебе лучше молчать. Чтобы лицо оставалось неподвижным.

— Тогда, может, ты будешь о чем-нибудь говорить? По правде, не имеет никакого значения о чем. Я бы просто смотрел и слушал. С огромным удовольствием.

«Однако, — подумала Джессика, — какие интонации. Прыткий мальчик».

— Если тебе скучно, слушай плейер, как другие.

— В твоем кресле мне сидеть совсем не скучно, а приятно, — заявил Том, вновь ненавязчиво подчеркнув слово «твоем». — А музыку я не люблю, она меня раздражает.

— Любая? И классическая?

— Любая, если она гремит у меня в ушах. Я всегда слышу один барабан: бам, бам, бам — отбивает ритм прямо мне по мозгам.

— Может, просто стоило отрегулировать громкость? Или послушать музыку, где нет барабана? Какие-нибудь популярные мелодии в обработке для фортепиано или гитары? Пожалуйста, не дергайся… Или, например, гершвиновскую «Рапсодию в стиле блюз». Там ничего по мозгам не стучит. Это потрясающая музыка.

Том чуть-чуть повернул голову:

— Издеваешься?

— И не думала, — твердо ответила Джессика, возвращая голову Тома в прежнее положение.

Том слегка пожал плечами, а потом неожиданно, немного фальшивя, но в целом вполне сносно промычал мелодию рапсодии. Вид при этом у него был торжествующий. Джессика даже не пыталась скрыть изумление.

— Ну, Том, если ты хотел меня удивить, то тебе это удалось. Значит, Гершвина ты все же слушал?

— Еще сколько! Страшно вспомнить. Мой отец — настоящий фанат. Скупал все диски с его музыкой и гонял их часами. Когда я еще жил дома, мне тоже приходилось наслаждаться. За компанию.

— А сейчас ты живешь не дома?

— Не-а, снимаю квартиру на пару с приятелем. Он занимается фотографией, вся берлога завалена снимками. Спит и видит когда-нибудь открыть галерею. По крайней мере, это тихое увлечение — куда лучше, чем меломания. Знаешь, один мой знакомый пошел слушать оперу. Когда его потом спросили, все ли понравилось, он ответил: «Все, кроме тех ребят, которые весь вечер пели».

Джессика невольно засмеялась:

— Хорошо, некоторые факты твоей биографии мы прояснили, а теперь помолчи и открой рот. Будем клеить зубки.

К первому получасовому перерыву Джессика, никогда не любившая ночных съемок, успела замерзнуть и устать. Она сидела на складном стульчике, накинув на плечи теплую куртку, и торопливо докуривала сигарету, держа ее пинцетом для искусственных ресниц. Вскоре ей вновь предстояло заняться обновлением и видоизменением уже немного потекшего грима, но еще несколько минут покоя были в ее распоряжении. Ощутив чье-то присутствие, она обернулась и снова увидела вездесущего Тома, закутанного в черную узорчатую пелеринку, напоминавшую крылья летучей мыши. Нет, не напрасно она потратила на него столько сил и времени: в стороне от слепящего света прожекторов он действительно выглядел жутковато. Клыки зловеще поблескивали, и если бы Джессика не знала, что приклеила их собственноручно, то, пожалуй, испугалась бы.

— Супер! — восхитился Том оригинальным способом Джессики держать сигарету. — А почему ты боишься взять ее пальцами?

— Потому что тогда мои пальцы пропахнут табаком, а это никому не понравится… Не пора еще заняться твоим лицом? Зубы не отваливаются?

— Подожди… Ты просила молчать, когда ты работаешь. Но сейчас ты явно бездельничаешь, может, поболтаем?

— О-о-ох, — Джессика постаралась подавить зевок, — честно говоря, я устала…

— Понимаю. — Том подтащил еще один стульчик и плюхнулся на него. — Сейчас ты тоже говорить не можешь… Но бывают в твоей жизни моменты, когда ты расположена к общению? Обсудили бы творчество Гершвина, спели бы один из его регтаймов… Шучу, шучу. Я смотрю, ты совсем скисла. Засыпаешь? Давай я тебя взбодрю. Хочешь послушать какую-нибудь забавную историю? Я их много знаю.

— Не сомневаюсь. — Джессика поднялась. — Поболтаем в другой раз, Том. Мне пора работать.

Эти три ночи почему-то дались ей невероятно тяжело: постоянно болела голова, слипались глаза, однако днем выспаться не удавалось. Она дремала урывками, но и во сне продолжала клеить латексные носы и закапывать имитированную кровь в желатиновые укусы и порезы. Джессике казалось, что она двадцать четыре часа в сутки орудует кисточками и шпателем, а яркое освещение, наполнявшее гримерную и многократно усиленное зеркалами, усугубляло усталость и головную боль. Том, напротив, выглядел свежим и бодрым. Теперь он и не думал молчать, пока она возилась с его лицом: истории о всевозможных курьезах, приключившихся с ним или с его знакомыми на съемочной площадке, сыпались из Тома, как из рога изобилия, — не стоило и пытаться заставить его умолкнуть.

В третий вечер, когда Джессика превращала его лицо в бледную маску, нанося влажной губкой светлый тон, Том ткнул пальцем на столик у зеркала:

— Это капсулы с искусственной кровью?

— Нет, получше. Внутри специальный порошок, соприкасаясь со слюной, он превращается в красную пену. Можно плеваться, сколько угодно, пена будет бить изо рта фонтаном.

— Супер! — Том оживленно заерзал в кресле. — Ни разу не пробовал.