Валерио Эванджелисти - Обман

• Название: Обман
• Автор: Валерио Эванджелисти
• Издательство: Эксмо, Домино
• Жанр: Альтернативная история
• Год: 2008
• ISBN: 978-5-699-31657-1

XVI век. В Европе бесчинствуют четыре всадника Апокалипсиса, неся с собой ужасы войны, чумы, голода и братоубийственной ненависти. Кажется, что грядет конец света.

И только Мишель Нострадамус знает, сколько еще испытаний выпадет на долю человечества. Его имя окружено пеленой тайны. Он видит сквозь барьеры времени, предсказания его с пугающей точностью сбываются и в XXI веке.

«Обман» — вторая книга романа В. Эванджелисти «Маг», в которой пророк Мишель Нострадамус обретает всеевропейскую славу. Его окружают могущественные друзья и не менее влиятельные враги. Его преследуют князья церкви и инквизиция. Нострадамусу надо проявлять предельную осторожность, чтобы избежать обвинений в ереси и в том, что он общается с существами из потустороннего мира.

Поможет ли ему его чудесный и зловещий дар?

---

— О какой книге вы говорите? — в ужасе прошептал Мишель.

Он знал ответ, но ему надо было понять, до каких пределов безумец, сидящий перед ним, информирован о тайнах, которые он пытался вычеркнуть из памяти.

Постель развел руками.

— Я не знаю, какую книгу он имел в виду. Инквизиция их столько сожгла… и моих в том числе. — Он на миг опечалился, — Вы в курсе, что меня тоже судила инквизиция? Трибунал признал меня сумасшедшим. Думаю, судей сбило с толку то, что я назвался женщиной. Доминиканцы всегда плохо относились к дамам.

Мишель почувствовал, что больше не в силах продолжать разговор. Тут под окнами весьма кстати заколыхались пышные плюмажи прибывших гостей, и он с облегчением свернул беседу:

— Прошу прощения, я вижу, что ко мне прибыли двое гостей: первый консул Марк Паламед и барон де ла Гард. Я вынужден вас оставить. Желаю доброго пути.

На худом бородатом лице Постеля отразилось разочарование.

— Но я хотел рассказать вам об Иоанне, о Еве нашего века! Я счастлив, что принял ее в себя, и она могла бы моими устами открыть вам множество истин!

— Разве вы не слышите, что стучат? Расскажете в другой раз.

Мишель бесцеремонно взял гостя под локоть и повел к выходу. Жюмель уже открывала дверь вновь прибывшим.

Выталкивая Постеля из дома, Мишель немного не рассчитал силу, и ученый в буквальном смысле вылетел на улицу, затормозив только на другой стороне, как раз напротив мельницы. Первый консул и капитан Пулен с удивлением проводили его глазами и поспешили войти.

— Надоедливый посетитель? — поинтересовался Пулен.

— В некотором смысле — да, — мрачно ответил Мишель. И тут же, спохватившись, вежливо обратился к гостям: — Проходите, пожалуйста, располагайтесь. Вы пришли вместе, и, я думаю, на это есть достаточно веские причины. Верно, Пулен?

Барон сиял.

— Вы попали в точку. Нынче знаменательный день. Парижская магистратура, под влиянием его величества Генриха Второго, объявила, что следствие по делу преступлений в Любероне закрыто. Прошло три года, и все мы, бывшие добровольцы, признаны невиновными. Процесс, конечно, состоится, поскольку его назначил отец нашего суверена, но он будет чисто формальным: с этой минуты мы можем считать себя оправданными. Думаю, что на решение сильно повлияло то, что Папа даровал Мейнье д'Оппеду титул графа.

Мишель вздрогнул. Существовало много вещей, которые он старался вычеркнуть из памяти, и среди них резня вальденсов в Любероне. Он заставил себя улыбнуться, но вместо улыбки получилась гримаса.

— Это событие стоит отметить стаканчиком доброго вина. Анна, принеси бутылку.

— Ты забыл, что на столе уже есть бутылка? — ответила Жюмель, выпятив грудь и уперев руки в бока. — Максимум, что я сделаю, так это принесу чистые бокалы. А ты не пей слишком много. Я устала дышать по ночам винным перегаром и слушать, как ты храпишь под боком.

Мишель почувствовал, что краснеет. По счастью, Пулен со смехом пришел ему на помощь:

— Будьте уверены, мадам: тот, кто имеет ночью под боком такую красавицу, как вы, просто обязан быть трезвым. Это в его интересах.

— Вот и объясните ему это, — ответила Жюмель, тряхнув головой, — С тех пор как родилась дочка, он все время откладывает момент снова сделать меня матерью, ссылаясь на то, что пьян. Можно подумать, что бывают счастливые семьи без кучи детишек.

У Мишеля вспыхнули уши.

— Прошу вас, господа, — резко сказал он, входя в гостиную. Подождав, пока знатные гости усядутся в кресла, он приказал Жюмель: — Выйди! Принеси бокалы моим друзьям и исчезни. Каждое твое слово — оскорбление в мой адрес.

Жюмель вытаращила глаза:

— Чего ты так обижаешься? Они сами видят, что я не беременна. И прекрасно знают, что, когда ты не пьян, ночи ты проводишь, наблюдая за звездами.

И она удалилась с оскорбленным видом.

Мишель давно уже перестал сердиться на жену. Каждый раз, когда он пытался ее упрекнуть, она тут же отвечала, что роскошную жизнь они ведут на ее деньги. Это была горькая, но правда: как врач он зарабатывал мало, альманахи приносили весьма скромный доход. К счастью, ему удавалось заработать немного на составлении гороскопов, которые вошли в моду в высшем обществе Салона.

Однако на этот раз он почувствовал себя униженным.

— Прошу вас, извините ее. Вы должны понять: у нее с головой не все в порядке.

Первый консул, крепкий молодой человек с добродушным лицом в обрамлении высокого складчатого воротника, беспечно рассмеялся.

— О, не тревожьтесь, мы знаем женщин. Вы ученый, а слабый пол философию не жалует. Ваша супруга не в состоянии постичь тех высоких материй, которыми вы занимаетесь. Женщины — изящные животные, способные только на самые примитивные мысли.

Мишель подумал, что Жюмель, несмотря на свою врожденную вульгарность, умеет читать и ей с успехом удается держать его в узде.

— То, что я напиваюсь, — неправда, — заявил он, чтобы отвести самое позорное обвинение, — Анна принимает за опьянение определенные состояния, в которые я погружаюсь все чаще и чаще. Иногда мне удается их контролировать, иногда нет. Мне случается предвидеть восстания, катастрофы, конфликты… но, боюсь, вам будет трудно понять меня.

— Напротив, я вас понимаю, — заметил Пулен. — И склонен думать, что астрология, которой вы усиленно занимаетесь, призвана, по существу, завуалировать ваше истинное предназначение. Вы сами говорили, что происходите из еврейского рода, где был силен дар пророчества.

— Да, из колена Иссахарова.

Всего несколько лет назад Мишель изо всех сил добивался бы мало-мальски почтительного отношения к своему еврейскому происхождению. Теперь же главной проблемой Франции стали гугеноты. Евреи перестали быть козлами отпущения и даже за пределами графства Венессенского переживали период относительного спокойствия. Все ветви инквизиции, кроме испанской, казалось, переключились на другие дела.

Марка Паламеда эти разговоры мало интересовали.

— Став матерью еще раз, ваша жена станет послушнее. Но в одном она права: вы должны уделять ей больше внимания, господин де Нотрдам, — Он подмигнул, — Я знаю, у вас прелестная служанка… представляю, как славно вы проводили бы с ней время.

— О, что вы! Она совсем ребенок, и, потом, она худая как былинка.

— Если вы будете ждать, чтобы служанка оказала вам благосклонность, то точно попадете в переплет. Я, к примеру, их обрюхатил не один десяток, и почти всех силой. Поначалу они визжат, а потом вспоминают, что вы их хозяин, и сдаются.

Вся эта пошлая болтовня вызывала у Мишеля острую неприязнь. Он нахмурился.

— Вы продолжали их держать и после родов?

— Конечно нет. До сих пор я их убеждал… не рожать вовсе. Но к сожалению, нынче король постановил обнародовать каждую беременность. При всем моем уважении к его величеству, это кажется мне явным превышением власти. Теперь мы имеем множество вздутых животов, но лишены возможности все улаживать тайно. А кому нужна беременная служанка? Мне уж точно нет.

Барон де ла Гард фыркнул.

— Думаю, это очередная уступка гугенотам. Эдиктом Шатобриана король Генрих обязал их присутствовать на мессе, а потом удовлетворил их моралистические фантазии. И все по вине Папы…

Он осекся, потому что вошла Жюмель с бокалами и разлила всем вино, опустошив бутылку. Мишель надеялся, что она сразу же выйдет из комнаты, но она, презрев все приличия, уселась на скамью.

— Надо минутку передохнуть, — пояснила она, видимо, поймав на себе растерянные взгляды гостей, — Дом у нас большой, и держать его в порядке стоит немалых усилий. Да к тому же Мишель уговорил меня купить еще один, в Мурье, возле Марселя.

Пулен, потягивавший вино, оторвался от бокала.

— В самом деле? Вы мне об этом не говорили, Мишель.

— О, я не собираюсь там жить, а только сдавать дом внаем. Жена может не беспокоиться.

Жюмель покачала головой.

— Ну да? А почему ты велел выбить на архитраве SOLI SOLI SOLI? Дом, предназначенный для чужих, так не украшают.

Не зная, что ответить, Мишель сгорбился в кресле.

Паламед был поражен.

— SOLI SOLI SOLI. Это похоже на SOLI DEO, девиз, который вы, господин де Нотрдам, выбили на этом доме. Фраза легко читается под эмблемой вашего рода: кругом с восемью лучами, который прерывается от одного луча к другому.

Капитан Пулен сделал протестующий жест.

— Нет, здесь значение совсем другое. SOLI SOLI SOLI означает: ЕДИНОМУ СОЛНЦУ ЗЕМЛИ. То есть почести воздаются не трем разным солнцам, а трижды — одному. Что вы скажете по этому поводу, Мишель?

Тот вздрогнул, подумав, насколько близка к истине первая интерпретация. Три солнца в ряд на небе были навязчивой галлюцинацией, которая преследовала его даже днем. Он хорошо знал, что они символизировали троих убитых им людей: Магдалену и детей. Надпись, выбитая на архитраве нового дома, была данью их памяти, все еще мучившей его, и он надеялся, что это останется тайной.